Предметом исследования является хорошо известная теории страхового права обязанность страхователя раскрыть страховщику обстоятельства риска (“duty of disclosure”). Анализируется модель информационной обязанности страхователя, закрепленная в ст. 944 ГК РФ, выявляется ряд пробелов: отсутствие критериев существенности информации, подлежащей раскрытию; отсутствие для страхователя каких-либо неблагоприятных последствий в случае неосторожного нарушения обязанности; отсутствие дифференцированной системы санкций в зависимости от степени вины страхователя и значения нераскрытой информации для страховщика.
На основе изучения судебной практики сделан вывод о том, что положения ст. 944 ГК РФ судами толкуются с отступлением от их буквального смысла. При разрешении соответствующих споров по поводу недействительности договора страхования суды учитывают значение нераскрытой информации для страховщика (заключил бы он договор при наличии данной информации), а также связь нераскрытой информации с наступлением страхового случая.
Проводится сравнительный анализ законодательства о страховании России, Германии и Великобритании в части регулирования информационной обязанности страхователя. Отмечается более детальное регулирование данного института в зарубежном страховом праве. При сопоставлении Концепции реформы гл. 48 «Страхование» ГК РФ с зарубежными кодификациями страхового законодательства, Принципами европейского договорного страхового права сделан вывод, что разработчиками Концепции учтены современные тенденции развития института “duty of disclosure”, однако необходима более детальная проработка положений ст. 944 ГК РФ. Автором ставится на обсуждение вопрос о возможном дифференцированном регулировании информационной обязанности в потребительских и непотребительских договорах страхования по примеру законодательства Великобритании