Тема войны в почтовой корреспонденции,
на знаках почтовой оплаты и открытках

Сборник методических материалов XI научно-практического семинара по истории почты и филателии

9 октября 2020 г.

Санкт-Петербург

2020

УДК   351.852

ББК    79.2я431+63.2я431

Т32

Директор ЦМС имени А. С. Попова А. И. Бурдин

Научные рецензенты:

доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой физики твердого тела
Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, Почетный Президент Союза филателистов России
А. С. Илюшин,

Вице-Президент Союза филателистов России, член жюри ФИП, советник по филателии АО «Марка»
А. А. Бородин

Научный редактор:

кандидат культурологии, главный хранитель Государственной коллекции знаков почтовой оплаты ЦМС имени А. С. Попова,
доцент кафедры музейного дела и охраны памятников Института философии Санкт-Петербургского государственного университета
Л. Н. Бакаютова

Составители:

Л. Н. Бакаютова, Т. И. Грохотова, И. Ю. Алеева

Тема войны в почтовой корреспонденции, на знаках почтовой оплаты и открытках : Сборник методических материалов XI научно-практического семинара по истории почты и филателии / науч. ред. Л. Н. Бакаютова. Санкт-Петербург : ЦМС имени А. С. Попова, 2020. 331 с., цв. ил.

ISBN 978-5-9909881-9-4

В сборнике представлены тематические статьи и тексты выступлений участников XI научно-практического семинара по истории почты и филателии, посвященного 75-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Сборник предназначен для филателистов, филокартистов, музейных работников, в том числе почтовых и краеведческих музеев, специалистов связи и почты, историков, исследователей, искусствоведов, издателей, студентов и аспирантов исторических и культурологических специальностей высших гуманитарных учебных заведений, а также всех, кого интересует отечественная история.

Т32

ISBN 978-5-9909881-9-4

©           ЦМС имени А. С. Попова, 2020

УДК     351.852

ББК      79.2я431+63.2я431

Federal Agency of Communications

A. S. Popov Central Museum of Communications

THE THEME OF WAR IN POSTAL CORRESPONDENCE,
ON POSTAGE SIGNS, AND POSTCARDS

Collection of methodological materials of the 11th scientific and practical seminar on the history of post and philately

Оctober 9, 2020

Saint Petersburg

2020

ISBN 978-5-9909881-9-4

Director of the A. S. Popov Central Museum of Communications A. I. Burdin

Scientific reviewers:

Dr in Physical and Mathematical Studies, Professor, Head of the Department of Solid State Physics, Lomonosov Moscow State University, Honored President of the Union of Philatelists of Russia

A. S. Ilyushin

Vice-President of the Union of Philatelists of Russia, FIP Accredited Juror, philately advisor for JSC “Marka” A. A. Borodin

Scientific editor:

Ph.D. in Cultural Studies, chief curator of the State collection of postage stamps of the A. S. Popov Central Museum of Communications, Associate Professor of the Department of Museum Management and Restoration of Monuments, Institute of Philosophy, St. Petersburg State University L. N. Bakayutova

Compilers of the collection:

L. N. Bakayutova, T. I. Grokhotova, I. Yu. Aleeva

The Theme of War in Postal Correspondence, on Postage Signs, and Postcards : Collection of methodological materials of the 11th scientific and practical seminar on the history of post and philately / sci. ed. L. N. Bakayutova. – St. Petersburg : A. S. Popov Central Museum of Communications, 2020. – 331 p., ill.

ISBN 978-5-9909881-9-4

The collection contains thematic articles and texts of statements by participants of the XI scientific and practical seminar on the history of mail and philately, dedicated to the 75th anniversary of the Victory in the Great Patriotic War of 1941–1945. The collection is intended for philatelists, deltiologists, museum workers, including postal and local history museums, communication and mail specialists, historians, researchers, art historians, publishers, students and postgraduates of historical and cultural specialties of higher humanitarian educational institutions, as well as anyone interested in Russian history.

