4.1. Научная проблема, на решение которой направлен проект
Проблема взаимоотношения социума и географического пространства – область постоянного интереса как гуманитарных, так и естественных наук, требующая интеграции их подходов. Культура, как активная социоформирующая сила, постоянно структурирует пространство обитания своих носителей, с одной стороны, заставляя их активно преобразовывать определенным образом окружающий географический ландшафт, а с другой – формируя для них в этом ландшафте новые контексты и открывая в нем новые смыслы, которые, в свою очередь, активно влияют на культурогенез. В этом процессе (для обозначения которого известный британский антрополог Тим Ингольд предложил использовать термин dwelling – «заселение») водораздел между природными и культурными контекстами исчезает, ландшафт становится миром особых смыслов, не только ландшафтом природы, но и «ландшафтом задач», ареной и результатом совместного творчества природы и человека (Ingold, 1993. The temporality of the Landscape; Ingold, 2000. The perception of the environment: essays on livelihood, dwelling & skill. London: Routledge). Ландшафтная концепция превращается в мощный механизм географизации социальной антропологии с одной стороны, и гуманитаризации географии с другой, а многозначность самого концепта ландшафт становится важным ресурсом ее дальнейшего развития (Калуцков, 2009, с. 273-274).
Этнокультурное ландшафтоведение – относительно новая и активно разрабатываемая область на стыке этнологии и гуманитарной географии. В методологическом плане в его задачи входит дальнейшая разработка новых интегральных подходов для выявления закономерностей эволюции этнокультурного ландшафта, его пространственно-временной структуры, связей между социумами и региональной географической средой, формированию территориальных идентичностей. Для решения этих задач нужны конкретные исследования, интегрирующие гуманитарные и естественно-научные подходы. Хорошим полем для таких исследований может стать традиционное оленеводство северных этносов - интереснейший феномен северного номадизма, который еще не получил достаточного осмысления в терминах парадигмы культурного ландшафта. Действительно, суровые и крайне изменчивые природные условия Арктики предъявляют особые требования к взаимной адаптации арктических культур и природной среды в рамках культурных ландшафтов, и оленеводство, составляющее основу традиционных культур и образа жизни большинства коренных народов Севера России, представляет собой мощный инструмент такой адаптации. Оно признано этносохраняющей формой хозяйства, от которой зависит демографическая устойчивость и этнокультурная безопасность многих северных народов. Северный олень стал их основным культурным символом, а традиционное оленеводство – частью мирового нематериального культурного наследия, хотя оно еще не включено в официальный список ЮНЕСКО. Отметим, что хотя современным проблемам северного оленеводства России и его реакции на внешние вызовы посвящено большое число работ отечественных и зарубежных ученых Игоря Крупника, Андрея Головнева, Брюса Форбса, Флориана Штаммлера, Отто Хаббека, Дэвида Андерсона, Леонида Баскина и ряда других авторов, серьезных исследований по этнокультурным ландшафтам оленеводства еще не было.

4.2. Научная значимость и актуальность решения обозначенной проблемы

Культурный ландшафт динамичен: постоянно меняясь в результате как природных, так и культурных процессов, он вместе с тем остается выражением взаимосвязи социума с его землей и хранителем его культурного наследия (Andrews & Buggey, 2008, Authenticity in Aboriginal Cultural Landscapes). Более того, культурные ландшафты различных социумов обычно не имеют четких границ и плавно перетекают один в другой. Поэтому разграничение различных культурных ландшафтов их типологизация, выяснение их динамики, закономерностей их развития и преобразования один в другой, является важнейшей и интереснейшей исследовательской задачей. Картографирование культурных ландшафтов является одним из потенциально значимых инструментов ее решения и действительно, такое картографирование с участием местных жителей и/или на основе получаемой от них информации (participatory mapping) стало одним из важных методов в исследованиях по культурной антропологии прежде всего коренных народов (Knab & Herlity, 2002, Mapping the Landscape of Identity; Brody, 1981, Maps and Dreams; Chapin et all, 2005, Mapping Indigenous Lands и др. – см. пункт 4.5).
Теоретическая значимость предлагаемого нами проекта состоит в его вкладе в дальнейшее развитие теории этнокультурных ландшафтов через исследование территорий традиционного природопользования северных народов. В концепции этнокультурного ландшафта акцентируется динамическое единство оленеводческих социумов с региональной средой, в которой они взаимодействуют с экономическими, социальными и политическими системами доминирующего общества. Через развитие теории культурного ландшафта результаты проекта смогут внести вклад и в понимание закономерностей эволюции систем традиционного природопользования.
Предлагаемый нами проект имеет, таким образом, не только теоретическую, но и практическую значимость. В современных условиях традиционное природопользование северных народов столкнулось с несколькими трудноразрешимыми дилеммами:
•экологическая безопасность природопользования VS эффективность использования ресурсов (рост экономической эффективности связан с увеличением экологических рисков);
•устойчивая неформальная экономика VS усиление формальных институтов контроля за традиционным природопользованием;
•модернизация традиционного образа оленеводов VS сохранение традиций как нематериального мирового культурного наследия (модернизм-традиционализм-неотрадционализм) и другие.
