Слепота» по отношению к проблеме символа с необходимостью вытекает из основных позиций исследовательской стратегии гуссерлевской феноменологии. Однако и ноэма, и ноэзис, а также поток cogitations в нашем сознании изначально и сразу инфицированы символизмом, а потому сам проект феноменологической дескрипции нуждается в «символической корректировке». Любой предмет полагается как символически наполненный, а сама позиция описывающего, конституирующего, переживающего свой предмет ego, не только изначально инфицирована культурным символизмом, но и представляет собой «точку сборки» любого феномена как «констеллятивного» образования. Символизм изначально «вмонтирован» в любой феномен и в любую схему «чистого» сознания, а поток феноменов, которые могут быть подвергнуты как ноэматическому, так и ноэтическому описанию, протекает по различным «сценариям», «схемам», которые национально и культурно фундированы, а не следуют тому единому универсальному маршруту (Прошлое, Настоящее, Будущее), который свойственен лишь Новоевропейской модели временения. Подобный недостаток гуссерлевского проекта в той или иной степени преодолевался в ряде феноменологически ориентированных концепций. Одну из подобных «символических корректировок» — исследование образа, воображения и поэтической топологии (микрофеноменология) французского мыслителя Г. Башляра — автор статьи анализирует на примере поэтического образа Дома.