©           A. S. Popov Central Museum of Communications, 2020

Содержание

А. С. Илюшин. Приветствие участникам и организаторам XI научно-практического семинара                    8

Л. Н. Бакаютова. Предисловие.  Тема войны в почтовой корреспонденции                                                        10

ГЛАВА I
Военно-полевая корреспонденция

Н. В. Ухова. Военно-полевая почта в годы Великой Отечественной войны*                                                      12

В. К. Марченков. Государственная почта во время военных действий*                                                                22

М. В. Козырева. Почта полевая – почта фронтовая*                                                                                                41

М. А. Гринберг. Из истории военно-полевой почты 1941–1945 гг.*                                                                     60

Я. А. Илюшин. Из полевой в полевую почту                                                                                                              66

С. Б. Ткаченко. Цензура почтовых отправлений в период Великой Отечественной войны*                           71

А. С. Илюшин. Почтовые документы начала Великой Отечественной войны, или История эвакуации одной из московских семей                                                                                                                                                  83

Киммо Антилла. Переписка военного времени как тема для выставок и исследовательской работы в Финляндии*                                                                                                                                                                                             92

В. И. Ёлкин. Написаны в победном мае 1945 г., отправлены в вечность                                                               95

П. Я. Илюшин. День 9 мая 1945 г. в письмах современников                                                                                  112

Л. И. Бажитова. Из переписки военных лет (1942–1945) директора Центрального музея связи Г. И. Головина (1944–1948)*                                                                                                                                                                            118

Н. И. Лосич. «Последняя статья»: из переписки Олега Лосева с Александром Жузе*                                       128

О. П. Екименкова, И. В. Осипова. Корреспонденция Великой Отечественной войны (1941–1945) из коллекций Мемориального музея «Разночинный Петербург»*                                                                                                136

А. Д. Гдалин, М. Р. Иванова. Пушкин в блокадном Ленинграде*                                                                          142

О. Г. Прутт. Четыре письма из блокады по фондам музея «А музы не молчали...». Из семейной переписки А. Флита и Н. Паперной с Е. Смирновой 1942–1943 гг.*                                                                                                      150

ГЛАВА II
Отражение Великой Отечественной войны
в филателии и филокартии

А. А. Бородин. Знаки почтовой оплаты Российской Федерации, посвященные 75-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.                                                                                                                     162

Л. В. Буклер. Первая послевоенная*                                                                                                                            167

Л. В. Буклер. Повторные отражения*                                                                                                                         170

Меер Косой. Блокада Ленинграда в зеркале филателии                                                                                          180

Г. П. Чудесова. Максимафилия о ленинградском подвиге в Великой Отечественной войне                           201

И. Ю. Алеева. «Блокадный излом»                                                                                                                               208

О. В. Черняева. Монументы и памятники на серии специальных почтовых штемпелей «45-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне» за пределами Российской Федерации                                                            215

В. В. Кулаков. Отражение в филателии помощи Монголии Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.                                                                                                                                                                             226

А. П. Дьяченко. О некоторых художественно-графических особенностях почтовых марок СССР и Российской Федерации, посвященных Великой Отечественной войне (к 75-летию Великой Победы)                     235

Е. Н. Метёлкин, Т. Е. Сохор. Скульптурные образы Родины в филателии второй половины XX столетия  243

Е. В. Глазырин, Т. Е. Сохор. Великая Отечественная война на белорусской земле на почтовых марках      254

В. Г. Палагнюк. Солдаты милосердия Великой Отечественной                                                                             265

М. С. Гусева. С разницей в семьдесят лет: награды войны на серийных выпусках                                             273

А. О. Волкова. Отражение подвигов советских женщин в Великой Отечественной войне на марках и почтовых карточках                                                                                                                                                                 283

М. А. Федулова. Оформление почтовых марок в период Великой Отечественной войны                               292

ГЛАВА III
Филателистическая дипломатия

Марки Объединенных Наций как реальный инструмент филателистической дипломатии в послевоенном мире

А. Н. Борисов. Почтовые выпуски Объединенных Наций                                                                                       308

И. Д. Панфилов. Марки Объединенных Наций как реальный инструмент филателистической дипломатии                                                                                                                                                                                                           311

С. В. Гарынов. Почтовые выпуски к юбилеям Победы над фашизмом                                                                 314

И. Л. Киржнер. Письма Победы                                                                                                                                    316

А. В. Стрыгин. Художники филателистической дипломатии                                                                                 318

А. В. Стрыгин. Навстречу юбилею ЮНЕСКО                                                                                                             320

С. Б. Ткаченко. Российско-корейское сотрудничество в области филателии                                                       322

SUMMARY. Theme of War in Postal Correspondence                                                                                             330

* «Когда приходит почта полевая...»: Материалы 6-го научно-практического семинара по истории почты и филателии / Л. Н. Бакаютова, Н. Е. Брукмюллер, Н. Н. Курицына. СПб.: Центральный музей связи имени А. С. Попова, 2015. 264 с., 60 л. цв. вкл.