Разрешение этих противоречий, если они вообще могут быть разрешены, возможно как формирование новых гармоничных отношений между северными этносами и природно-социальной средой, между человеком и природой на Севере, т.е. через сохранение и преобразование существующих культурных ландшафтов. Иными словами, практическая значимость исследования культурных ландшафтов северного оленеводства связана с их ролью основы существования традиционных северных культур, одного из оснований северной региональной политики, формирования имиджа северных регионов и др. В этом аспекте актуально так же сравнительное изучение этнокультурных ландшафтов разных оленеводческих народов. Понимание закономерностей формирования и эволюции культурных ландшафтов оленеводства важно еще и потому, что оленеводство коренных народов является объектом поддержки российского государства, на которую тратятся весьма значительные средства из федерального и региональных бюджетов. Очевидно, что лучшее понимание причин устойчивости различных форм оленеводческого хозяйства позволит использовать эти средства более результативно.
С точки зрения концепции культурного ландшафта результаты исследования значимы:
- для сохранения и воспроизводство этнической культуры, а также природного и культурного наследия через репрезентацию оленеводства в культурном ландшафте;
– как ключ к культурному коду, который формируется через восприятие культурного ландшафта и связан с исторической памятью оленеводческих народов и формирования их идентичностей;
- для развития кросскультурных коммуникаций, в т.ч. через визуализацию культурных ландшафтов оленеводства для туристов, и, актуализацию ландшафтных кодов и текстов, для людей осваивающих природно-ресурсный потенциал Севера, которые часто воспринимают оленеводческие этнокультурные ландшафты как «пустое» пространство;
- с точки зрения гештальт-подхода – как создание целостного образа северного ландшафта, преодоление разъединенности между географией природы и географией человека;
- в геополитическом и этнополитическом аспектах – для обозначения присутствия России в Арктики, как научная база стратегий устойчивого развития Арктической зоны РФ, как основа региональной социальной политики в отношении коренных народов Севера.

4.3. Конкретная задача (задачи) в рамках проблемы, на решение которой направлен проект, ее масштаб и комплексность

Цель нашего проекта – расширить и углубить теоретические и методологические основы исследования этнокультурных ландшафтов, взяв в качестве модели ландшафты, сформировавшиеся в процессе жизнедеятельности народов, занятых кочевым северным оленеводством в российской тундре и тайге. Для достижения этой цели намечены три исследовательские задачи: 1) разработать обзорную мелкомасштабную карту этнокультурных ландшафтов оленеводческих народов России; 2) на примере трех модельных районов изучить пространственно-временную структуру различных типов оленеводческого этнокультурного ландшафта; 3) разработать системное описание характерных черт такого ландшафта с учетом его структуры, связей с региональной средой и адаптации к ней.
Оленеводство теснейшим образом связано с природным ландшафтом: через сложный комплекс адаптаций людей к наполовину ими одомашненному животному – северному оленю, через традиционные практики оленеводов, «вписанные» в его территориальную структуру и сезонные ритмы, через природные факторы – растительность (кормовые ресурсы пастбищ), рельеф, климат, погодные катаклизмы, популяции хищников, эпизоотии опасных для оленей болезней. Вместе с тем кочевые сообщества оленеводов живут в чрезвычайно контрастной и изменчивой социокультурной и социоэкономической среде, взаимодействуя с населяющим тот же ландшафт оседлым населением, местными властями, административными управляющими структурами, промышленными компаниями, туристами и нападающими на их стада браконьерами. В своей деятельности оленеводы ежедневно решают сложные «шахматные» задачи (Давыдов В.Н., 2015. Ход конем: шахматы у эвенков-оленеводов Северного Байкала и Забайкалья // Радловский сборник: Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2014 г. Сс. 241-246), требующие учета изменений не только в природе, но и в уровне цен, транспортной ситуации, политике властных структур, нормативных актах по землепользованию, охоте, рыболовству и многого другого. При этом перемещения и календарь кочевников согласуются с выполнением обрядов, соблюдением традиционных норм и установлений, расположением священных мест.
Такая многоплановость и многоаспектность оленеводства делает актуальным и интересным применение для его исследования концепта культурного ландшафта, методологический потенциал которого во многом связан с его многозначностью.
Человек в процессе своей деятельности преобразует природный ландшафт и вместе с тем наполняет его культурными ценностями и смыслами, в результате чего географическая дифференциация среды происходит не только по природным, но и по историческим, культурным, этническим и другим причинам. Комплексность ландшафтного подхода проявляется, в том, что каждый этнокультурный ландшафт занимает конкретную территорию, культурный контекст связан с природными условиями, а географическая реальность каждого региона – с культурным процессом. Его методология характеризуется междисциплинарностью и включает этносоциальную, этнокультурную, социально-экологическую и географическую составляющие.

4.4. Научная новизна исследований, обоснование того, что проект направлен на развитие новой для научного коллектива тематики, обоснование достижимости решения поставленной задачи (задач) и возможности получения предполагаемых результатов

Проект представит первое систематическое описание пространственно-временной структуры современных этнокультурных ландшафтов оленеводческих народов России, доведенное до уровня картографического представления основных типов таких ландшафтов на мелкомасштабной карте, что открывает дорогу к сравнительному исследованию этих ландшафтов с целью выявления факторов и закономерностей их формирования и развития.
