В течение долгой блокады горожане слышали неизменное чередование сигнала тревоги, гудение самолетов, звуки пушечных выстрелов свист и разрывы падающих бомб и снарядов, крики людей, желанные звуки отбоя и наконец, тишину, порой абсолютное безмолвие, которое вновь сменялось воем сирены. Ленинградцы не видели немецких самолетов и пушек, но хорошо слышали их. Звуки становились осязаемыми, компенсируя острый недостаток информации. Гигантское количество бомб и снарядов, обрушившихся на город и горожан в первые месяцы блокады, было призвано ошеломить, вызвать страх, подавить волю к сопротивлению. Эмоциональность восприятия звуков войны усиливалась состоянием смертельного голода, в котором жило большинство ленинградцев. Акустическое пространство города-фронта все в большей мере пропитывалось смертельной опасностью, становилось психологически непереносимо. К концу осени 1941 г. большинство горожан, привыкнув и обессилев, прекратили бурно реагировать на сирены и бомбежки. Звуковая среда города-фронта не просто порождала эмоциональные впечатления и реакции, но формировала стратегии поведения и выживания в катастрофе.