TY - CONF

T1 - Память против проекта

AU - Соколов, Борис Георгиевич

N1 - V Российский культурологический конгресс с международным участием «Культурное наследие — от прошлого к будущему» : программа и тезисы докладов. Санкт-Петербург, 8–10 ноября 2021 г. — Санкт-Петербург ; Москва : Институт Наследия, 2021. — 232 с. — DOI 10.34685/HI.2020.25.32.004. — ISBN 978-5-86443-310-2

PY - 2021

Y1 - 2021

N2 - Фраза, брошенная Льюисом Мэмфордом: «Традиция была гораздо ценнее изобретений. Удержать и закрепить самый маленький успех значило больше, нежели добиться новых с риском забыть или потерять старые. Это была 200не ностальгия, а потребность в сохранении доставшихся тяжкой ценой культурных символов, которые заставили человека относиться к прошлому своих предков как к некой святыне — одновременно слишком ценной и слишком уязвимой, чтобы ее можно было с легкостью заменить чем-то еще» (Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. М., 2001. С. 135), значима не только для первобытного времени истории человечества. Она значима и в современной ситуации, когда социальные инстанции (и конечно, институты культуры) внятно и императивно нацелены — несмотря на риторику, ориентированную на новации и прогресс, — не только на сохранение status quo, на стремление законсервировать текущий момент, но выставить целью движения общества ориентиры, получающие свое культурное и онтическое алиби в прошлом. Подобная ориентация на прошлое, на его удержание (навязчивое памятование) вступает в противоречие с тем, что в философской мысли XX в. маркируют как проективную сущность человека. Человек — если, конечно, мы прислушаемся к тому, что говорят философы, — существо, находящееся в проекте (Ж.-П. Сартр) и свою проективность обретающее именно в будущем, а не в прошлом. Открытый и в чем-то опасный и вирулентный горизонт будущего (а в этот горизонт включена и смерть самого человека) и делает человека человеком. Будущее, а не прошлое формирует человека, а когда он оказывается ориентированным в прошлое, то он утрачивает это самое будущее (юные не думают о прошлом, о нем думают старики). Однако реальная деятельность культурных инстанций нацелена преимущественно на удержание прошлого, а когда речь идет о планировании, то оно происходит из горизонта прошлого (генералы всегда готовятся к уже прошедшей войне). Именно поэтому оппозиция памяти и проекта оказывается довольно злободневной оппозицией современности. Речь не идет о том, ретроградны ли социальные институты или нет. Речь идет о том, соответствуют ли они самому определению человека, а именно того сущего, которое нацелено на будущее и которое обретает свой смысл в этой цели. И тогда может оказаться, что в своем стремлении сохранить и сберечь текущую ситуацию или реставрировать прошлые модели социальные инстанции действуют против человечности, если мы понимаем человека как то сущее, которое нацелено на будущее, а не идет в будущее спиной вперед, постоянно смотря и вспоминая прошлое

AB - Фраза, брошенная Льюисом Мэмфордом: «Традиция была гораздо ценнее изобретений. Удержать и закрепить самый маленький успех значило больше, нежели добиться новых с риском забыть или потерять старые. Это была 200не ностальгия, а потребность в сохранении доставшихся тяжкой ценой культурных символов, которые заставили человека относиться к прошлому своих предков как к некой святыне — одновременно слишком ценной и слишком уязвимой, чтобы ее можно было с легкостью заменить чем-то еще» (Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. М., 2001. С. 135), значима не только для первобытного времени истории человечества. Она значима и в современной ситуации, когда социальные инстанции (и конечно, институты культуры) внятно и императивно нацелены — несмотря на риторику, ориентированную на новации и прогресс, — не только на сохранение status quo, на стремление законсервировать текущий момент, но выставить целью движения общества ориентиры, получающие свое культурное и онтическое алиби в прошлом. Подобная ориентация на прошлое, на его удержание (навязчивое памятование) вступает в противоречие с тем, что в философской мысли XX в. маркируют как проективную сущность человека. Человек — если, конечно, мы прислушаемся к тому, что говорят философы, — существо, находящееся в проекте (Ж.-П. Сартр) и свою проективность обретающее именно в будущем, а не в прошлом. Открытый и в чем-то опасный и вирулентный горизонт будущего (а в этот горизонт включена и смерть самого человека) и делает человека человеком. Будущее, а не прошлое формирует человека, а когда он оказывается ориентированным в прошлое, то он утрачивает это самое будущее (юные не думают о прошлом, о нем думают старики). Однако реальная деятельность культурных инстанций нацелена преимущественно на удержание прошлого, а когда речь идет о планировании, то оно происходит из горизонта прошлого (генералы всегда готовятся к уже прошедшей войне). Именно поэтому оппозиция памяти и проекта оказывается довольно злободневной оппозицией современности. Речь не идет о том, ретроградны ли социальные институты или нет. Речь идет о том, соответствуют ли они самому определению человека, а именно того сущего, которое нацелено на будущее и которое обретает свой смысл в этой цели. И тогда может оказаться, что в своем стремлении сохранить и сберечь текущую ситуацию или реставрировать прошлые модели социальные инстанции действуют против человечности, если мы понимаем человека как то сущее, которое нацелено на будущее, а не идет в будущее спиной вперед, постоянно смотря и вспоминая прошлое

KW - память, проект, культурное наследие

U2 - DOI 10.34685/HI.2020.25.32.004.

DO - DOI 10.34685/HI.2020.25.32.004.

M3 - тезисы

SP - 200

EP - 201

T2 - V Российский культурологический конгресс «Культурное наследие – от прошлого к будущему»

Y2 - 10 November 2020 through 11 November 2020

ER -