До настоящего времени ландшафтная концепция (или близкие к ней) применялись лишь по отношению к отдельным типам оленеводства и связанных с ним ландшафтов (Крупник, 1989 – этноэкологические системы оленеводства у ненцев и чукчей; А.В.Головнев, 1993 – хозяйственные комплексы народов Западной Сибири; К.Б.Клоков, 1999 - этнохозяйственные ареалы оленеводства народов Таймыра и др.; М.В.Рагулина, 2001, 2005, - культурные ландшафты эвенков и тофаларов, тувинцев-тоджинцев).
Несмотря на то, что ландшафтный подход, позволяющий интегрировать этнологию и географию, можно считать вполне релевантным и для изучения связей с географической средой оленеводческих социумов, концепт культурного ландшафта в исследованиях традиционного оленеводства встречается крайне редко. Сравнительных работ, в которых бы делались попытки вскрыть причины различий в связах с ландшафтом и региональной средой у разных оленеводческих этносов тоже мало. Такие различия у эвенков и тофаларов рассмотрены М.В. Рагулиной (2000), у ненцев и чукчей – А.В. Головневым (2013 и др.), у ненцев и коми-ижемцев – К.В. Истоминым (2010). В определенной степени связи оленеводства с природной и региональной средой прослеживаются также в общих обзорах состояния северного оленеводства по регионам России (Сыроечковский, 1986; Баскин, 2009; а также: Klokov, 2002, 2004, 2007 и др.). В последние годы вышли статьи с анализом разнонаправленности трендов в оленеводстве в разных регионах (Klokov, 2010, 2011; Литвиненко, 2014; Uboni et all 2016; Антонов, Литвиненко, Нувано, 2018; Клоков, 2020). Их авторы, в частности, искали ответ на вопрос, почему в большинстве районов РФ поголовье северных оленей уменьшается, а в ареале ненецкого тундрового оленеводства растет. Однако во всех этих работах термин культурный (этнокультурный) ландшафт не употреблялся, а методология изучения культурного ландшафта не была использована.
Несмотря на то, что запланированные результаты обладают новизной, у исполнителей проекта есть достаточная научная база для их достижения, они имеют опыт решения аналогичных исследовательских задач в сфере изучению традиционного природопользования северных народов, в том числе и оленеводства (см. раздел 4.6). За годы работы по этой тематике накоплена и значительная информационная база (см. раздел 4.8). Исполнители проекта хорошо знакомы и с теорией культурных ландшафтов, у К.В.Истомина есть на эту тему публикации (Istomin K. V. 2011. The land to herd and the space to travel: comparing the categorizations of landscape among Komi and Nenets reindeer herding nomads. In: Nomadismus in der "Alten Welt". Edited by Laila Prager, pp. 233 - 256. Berlin: LIT Verlag), а К.Б. Клоков читает лекционный курс по динамике культурных ландшафтов магистрантам программы «Этнологическая экспертиза» СПбГУ.

4.5. Современное состояние исследований по данной проблеме, основные направления исследований в мировой науке и научные конкуренты

Теоретические и методологические основы исследования культурных ландшафтов получили за последние три десятилетия большое развитие в России. Начало им было положено целым рядом исследователей —Ю.А. Ведениным (1997 и др.), М.А. Кулешовой, В.Л. Каганским (1995, 2001 и др.), Р.Б. Туровским (1998 и др.), Т.М. Красовской, В.Н. Калуцковым (1995, 2000, 2009 и др.), М.В. Рагулиной (2004), другими, причем каждый автор предложил свой оригинальный подход/направление. Этот тренд совпал и с тенденциями развития мировой географии. В литературе имеется несколько достаточно полных обзоров основных подходов к изучению культурного ландшафта в России и зарубежных странах (Рагулина, 2004; Калуцков, 2008; Дирин, 2015, Кулешова, Стрелецкий, 2017, Стрелецкий, 2019 и др.), поэтому приводить такой обзор здесь мы считаем излишним. Ограничимся замечанием, что ландшафтная концепция стала одним из мощных механизмов гуманитаризации отечественной географии, при этом даже многозначность самого концепта культурного ландшафта стала рассматриваться как ресурс дальнейшего развития этого направления (Калуцков, 2009, с 273-274). Отметим также, что важное для этнологов методологическое различие между этным (взгляд снаружи) и эмным (взгляд изнутри) подходами при изучении этноэкосистем (Ямсков, 2003; или human ecosystems у Rappaport, 1979) соответствует двум аналогичным подходам к изучению культурного ландшафта у географов – «внутренний» и «внешний» ландшафты (Калуцков, 2009).
