Статья посвящена рассмотрению некоторых общих мотивов фильма
«Куклы» (2002) японского режиссера Такеси Китано и ряда произведений
английского писателя Чарльза Диккенса. Проступающие сквозь ткань
традиционного японского театра кукол сюжеты Диккенса обладают
эффектом гештальт рисунков, когда в зависимости от угла зрения, вме-
сто одного образа на том же полотне возникает образ совершенно дру-
гой, при этом оба имеют право на существование. Именно в этом плане
невидимые до поры до времени в палитре «Кукол» Рождественские пове-
сти и «Большие надежды» Диккенса, обозначены здесь как «незавершен-
ный гештальт». Само название фильма и его основные драматургические
ходы, дают все основания выстроить вполне законченный, логичный
образ, основанный на связи с театром кукол Бунраку. В фильме, помимо
заставки в виде театра кукол, есть и мотив древнего японского сюжета
о любви, безумии и смерти. Но, как и в гештальт рисунках, если сместить
акцент, и если пойти в данном случае за особенностями названия, которое
почему-то среди японских титров вдруг возникает по-английски — “Dolls”,
то обнаружатся иные, именно английские аллюзии. Какими-то общими
чертами, вольно или невольно фильм японского режиссера с английским названием воплотил, ставшие архетипическими черты героев Диккенса
и его сюжеты. Таким образом, незавершенный гештальт в контексте этой
статьи — это незамеченное ранее присутствие в «Куклах» Такеси Китано
контуров второй картинки — специфически «кукольного» мира Чарльза
Диккенса.