С появлением в экономическом обороте цифровых видов имущества изменился предметный признак легализации доходов, полученных преступным путем. В 2024 г. законодатель расширил сферу гражданского обращения цифровой валюты, охватив ее майнинг и использование в качестве средства платежа по внешнеторговым договорам. Это сопровождается ростом случаев противоправного использования цифровой валюты. Новизна явления привела к доктринальным спорам о признаках состава преступления и противоречиям складывающейся судебной практики. Поскольку к уголовному закону предъявляются повышенные требования правовой определенности, то необходимо уточнение правил квалификации легализации цифровой валюты, полученной в результате совершения предикатного преступления. Цель исследования - определение места цифровой валюты в составе преступлений, предусмотренных ст. 174 и 1741 УК РФ, а также разработка правил толкования и квалификации признаков этих деяний, обусловленных их предметом. Проведены сравнительное и системное исследования гражданского и уголовного законодательства в их статике и динамике по отношению к цифровой валюте. Использованы статистические и социологические методы анализа складывающейся судебной практики по делам о легализации имущества, полученного преступным путем. Выбранная методология позволила выявить закономерности и противоречия в нормативном регулировании, а также в правоприменительном и доктринальном толковании.

Вывод: для целей применения ст. 174 и 1741 УК РФ легализуемую цифровую валюту следует считать иным имуществом, а ее продажу квалифицировать как сделку. Такой предмет легализации может представлять собой доход как от одного предикатного преступления, так и от организованной или продолжаемой преступной деятельности. Размер отмывания следует устанавливать по первоначальной стоимости цифровой валюты, а не по сумме денежных средств, в которые она конвертирована.