Применение ландшафтных методов оказалось продуктивным также в этнической экологии (Ямсков А.Н. 2003. Этноэкологические исследования культуры и концепция культурного ландшафта. В сб. Культурный ландшафт: теоретические и региональные исследования. М.: МГУ, с. 62-77). В работах многих этнологов жизнь и адаптации коренных народов рассматриваются в тесной связи с географической средой и ландшафтами. Классическим примером стала книга И.И.Крупника «Арктическая этноэкология» (1989) и ее англоязычная версия, носящая характерное название “Arctic Adaptations” (Krupnik, 1993. Arctic Adaptations: Native Whalers and Reindeer Herders of Northern Eurasia. Exp Sub. Dartmouth College). В качестве более современного примера, относящегося к коренным народам Севера России, можно привести недавно изданную работу Александры Лаврилье и Семена Габышева (Lavrillier and Gabyshev, 2017. An Arctic Indigenous Knowledge System of Landscape, Climate, and Human Interactions: Evenki Reindeer Herders and Hunters. Verlag der Kulturstiftung Sibirien, SEC Publications), а также диссертацию В.Н. Адаева «Традиционная экологическая культура хантов и ненцев Западной Сибири» (2004) - в которой, также как и в монографии Лаврилье, часто используется и сам термин ландшафт. Ландшафтно-географическими по своей сути является типология «хозяйственных комплексов» народов Западной Сибири А.В.Головнева (1993), а также недавно проведенный им цикл исследований кочевых технологий оленеводов Севера РФ (Атлас кочевых технологий, 2018; Очерки антропологии движения, 2020 и др.). Обусловленность традиционной культуры ее природным окружением нашла отражение в учении о хозяйственно-культурных типах (ХКТ) - специфических культурных комплексах, складывающихся у различных народов в сходных природных условиях (Левин М.Г., Чебоксаров Н.Н. 1955. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области // Советская этнография, № 4. С. 3–17). Общепризнанное в российской этнографии учение о ХКТ и ИКО (историко-культурные области) стало прочным «мостом», связавшим этническую экологию с ландшафтно-географической средой (Ямсков, 2003), хотя в последнее время термины ХКТ и ИКО употребляются редко.
При изучении традиционного оленеводства понятия, близкие по содержанию к этнокультурному ландшафту, использовали И.И. Крупник (Krupnik, 1993) – этноэкологические системы, А.В. Головнев (1993) – хозяйственные комплексы, К.Б.Клоков (Клоков, 1997; Клоков, Хрущев, 2004) – этнохозяйственные ареалы, К.В. Истомин – региональные системы оленеводства (Истомин и др., 2017) и др. ученые.
Исследования оленеводства за рубежом сфокусированы в основном на саамском оленеводстве Норвегии, Швеции и Финляндии. Они охватывают очень широкий спектр вопросов. Непосредственно концепт культурного (этнокультурного) ландшафта в них не используется, вопросы взаимодействия оленеводческих социумов с природой и региональной средой рассматриваются часто и в самых различных контекстах (например, при изучении адаптивных стратегий, применяемых оленеводами при изменениях региональной среды; обсуждении вопросов ко-менеджмента; прав оленеводов на пастбищные территории; влияния глобальных изменений климата и др.). В некоторых работах используется близкое понятие социально-экологической системы, например: Gallardo F. et all, 2017. We adapt … but is it good or bad? Locating the political ecology and social-ecological systems debate in reindeer herding in the Swedish Sub-Arctic, Journal of Political Ecology 24: 667-691; Hausner VH, Fauchald P, Jernsletten J-L, 2012, Community-Based Management: Under What Conditions Do Sami Pastoralists Manage Pastures Sustainably? PLoS ONE 7(12): e51187. doi:10.1371/journal.pone.0051187 и др.
Отдельно нужно упомянуть теоретические работы Тима Ингольда (Ingold, 2000), автора оригинальной концепции восприятия социумами окружающей среды, в которых отношениям с природной средой оленеводов-кочевников и охотников уделено большое внимание.
Значительное число работ зарубежных этнологов посвящено оленеводству и оленеводческим народам России (D. Anderson, B. Forbes, O. Habeck, A. Lavrillier, F. Stammler, Ch. Stepanoff и др.). В большей их части связям сообществ оленеводов с окружающей природной и социальной средой и адаптациям к ее изменениям уделяется специальное внимание, но концепт культурного ландшафта в них так же не использован.
Работ, посвященных различным аспектам традиционного оленеводства в отдельных районах Севера, сотни (см., например, список источников к главе «Разнонаправленность трендов в традиционном оленеводстве народов Сибири и Арктики» (К.Б. Клоков) в монографии «Энергия Арктики и Сибири: использование ресурсов в контексте социально-экономических изменений, М-СПб, 2020). Многие из них содержат релевантную для этого проекта информацию по связям сообществ оленеводов с ландшафтной и региональной средой, которую предполагается использовать.

Вопросы картографирования культурных ландшафтов коренных народов Севера в России разработаны мало. Такая карта была сделана для Ханты-Мансийского авт. округа (Красовская Т.М., Котова О.И., Тикунов В.С. Культурные ландшафты Ханты-Мансийского АО. Карта.//Атлас Ханты-Мансийского АО –Югры. М.-Ханты-Мансийск, 2006). Методические подходы освещены в статьях Т.М.Красовской (2018 и др.). Она подчеркивает, что сбережение кормящих ландшафтов вошло в традиционную культуру народов Севера, их хозяйственная деятельность всегда четко структурирована в пространстве и времени, чему способствует традиционная экологическая культура. При этом погруженный в культурное пространство человек неизбежно создает вокруг себя организованную пространственную среду (Красовская, 2018). Ценные методические идеи о границах культурных ландшафтов эвенков и тофаларов изложены М.В.Рагулиной (2005).