Приветствие участникам и организаторам XI научно-практического семинара

Дорогие друзья и коллеги-коллекционеры филателисты и филокартисты!

Дорогие организаторы ставшего традиционным ХI научно-практического семинара!

От всей души приветствую участников и организаторов ХI научно-практического семинара, собравшего всех на обсуждение одной из важнейших тем в коллекционировании – темы войны в почтовой истории, знаках почтовой оплаты и открытках. Настоящий семинар посвящен 75-летнему юбилею Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Это событие было ознаменовано разгромом фашистского режима и освобождением порабощенных народов многих стран из-под фашистского рабства. С Великой Победой была открыта новая эпоха мировой цивилизации. Человечество стала прилагать максимальные усилия для сохранения мира на многострадальной Земле, которая лишь за ХХ столетие пережила две кровопролитные и трагичные мировые войны!

Семинар стал общественным мероприятием, на котором отечественные и зарубежные ведущие коллекционеры, филателисты и филокартисты, а с ними и работники музеев ежегодно обсуждают актуальные вопросы создания и разработки коллекций и выставочных экспонатов. Огромная заслуга в этом руководства федерального государственного бюджетного учреждения «Центральный музей связи имени А. С. Попова».

Тема нынешнего семинара, затрагивающая столь важные в истории человечества события, как многочисленные кровавые битвы, и судьбы многих миллионов людей самых разных национальностей, вероисповедания и гражданства, никогда не оставит равнодушными их потомков. В большинстве семей хранятся личные вещи родных, по судьбам которых тяжелыми колесами истории прокатились обе войны. И часто единственной памятью о них остались фотографии и почтовая корреспонденция. Бережно сохраняя эти бесценные исторические реликвии в своих коллекциях и экспонатах, нынешние коллекционеры берегут память о тех наших современниках и согражданах, кому мы сегодня обязаны мирным небом над головой. Демонстрируя на выставках разного ранга свои экспонаты, посвященные тематике войны, событиям и битвам, рассказывая о судьбах и подвигах наших соотечественников, филателисты и филокартисты продлевают их жизни в народной памяти. Эта деятельность коллекционеров благородна и уважаема.

Выражаю искреннюю благодарность всем, чей труд или мате­риальная поддержка сделали возможными подготовку и проведение нашего традиционного научно-практического семинара в эти трудные для всей страны дни. Желаю семинару большого успеха, а его участникам – счастья, благополучия и удовольствия от занятия любимым делом и общения с друзьями и коллегами.

А. С. Илюшин,

доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой физики твердого тела Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, Почетный Президент Союза филателистов России

Предисловие

Тема войны в почтовой корреспонденции

В год 75-й годовщины Победы во Второй мировой войне мы вспоминаем военно-полевую почту, играющую важнейшую роль во времена военных конфликтов. В ходе войны она обеспечивала почтовую связь в условиях ведения военных действий и была стратегически необходима как для воюющих сторон и тыла, так и для вражеской разведки.

О полевой почте и письмах-треугольниках слагали стихи и песни. Одну из таких песен на музыку Ю. А. Левитина и слова Н. Д. Лабковского исполнил Марк Бернес: «Пусть плещет дождь, окопы заливая, на всей земле сухого места нет. Когда приходит почта полевая, солдат теплом далеким обогрет...». Эти слова стали эпиграфом к сборнику методических материалов VI научно-практического семинара (НПС), выпущенному музеем в 2015 г., эти же слова мне хочется повторить.

