Еврейская политика советского руководства была непоследовательной, осторожной, двойственной, исходила прежде всего из практических соображений и конкретных обстоятельств. Подозрительное, недоверчивое или настороженное отношение к евреям со стороны гоев было распространено на протяжении всего советского периода. Но, как правило, это не являлось антисемитизмом, русофобией или какой-либо этнофобией в чистом виде. Евреи попадали под дискриминацию в довоенное время в первую очередь по причине жесткой борьбы за власть в верхах, а в послевоенное время — вследствие перехода значительной части еврейской диаспоры в оппозицию к советскому режиму и стремления эмигрировать. Бытовой антисемитизм вступал в противоречие с филосемитской политикой руководства. Между интенсивностью политических репрессий и степенью участия евреев в управлении отсутствовала согласованность. В 1926–1935 гг. (во время всесоюзной партийно-государственной кампании против антисемитизма, направленной на защиту евреев), они подвергались репрессиям больше, чем в 1948–1953 гг. (во время всесоюзных партийно-государственных кампаний против космополитов и националистов, направленных в значительной степени против евреев). В то же время представительность евреев во властных структурах в 1920-1945 гг. росла, а в 1948–1953 годы, признанных «черными годами» советского еврейства, они оставались в управлении и элите сверхпредставленными. Антисемитизм не являлся принципом национальной политики, которая была принципиально конъюнктурной и не исключала евреев из общественной жизни, из элиты и управления обществом, а, напротив, имела целью эффективно использовать их человеческий капитал в интересах государства.