За рубежом картографирование (этно)культурных ландшафтов коренных народов, проводится как правило, при участии их представителей, как нанесение на карту различных категорий традиционных знаний. Это широко распространенный метод исследования (Brody, 1981, Maps and Dreams, NY: Pantheon Books.; Chapin, Lamb and Threlkeld, 2005 Mapping Indigenous Lands. The Annual Review of Anthropology 34:619-38; Knapp & Herlihy 2002 Mapping the Landscape of Identity. Yearbook. Conference of Latin American Geographers 27, Latin America in the 21st Century: Challenges and Solutions:251268; Worby, Eric 1994 Maps, Names, and Ethnic Games: The Epistemology and Iconography of Colonial Power in Northwestern Zimbabwe. Journal of South African Studies 20(3):371-392; Merson & Hooper 2005 Mapping Country Project: Mapping the Aboriginal Cultural Heritage Values of the Greater Blue Mountains World Heritage Area. Online http://www.bmwhi.org.au/what/projects/mappingcountry.html; Northwest Territories Cultural Places Program 2007 Living with the Land: A Manuel for Documenting Cultural Landscapes in the Northwest Territories. Yellowknife, NT, Canada: NWT Cultural Places Program. Online <http://www.pwnhc.ca/programs/downloads/Living_with_the_Land.pdf> и др.).
В географической литературе разработано и успешно развивается направление по изучению так называемых вернакулярных районов (Смирнягин, 2013) – особого типа районов, существующих и воспроизводящихся в сознании социальной группы. Вернакулярный район, его границы и состав обуславливаются как объективно существующими свойствами географического пространства (формами рельефа, типами ландшафта, микроклиматическими особенностями и т.д.), так и свойствами самих социальных групп, его населяющих (родом деятельности, типом хозяйства, этнической принадлежностью и т.д.), он маркирует «пространства повседневности» местных жителей и формирует основу их локальной идентичности. Исследования вернакулярных районов получили распространение как зарубежной (Zelinsky, 1980; Lamme, Oldakowski ,2007), так и в отечественной социальной географии (Павлюк, 2006, 2009;Пузанов, 2012; Казакова, 2016), однако практически все они были выполнены в городах, и не затрагивали феномен вернакулярного района рассредоточенных сообществ, в т.ч. кочевых. Мы предполагаем интегрировать в нашу методологию элементы указанного подхода. Из опыта наших исследований на Ямале, известно, что среди оленеводов и всего местного населения бытуют такие народные топонимы как «Тамбейская тундра», «Сеяхинская тундра», «Хэнская сторона» и др., которые, по существу, отражают вернакулярные тундровые районы/ландшафы.
Конкуренты – понятие на совсем уместное в отношении фундаментальных исследований в области гуманитарных наук. В этой области исследовали, разрабатывая различные подходы к одной проблеме, скорее дополняют друг друга, чем конкурируют. Поскольку проблематика заявляемого нами проекта уже «созрела», мы не удивимся, если в ближайшие годы увидим публикации по этнокультурным ландшафтам оленеводческих народов, например, у Шарля Степаноффа, Дэвида Андерсона, Дмитрия Арзютова или Миланы Рагулиной.

4.6. Предлагаемые методы и подходы, общий план работы на весь срок выполнения проекта и ожидаемые результаты (объемом не менее 2 стр.; в том числе указываются ожидаемые конкретные результаты по годам; общий план дается с разбивкой по годам)

Общие методологические принципы и подходы
Основной методологический принцип нашего исследования - холистический взгляд на (этно)культурный ландшафт – с одной стороны как на пространственно-временной феномен, с другой – как на социальную, хозяйственную, культурную реальности, образ жизни населения, связывающие социум с конкретным участком географической среды.
Вторым важным принципом является полимасштабность исследования, которое будет осуществлено на двух уровнях: межрегиональном (общее системное описание этнокультурных ландшафтов с различными типами оленеводства для всех оленеводческих регионов страны) и локальном (внутрирегиональном) – более детализированные исследования внутренней структуры таких ландшафтов в трех модельных районах.
В проекте мы пользуемся термином этнокультурный ландшафт, который, как отмечает В.Н.Калуцков (2009, с. 72), используется практически как синоним культурного ландшафта, если надо подчеркнуть этнический аспект культурного ландшафта, когда речь идет об исследовании традиционных этнических сообществ, а также при методологической установке на изучение внутреннего «эмного» ландшафта. Все эти аспекты соответствует задачам нашего исследования и находят отражение в его методологии.
Методология исследования сформирована путем синтеза идей и теоретических подходов ряда этнологов (Бенджамин Орлов, Игорь Крупник, Андрей Головнев, Дэвид Андерсон, Шарль Степанофф, Кирилл Истомин и др.) и географов (М.В.Рагулина, В.Н.Калуцков, Т.М. Красовская, Т.В. Литвиненко, К.Б.Клоков). В ее основе – выделение и изучение этнокультурных оленеводческих ландшафтов – природно-территориальных комплексов с однотипными моделями традиционного оленеводческого хозяйства. Здесь могут быть использованы методологические подходы к описанию и изучению культурных ландшафтов, разработанные М.В. Рагулиной (2005, 2006). В первую очередь – это совместное изучение нескольких различных «граней» (измерений) культурного ландшафта: его территориальности, деятельностных аспектов, способов репрезентации и др.
При изучении этнокультурного ландшафта будет использован широко известный подход выделения нескольких взаимосвязанных ландшафтных слоев: природных, деятельностных (изменяющая ландшафт деятельность человека) и идеальных (ментальных, информационных и др.).