Участники X семинара и авторы-составители сборников методических материалов предложили рассмотреть тему войны в почтовой корреспонденции как основную для XI НПС, посвященного юбилею Победы, и закрепить ее в резолюции предшествующего семинара. Структура сборника методических материалов XI НПС «Тема войны в почтовой корреспонденции, на знаках почтовой оплаты и открытках» состоит из трех основных глав: «Военно-полевая корреспонденция», «Отражение Великой Отечественной войны в филателии и филокартии», «Филателистическая дипломатия». Семинар сопровождается выставкой «Петербургский вернисаж. Неделя почтовых коллекций – 2020».

К сожалению, многие исследователи не смогли завершить подготовку своих работ для сборника, поскольку объявленный весной 2020 г. карантин из-за пандемии COVID-19 заблокировал всех жителей планеты дома, а допуск к источникам в библиотеках, архивах и музеях был полностью прекращен. Поэтому, с разрешения составителей и авторов, в настоящий выпуск вошли несколько важных для раскрытия темы текстов из сборника методических материалов VI НПС.

Научный редактор

ГЛАВА I

ВОЕННО-ПОЛЕВАЯ КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ

Военно-полевая почта в годы Великой Отечественной войны

Наталья Владимировна Ухова,

АО «Почта России»

Во время войны связь между воинскими частями, кораблями, различными военными учебными заведениями, предприятиями, а также с населением осуществляла военно-полевая почта. Героями в этот самый трагический этап в истории России становились не только солдаты, но и почтальоны, которые доставляли корреспонденцию в действующие военные части, рискуя собственной жизнью. Им также приходилось брать оружие и защищать свой ценный груз.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, военно-полевая почта, письмо с фронта, связь, почтовая карточка, треугольник, переписка.

Military field mail delivery in the Great Patriotic War time

Natalia V. Ukhova

The article is giving us special information about the naval mail, postal communication between military sections, military educational institutes, plants, factories, and civil population by means of special mail delivery of war time. The article describes heroism either soldiers, or postmen who delivered correspondence to acting military sections, risking by their own life, often protecting post mail with weapons in hands at that most tragic moment of Russian history.

Keywords: The Great Patriotic War, military field mail delivery, front letter, communications, postcard, triangle letter, correspondence.

C первых дней Великой Отечественной войны, когда большая часть мужского населения покинула свои дома и вступила в ряды Красной армии, единственной ниточкой, дающей возможность получить хоть какую-нибудь весточку из дома, стала почтовая связь. Срочная мобилизация зачастую не давала возможности попрощаться с родными перед отправкой на фронт. Хорошо, если кому-то удавалось отослать домой почтовую карточку с номером своего эшелона. Тогда близкие люди могли прийти на вокзал и попрощаться. Но иногда и такой возможности не было, семьи разлучались на долгие месяцы и даже годы, были вынуждены жить и сражаться, ничего не зная о родных.

Правительство СССР понимало, что для поддержания эмоционального духа бойцов на должном уровне необходимо обеспечить бесперебойную работу почты. Большинство солдат стремились не только отстоять свою Родину и освободить ее от ненавистных оккупантов, но и защитить самых дорогих людей, которые остались далеко в тылу или на уже захваченной врагом территории. Руководство страны осознавало, что одной из главнейших задач на самом страшном, начальном этапе войны является борьба с растерянностью и паникой, которые охватили миллионы советских граждан. Значительную поддержку и уверенность бойцам, помимо идеологической пропаганды, может дать налаженная связь с домом. Газета «Правда» в августе 1941 г. в одной из передовых статей писала о том, как важна для фронта отлаженная работа почты, т. к. «каждое полученное письмо или посылка придают бойцам сил и вдохновляют на новые подвиги».

Во время войны связь между воинскими частями, кораблями, различными военными учебными заведениями, предприятиями, а также с населением осуществляла военно-полевая почта. В самый трагический этап в истории нашей страны героями становились не только солдаты, но и почтовые работники, которые доставляли корреспонденцию в действующие военные части, рискуя собственной жизнью. Им также приходилось брать оружие и защищать свой ценный груз, ведь если бы переписка попала в руки врага, то наша армия могла понести огромные потери.

Во время Великой Отечественной войны полевая почта доставляла Красной армии около 70 млн писем и 30 млн газет в месяц. Самый большой объем переписки был между фронтовиками и их близкими, которые находились в тылу.

