Статья «Максим Горький как толкователь Аристотеля. К теории трагического очищения», написанная крупным московским латинистом А. А. Грушка в 1929 году, незадолго до смерти, заслуживает интереса как документ эпохи, несчастливой для русской науки и культуры в целом. В этом любопытном, довольно пространном, этюде повествуется, в частности, о том, с какой необычайной прозорливостью и художественной силой Горький раскрыл в одном из своих ранних творений — повести «Тоска» — сущность процесса, который Аристотель понимал под катарсисом. Грушка ранее не писал на греческие сюжеты, и время создания статьи было исключительно неподходящим для такого рода дискуссии. Замечая небрежность, с которой он пересказывает, казалось бы, ключевую для своего рассуждения сцену из названного произведения Горького, невольно приходишь к выводу, что Горький, предмет его восхищения в 1900-е годы, в конце 1920-х, когда «пролетарского писателя» восхваляла советская пропаганда, перестал представлять для него какой-либо интерес. Ностальгические мотивы в статье Грушка выдают его истинное настроение. Статья была написана по необходимости и второпях, с многочисленными включениями Lesefrüchte широко образованного автора — чтобы спасти то, что, как он наивно полагал, еще можно было спасти.