Исходным пунктом для выявления связей оленеводства с природными условиями могут служить идеи Е.Е. Сыроечковского (1974) о биолого-хозяйственных районах Севера, в каждом из которых исторически складывались определенные формы использования биологических ресурсов. Дополняя и развивая этот подход, мы, вслед за и М.В. Рагулиной (2000) и А.В. Головневым (2013) рассматриваем формы оленеводства не только в природном, но также в этнокультурном, экономическом и регионально-политическом контекстах.
В качестве самостоятельного дополнительного подхода будет использован также ретроспективный, предполагающий изучение исторических пластов этнокультурного ландшафта, поскольку в каждый период в него привносились свои ценности и образы. Изучение адаптации этнокультурных ландшафтов к региональной среде и ее трансформациям будет произведено путем ретроспективного анализа количественных показателей оленеводческого хозяйства (статистические данные по административным районам и хозяйственная отчетность оленеводческих предприятий). Они будут сопоставляться с данными об изменении экономической и социально-политической ситуации в регионе за последние десятилетия: промышленное и транспортное освоение, изменения системы расселения, распространение новых видов транспорта и связи, мероприятия по изменению землепользования, изменения в региональной политике (в том числе в плане поддержки оленеводческих хозяйств или отсутствия таковой) и др. факторы. При этом более детальная информация будет собрана и проанализирована для трех модельных районов.
Ретроспективный метод исследования предполагает рассмотрение особенностей развития оленеводства в советское время, когда в ряде регионов (и их крупных частей) она развивалась директивными методами без учета особенностей этнокультурного ландшафта, что в результате стало ключевой причиной его коллапса в них в постсоветское время. В результате такого анализа планируется связать устойчивость и успешность современного развития оленеводства как отрасли сельского хозяйства с характеристиками этнокультурного ландшафта. Особый интерес представляет выявление причин различной устойчивости и хозяйственной эффективности оленеводства в разных регионах тундрового оленеводства.
Для изучения пространственно-временной структуры ландшафтов будет использован картографический метод (с нанесением на карты ландшафтных комплексов различного ранга). Более детальные карты будут составлены для ключевых участков, расположенных в трех модельных районах, а обзорная типологическая карта - по всему ареалу северного оленеводства в России. Полимасштабная исследовательская стратегия объединит результаты исследований на нескольких уровнях: микро- (уровень муниципального района), мезо- (региональный уровень) и макро– (Север РФ в целом) – в целостную теоретическую концепцию.
Необходимыми условиями создания обзорной карты этнокультурных ландшафтов оленеводческих народов являются наличие массива пространственно распределенных количественных данных и адекватной задачам проекта картографической основы. Данные о численности домашних северных оленей в России более или менее точно известны с 1927 года. Ряды статистических данных о поголовье оленей в различных регионах Российской Федерации никогда не публиковались полностью, но в течение последних 20 лет такую информацию можно найти в справочниках Росстата России. С 2008 года данные о поголовье северного оленя в каждом муниципальном районе публикуются на веб-сайте Росстата РФ. В личных архивах исполнителей проекта уже накоплены непрерывные статистические ряды данных о домашнем оленеводстве по многим районам (см. п. 4.8).
Для представления результатов исследования будут использованы также и другие графические методы, включая картоиды и картосхемы, создаваемые с помощью ГИС.
Имеющийся у научного коллектива научный задел по проекту, наличие опыта совместной реализации проектов
У коллектива имеется большой задел по данной тематике и связанным с ней вопросам. В наибольшей степени разработаны следующие вопросы.
1. Изучение оленеводства в локальных ареалах (ландшафтах) как составной части комплексного традиционного природопользования с учетом его взаимосвязей с другими видами традиционной деятельности, этническим составом и демографическими характеристиками местного населения, экономическими и социальными условиями в отдельных районах (этнохозяйственных ареалах, ландшафтах). К.Б. Клоковым выполнено значительное количество таких исследований в различных районах Севера: Кольский полуостров, Ненецкий авт. округ, Ямало-Ненецкий авт. округ, Таймыр, Эвенкия, Иркутская область, Якутия, Чукотка, Камчатка, Сахалин (см., например: Клоков, 1997, Клоков К.Б., 1998, Традиционное природопользование коренных малочисленных народов Севера (географические и социально-экологические аспекты проблемы (докт. дисс.); Klokov, K.B., 2000. Nenets Reindeer Herders on the Lower Yenisei River: Traditional Economy under Current Conditions and Responses to Economic Change // Polar Research, 19 (1), р. 39-47.; Клоков К.Б., Хрущев С.А., 2004. Оленеводческое хозяйство коренных народов Севера России: информационно-аналитический обзор, СПб: ВВМ, 182 с.; Klokov, K.B., 2019. Evolution of the subsistence pattern of indigenous population of the coast of Southern Chukotka: energy and resources aspects // IOP Conference Series: Earth and Environmental Science. Vol. 302 [doi:10.1088/1755-1315/302/1/012077]; Klokov, K.B., 2020. Les derniers éleveurs de rennes d’Evenkie //EURASIE – Publication annuelle de la Société des Études euro-asiatiques.- Vol 29; Mutations sibériennes.- Paris, 2020 и др.).
К.В. Истоминым такие исследования проведены в республике Коми, Ненецком и Ямало-Ненецком Автономных Округах, на Кольском полуострове.
