Есть такие понятия и термины, приверженность эпохи к которым работает как диагностика этой эпохи, признак времени. Для нашего времени такими понятиями, безусловно, оказываются понятия «память» и «травма». Эти два понятия прочно соединились в сознании не только исследователей истории, но и в повседневном сознании современного человека, что позволяет говорить о «буме» памяти, провоцирующем пристальное внимание к прошлому, к нарративам о прошлом, к способам их складывания, проживания, седиментирования. Но память и практики памятствования тесно связаны с забвением, которое в свою очередь указывает на потребность устранения той информации, которая обладает деструктивным воздействием на психику человека и структуры общественного сознания. Забвение можно было бы назвать «травмой памяти», понимая под этим те события, которые имеют деструктивное значение как для личной, так и социальной (в том числе и национальной) идентичности. Так память начинает связываться с понятием травмы. И мы уже видим, как наряду с типологией памяти (коллективная, культурная, историческая) возникает типология травмы (коллективная травма, культурная травма, историческая травма). Последнее понятие – понятие травмы – получило настолько большое распространение, перейдя из языка ученых в язык газетчиков, что заставляет нас присмотреться внимательнее к связи памяти и травмирующего события.