TY - JOUR

T1 - Communities, discursive practices and behavioral patterns of digital vigilantism in Russia

T2 - Politico-axiological approach

AU - Кулакова, Татьяна Александровна

AU - Волкова, Анна Владимировна

N1 - Publisher Copyright: © 2022 Saint Petersburg State University. All rights reserved.

PY - 2022/6/16

Y1 - 2022/6/16

N2 - Авторы статьи обратились к изучению вигилантизма, специфической формы гражданской активности, историю которого можно проследить с XIX в. и который в эпоху цифровизации приобретает новые характеристики. Цифровой вигилантизм как достаточно оформившееся социальное явление не только в мировой практике, но и в России, нуждается в анализе его структуры, целей, мотивации, интересов и ценностей членов различных сообществ для определения тенденций изменения гражданского общества в условиях цифровых трансформаций. Цифровые вигиланты, стремящиеся к регулированию представлений о «нормальности» поведения, используя агрессивные, граничащие с экстремистскими формы взаимодействия в социальных сетях, претендуют на роль значимого субъекта публичной политики. Легитимируя (за счет наращивания числа лайков) альтернативную систему определения нарушителей, преступников, жертв и наказаний, они не только стремятся к перехвату инициативы по формированию публичных ценностей, но зачастую игнорируют и замещают структуры государства. При этом они все чаще оказываются не безымянными мстителями, а скорее индивидами, стремящимися заявить о себе и добиться через разжигание конфликта не только собственных целей, но и определенной популярности или «сетевой власти», которая хорошо монетизируется. Авторы анализируют поведенческие паттерны наиболее известных сообществ («Лев Против», «СтопХам», «Хрюши против», «АнтиДилер»), их активность в социальной сети ВКонтакте и в YouTube и предпринимают попытку типологизации российского вигилантизма. В статье делается вывод о том, что для системы публичной власти не исключена возможность взаимодействия с такими движениями (как в онлайн-, так и в оффлайнформатах) в случае, если для них будут установлены рамки (процедуры, правила), которые определят их вспомогательные функции (оповещение, информирование, пропаганда). Разрастание вигилантских движений и демонстрация ими прямого насилия является значимым индикатором неэффективности системы публичного управления, снижения уровня легитимности и поддержки ее институтов, свидетельствует о повышении риска потери государственной управляемости.

AB - Авторы статьи обратились к изучению вигилантизма, специфической формы гражданской активности, историю которого можно проследить с XIX в. и который в эпоху цифровизации приобретает новые характеристики. Цифровой вигилантизм как достаточно оформившееся социальное явление не только в мировой практике, но и в России, нуждается в анализе его структуры, целей, мотивации, интересов и ценностей членов различных сообществ для определения тенденций изменения гражданского общества в условиях цифровых трансформаций. Цифровые вигиланты, стремящиеся к регулированию представлений о «нормальности» поведения, используя агрессивные, граничащие с экстремистскими формы взаимодействия в социальных сетях, претендуют на роль значимого субъекта публичной политики. Легитимируя (за счет наращивания числа лайков) альтернативную систему определения нарушителей, преступников, жертв и наказаний, они не только стремятся к перехвату инициативы по формированию публичных ценностей, но зачастую игнорируют и замещают структуры государства. При этом они все чаще оказываются не безымянными мстителями, а скорее индивидами, стремящимися заявить о себе и добиться через разжигание конфликта не только собственных целей, но и определенной популярности или «сетевой власти», которая хорошо монетизируется. Авторы анализируют поведенческие паттерны наиболее известных сообществ («Лев Против», «СтопХам», «Хрюши против», «АнтиДилер»), их активность в социальной сети ВКонтакте и в YouTube и предпринимают попытку типологизации российского вигилантизма. В статье делается вывод о том, что для системы публичной власти не исключена возможность взаимодействия с такими движениями (как в онлайн-, так и в оффлайнформатах) в случае, если для них будут установлены рамки (процедуры, правила), которые определят их вспомогательные функции (оповещение, информирование, пропаганда). Разрастание вигилантских движений и демонстрация ими прямого насилия является значимым индикатором неэффективности системы публичного управления, снижения уровня легитимности и поддержки ее институтов, свидетельствует о повышении риска потери государственной управляемости.

KW - цифровой вигилантизм, публичная политика, публичные ценности, гражданское участие, социальные сети, дискурсивные практики, конфликты, негражданское общество.практики государства, цифровых платформ и граждан, конфликты, справедливость

KW - citizen participation

KW - conflicts

KW - digital vigilantism

KW - discursive practices

KW - public policy

KW - public values

KW - social networks

KW - uncivil society

UR - http://www.scopus.com/inward/record.url?scp=85134527736&partnerID=8YFLogxK

UR - https://www.mendeley.com/catalogue/5f1446c2-f2d6-398b-8a2e-2dd8391a5d34/

U2 - 10.21638/spbu17.2022.106

DO - 10.21638/spbu17.2022.106

M3 - Article

AN - SCOPUS:85134527736

VL - 38

SP - 64

EP - 81

JO - Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология

JF - Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология

SN - 2542-2278

IS - 1

ER -