Их результаты отражены в значительном количестве публикаций, основные из них:
К. В. Истомин и И. О. Хабек. 2019 Почвы криолитозоны и традиционное природопользование населения северо-востока европейской части России и западной Сибири: постановка исследовательской проблемы. Вестник археологии, антропологии и этнографии № 1 (44), стр. 108 – 119
Yulian Konstantinov, Kirill V. Istomin, Inna Ryzhkova and Yulia Mitina 2018. Uncontrolled sovkhoism: administering reindeer husbandry in the Russian far north (Kola Peninsula). Acta Borealia 35 (2), pp. 95-114
К. В. Истомин, Н. А. Лискевич, О. И. Уляшев. 2017. Коми-ижемское оленеводство: этнические инварианты и локальные вариации. Вестник археологии, антропологии и этнографии, № 4 (39), Стр. 103-112.
К. В. Истомин. 2017. О динамике культуры оленей на Кольском полуострове. Уральский исторический вестник №2, стр. 16-24.
Kirill V. Istomin, Kim Hye Jin and Alexandr. A. Popov. 2017. Snowmobile Revolution, Market Restoration, and Ecological Sustainability of Reindeer Herding: Changing Patterns of Micro- vs. Macromobility among Komi Reindeer Herders of Bol´shezemel´skaia Tundra. REGION: Regional Studies of Russia, Eastern Europe, and Central Asia 6 (2), pp. 225–250
Kirill V. Istomin. 2011. "The land to herd and the space to travel: comparing the сategorizations of landscapeamong Komi and Nenets reindeer herding nomads" In: Nomadismus in der "Alten Welt". Edited by Laila Prager, pp. 233 - 256. Berlin: LIT Verlag
Kirill V. Istomin and Mark J. Dwyer. 2010. Dynamic Mutual Adaptation: Human-Animal Interaction in Reindeer Herding Pastoralism. Human Ecology 38 (5), pp. 613 - 623.
Mark J. Dwyer and Kirill V. Istomin. 2009. Komi reindeer herding: the effects of socialist and post-socialist change on mobility and land use. Polar Research 28 (2), pp. 282 - 297.
Mark J. Dwyer and Kirill V. Istomin. 2009. Technological carrying capacity renders ecological carrying capacity a redundant concept in pastoralist systems? A case study of “overgrazing” amongst Komi and Nenets reindeer herders. In: Sustainability in Karamoja? Rethinking the Terms of Global Sustainability in a Crisis Region of Africa. Edited by David Knaute and Sacha Kagan, pp. 271 – 287. Köln: Rüdiger Köppe Verlag.
Kirill V. Istomin and Mark J. Dwyer. 2009. Finding the Way: A Critical Discussion of Anthropological Theories of Human Spatial Orientation with Reference to Reindeer Herders of Northeastern Europe and Western Siberia. Current Anthropology 50 (1), pp. 29 – 49.
Mark J. Dwyer and Kirill V. Istomin. 2008. Theories of Nomadic Movement: A new Theoretical Approach for Understanding the Movement Decisions of Nenets and Komi Reindeer Herders. Human Ecology 36 (4), pp. 521-533.
2. Характеристика северного оленеводства России в целом как традиционной формы природопользования в его связях с природной, социальной и экономической и этнокультурной средой (Jersletten, Klokov, 2002. Sustainable reindeer husbandry. Ed. by Center of Sаami Studies, Tromso University [Artic Council 2000-2002]; Ulvevadet, Klokov, 2004. Family-Based Reindeer Herding and Hunting Economies, and the Status and Management of Wild Reindeer/ Caribou Populations. Artic Council 2002-2004. Ed. by Center of Sаami Studies, Tromso University; Клоков К.Б., Хрущев С.А., Оленеводческое хозяйство коренных народов Севера России. В сб. Межэтнические взаимодействия и социокультурная адаптация народов Севера России. Ред. В.И.Молодин, В.А.Тишков.- М.: Стратегия, 2006.- С. 13-33; Klokov, K.B., 2007. Reindeer husbandry in Russia// International Journal of Entrepreneurship and Small Business (IJESB) Volume 4 - Issue 6 Subsistence and self-employment among indigenous peoples and other ethnic minority - P. 726-784; Клоков К.Б., 2012. Современное положение оленеводов и оленеводства в России. В кн. Север и северяне. Современное положение коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России.- М.: Издание ИЭА РАН, 2012.- С. 38-50. и др.).
3. Историческая динамика оленеводства России в региональном разрезе в ряде работ К.Б. Клокова (Клоков К.Б., Хрущев С.А.,, 2004. Оленеводческое хозяйство коренных народов Севера России: информационно-аналитический обзор, СПб: ВВМ, 182 с.; Klokov, K. B. National Fluctuations and Regional Variations in Domesticated Reindeer Numbers in the Russian North: Some Possible Explanations. – Sibirica, 2011(a), vol. 10, issue 1, pp. 23-47; Klokov, K.B., 2012. Changes in reindeer population numbers in Russia: an effect of the political context or of climate? // Rangifer, 32 (1), p. 19-33; Клоков К.Б., 2020. Разнонаправленность трендов в традиционном оленеводстве народов Сибири и Арктики. В кн. //Энергия Арктики и Сибири : использование ресурсов в контексте социально-экономических изменений. М. : Изд-во вост. лит., 2020.- С. 49-86) и К.В.Истомина (Istomin 2020. Post-Soviet reindeer herders: Between family and collective herding. Region: Regional Studies of Russia, Eastern Europe, and Central Asia 9(1), Pp. 25-52).