В начале войны было создано Управление военно-полевой почты на базе Главного управления связи Красной армии. Также на фронтах и во всех армейских штабах создавались специальные отделы, а в частях – почтовые полевые станции.

После введения военного положения в стране вскрылся факт плохой организации работы службы связи, которая не могла должным образом обеспечить своевременную доставку даже важнейших сообщений и писем в расположения частей армий. Сталин называл связь ахиллесовой пятой Советского Союза, отметив при этом необходимость в срочном порядке поднимать ее на совершенно новый уровень. Уже в первые дни войны он вызвал наркома связи СССР И. Т. Пересыпкина для доклада о разработанных мерах по переводу государственной связи на военное положение. Для этого была необходима радикальная перестройка всех имеющихся средств связи, в том числе почты. При доставке писем на фронт не существовало привычного для почтальона точного почтового адреса с указанием улицы и дома. Следовало выработать новые принципы работы почты, которые бы позволили быстро и безошибочно доставлять корреспонденцию в военные части, местоположение которых постоянно изменялось. Так как наиболее важной была возможность быстрого и удаленного решения вопросов, связанных с управлением войсками, приоритет в модернизации средств связи был отдан телефонии и радио.

Начальник Управления связи Красной армии Н. И. Гапич был снят И. В. Сталиным со своего поста, а все его обязанности возложены на И. Т. Пересыпкина, который стал совмещать сразу две должности – начальника связи армии и заместителя наркома обороны, оставаясь при этом наркомом связи. Такое решение было вполне закономерно. Будучи энергичным и волевым человеком, новый 39-летний начальник связи был к тому же умелым организатором. Именно он предложил, вопреки принятым нормам, призывать в действующую армию гражданских специалистов, которым было поручено в срочном порядке наладить признанную неудовлетворительной работу военно-почтовой службы.

Неизвестно, насколько удачно новый персонал справился бы с поставленными перед ним задачами, если бы не его величество случай: в ходе одной из военных операций в руки советских военных попал устав полевой почтовой службы немецких войск. А поскольку почтовое обеспечение вермахта всегда находилось на должном уровне, перевод и изучение такого ценного документа позволили уже через несколько недель успешно использовать технологию врага для нужд Красной армии. Однако использование грамотно разработанной немецкой модели не устраняло чисто советских проблем. В первые же недели войны почтовые работники столкнулись с банальной нехваткой конвертов. Именно тогда и появились письма-треугольники, народные письма.

Письмо-треугольник представляло собой лист бумаги прямоугольной формы, загнутый сначала справа налево, а потом слева направо. Оставшаяся полоска бумаги вставлялась внутрь треугольника. Марка не требовалась, письмо не заклеивали, т. к. все знали о том, что его будет читать цензура. На наружной стороне указывали адрес назначения и обратный, а также оставляли чистое место для отметок почтовых работников. Поскольку бумага была на вес золота, письма писали мельчайшим почерком, заполняли все пригодное пространство. Если адресат к моменту доставки письма уже погиб, на треугольнике делали запись о смерти, перечеркивали адрес назначения и возвращали обратно. Зачастую такой треугольник заменял «похоронку». В редких случаях, когда адресат числился без вести пропавшим или был расстрелян за трусость, письмо уничтожали. Если солдат был переведен в другую часть, попал в лазарет или госпиталь, то на месте для пометок указывали новый адрес. Некоторые переадресованные письма исчезали на долгое время и находили адресата спустя годы после войны.

Адрес на письме, которое необходимо было доставить на фронт, в начале войны указывали как Д.К.А. — Действующая Красная армия. Затем шел порядковый номер полевой почтовой станции (ППС), номер полка и место службы солдата. Использование такой системы адресов показало, что существует возможность раскрытия месторасположения действующих частей и подразделений. Захваченная врагом почта вблизи расположения советских воинских группировок сообщала ему всю информацию о месте их дислокации. По приказу наркома обороны была принята новая инструкция по адресованию почтовой корреспонденции для Красной армии в военный период. После аббревиатуры Д.К.А. и номера ППС стали указывать специальный условный код военного подразделения, который был известен только тем, кто был ознакомлен с приказом о присвоении соответствующего номера конкретной военной части.

