Концепция биополитики и ее многообразные версии затронули фактически все уровни политического знания. Швейцарско-немецкий философ и теоретик культуры Бюнг-Чул Хан специально выделяет принципиально важное замечание Мишеля Фуко о том, что биополитика — это государственная технология дисциплинарной власти. Однако неолиберализм как дальнейшее развитие и по сути видоизмененная форма капитализма, открыл psyche как производительную силу, осуществив поворот к психополитике. Французский философ и антрополог Бернар Стиглер также постоянно акцентирует тезис, согласно которому концепция биовласти Фуко уже не соответствует времени и ей на смену приходит «психотехнологическая психовласть». При этом речь идет о «мягких» и психологических потрясениях, центром которых являются предметы потребления. После «консервативной революции» именно маркетинг определяет условия, в которых социализируются технологические инновации, заменяя общественные политические системы. Одно из наиболее существенных возражений, с которыми обычно сталкиваются сторонники концептуальной модели биовласти, разработанной М. Фуко, состоит в следующем: почему суверенная власть, которой теперь по большей части отведена подчиненная роль, продолжает определять наше понимание политического?