4. Оленеводство в социальных контекстах (Klokov, K.B., 2016. Reindeer Herders’ Communities of the Siberian Taiga in Changing Social Contexts//Sibirica.- 2016.- Vоl. 15, № 1.- Р. 81–101; Клоков К.Б., Михайлов, 2017. Механизмы воздействия природных и социальных факторов на жизнеобеспечение локальных сообществ оленеводов в таежных и тундровых ландшафтах//Этнос и среда обитания. Вып. 5. М.: ИЭА РАН, 2017.- С. 108-136; Klokov, K.B., 2019. Energy of Reindeer Breeding: Driving Actions in the Controlling Impacts in Ecological and Ethno-Social Context// //Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. Vоl. 12, № 8.- Р. 1442-1460) и в этнокультурных контекстах (Клоков К.Б., 2011. Мир оленевода в контексте образа Российского Севера //Географическое пространство России: образ и модернизация: сб. ст. СПб: ВВМ.- С. 176-188; Klokov, K.B., 2018. Substitution and Continuity in Southern Chukotka Traditional Rituals: A case study from Meinypilgyno village, 2016–2017//Arctic anthropology. Vоl. 55.- № 2.- Р. 115–131.) контекстах.
5. Зависимость оленеводства от климатических факторов: (Klokov, K.B., 2012 (см выше); Макеев, Клоков и др. Северный олень в условиях изменяющегося климата. СПб: Лемма, 2014); а также исследования по гранту РФФИ, освещенные в серии научных публикаций Klokov & Mikhailov, 2019. Assessment of Climatic Conditions for Siberian Reindeer Herding on the Basis of Heat Balance Modelling ////ARCTIC.- March 2019.-V. 72, № 1.- P. 28-42 и др.).
6. Взаимосвязи между человеком, северным оленем и другими домашними и дикими животными в ландшафтно-географическом контексте (Davydov & Klokov, 2018, Dogs, Reindeer and Humans in Siberia: Threefold Synergetic in the Northern Landscape. In Dogs in the North: Stories of Cooperation and Co-Domestication London: Routledge, 2018; Klokov, K.B., 2019. People, Reindeer, and All the Others: The Shared Taiga as Common Tofa Household. In Multispecies Households in the Saian Mountains Ecology at the Russia-Mongolia Border, Lexington Books, 2019 и др.)
7. Воздействие на оленеводство и другие виды традиционного природопользования и промышленного освоения, разработка мер по снижению или компенсации такого воздействия. Эти работы выполнялись в основном по хоздоговорам с промышленными компаниями в Мурманской области, Ненецком авт. округе, Республике Коми, Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском авт. округах, Туруханском и Таймырском районах Красноярского края, Иркутской области, Республике Саха (Якутия), а также на Сахалине. Их теоретическое и методическое обобщение представлено в ряде научных публикаций (Klokov, Khrushchev, Bocharnikova, 2013. Ehnoecological Assessment of the Impact of Industrial Development on the Traditional Natural Management of Indigenous Peoples of the North: Theoretical and Methodological Approaches// //Regional Research of Russia.- Vоl. 3, № 2.- P. 182-186; Клоков К.Б., Хрущев С.А.,, 2014. Теоретическое обоснование этноэкологической экспертизы для оценки воздействия индустриального освоения на традиционное природопользование коренного населения Севера//Региональные исследования. № 1.- С. 98-108 и др.).
8. Взаимоотношений между домашним оленеводством и диким северным оленем (Klokov, K.B., 1997, Northern Reindeer of Taymyr Okrug as the Focus of Economic Activity: Contemporary Problems of Reindeer Husbandry and the Wild Reindeer Hunt // Polar Geography. № 21(4). Pp. 233-271; Клоков К.Б., Шустров, 1999, Традиционное оленеводческо-промысловое хозяйство Таймыра. М: Совет по проблемам Севера РАСХН. 123 с.; Клоков, 1997, 1999).
9. Картографирование северного природопользования (Klokov, Davydov, 2019. Human-dog-reindeer communities in the Siberian Arctic and Subarctic //Hybrid Communities Biosocial Approaches to Domestication and Other Trans-species Relationships. New-York, Routledge, 2019.- P. 261-274.; Клоков и др., 2020 и др.).
10. Различные теоретические и методологические вопросы изучения традиционного природопользования в его связях с ландшафтом, культурой, устойчивым развитием (Клоков, 1990; Клоков, Красовская, Ямсков, 2002; Клоков, 2010; Клоков, 2014 и др.).
11. Методика полимасштабного анализа оленеводства: Антонов Е. В., Литвиненко Т. В., Нувано В. Н. Полимасштабный анализ динамики домашнего оленеводства в арктических регионах: территориальные сдвиги, внутрирегиональные и локальные различия // Известия Российской академии наук. Серия географическая. — 2018. — № 5. — С. 21–35.

Значительный объем материалов, которые предполагается использовать для выполнения заявленного проекта, накоплен в личных архивах исследовательского коллектива, в первую очередь К.Б.Клокова и К.В.Истомина (см. п. 4.8).
Опыта совместной реализации проектов у членов научного коллектива пока нет, хотя трое из четырех членов коллектива уже давно неформально обмениваются результатами своих исследований. Все исполнители имеют опыт полевых работ в регионах, где расположены модельные районы.