Частная жизнь советских граждан и до войны была предметом пристального контроля государства, и военное время никак не повлияло на сложившееся положение дел. Вся почта тщательно проверялась, цензура была тотальной, число цензоров увеличилось вдвое, а на каждую армию приходилось не менее десяти политконтролеров. Проверяющих интересовали не только содержащиеся в письмах данные о дислокации частей и их номерах, именах командиров и численности потерь, но и эмоциональный настрой бойцов действующей армии. Неслучайно почтовая цензура в годы войны подчинялась непосредственно СМЕРШу, Главному управлению контрразведки в Наркомате обороны СССР. Одним из самых «мягких» видов почтовой цензуры было вымарывание строчек, содержащих, по мнению проверяющих, недопустимую для передачи информацию, а также нецензурные выражения, критику армейских порядков и любые отрицательные высказывания о положении в армии.

В военные годы письма на фронт доходили порой быстрее, чем в наши дни. Это объяснялось тем, что нарком связи добился исключительных условий для доставки армейской почты. Наравне с боевым обеспечением армии военным почтовым грузам был отдан прио­ритетный характер. Как бы плотно ни была загружена железная дорога, почтовые эшелоны пропускали в первую очередь, а их остановки считались недопустимыми. Кроме того, почту перевозили с помощью всех имеющихся видов транспорта в зависимости от условий местности: в специальных почтовых вагонах, на кораблях, почтовых самолетах, автомобилях и даже мотоциклах. Использование почтового транспорта для каких-либо прочих нужд было строго-настрого запрещено.

В ряде районов для доставки почты использовались почтовые голуби, которые беспрепятственно переносили секретные сообщения через линию фронта в тех местах, где самолет никогда бы не смог пролететь незамеченным. Немецкие снайперы пытались отстреливать несчастных птиц, для их уничтожения выпускали группы специальных ястребов, но большей части почтовых голубей все же удавалось успешно доставить информацию к месту назначения. Советские ученые вывели особую породу почтовых голубей, способных летать в ночное время суток.

Советским военным иногда удавалось перехватить почтовые грузы немецкой армии. Тщательное изучение писем солдат противника свидетельствовало о том, что царившее в первый год войны бравурное настроение немецкой армии после холодов зимы 1941–1942 гг. сменилось тревогой и неуверенностью. В свободное от боевых действий время политруки устраивали массовое зачитывание немецких писем, что придавало солдатам Красной армии дополнительные силы и уверенность в успехе их благого дела.

В 1941 г., накануне контрнаступления под Москвой, советской разведке удалось сбить и захватить немецкий почтовый самолет с сотней тысяч писем на борту. После обработки сотрудниками СМЕРШа захваченной почты данные были представлены маршалу Г. К. Жукову. Полученная информация свидетельствовала о том, что в немецкой армии на данном участке фронта царят отчаянные пораженческие настроения. Немцы писали домой о том, что русские проявили себя как прекрасные воины, они отлично вооружены, дерутся с невиданной яростью, а война наверняка будет трудной и затяжной. На основе этих сведений Г. К. Жуков издал приказ о немедленном наступлении.

Помимо доставки писем, на почтовую авиацию была возложена миссия распространения агитационных листовок, которые должны были повлиять на психологический настрой немецких солдат и подорвать веру во внушаемые им командованием убеждения. Над их содержанием работала огромная идеологическая машина. Прекрасным образцом является листовка «Спасение Германии в немедленном прекращении войны», написанная председателем Президиума Верховного Совета и в то же время талантливым пропагандистом М. М. Калининым, который обладал исключительным даром убеждения. Немцы также периодически сбрасывали с самолетов листовки или набивали ими гильзы и выстреливали в направлении советских окопов. Довольно часто листовки печатали на папиросной бумаге хорошего качества в расчете на то, что какой-нибудь русский солдат непременно подберет их для самокрутки и, разумеется, прочтет.

Роль почтовиков в годы Великой Отечественной войны

Основное количество почтальонов, или экспедиторов, как их тогда официально называли, составляли мужчины. И это неслучайно, поскольку общий вес груза, который им приходилось переносить, состоял, помимо привычного обмундирования, из множества писем и газет и почти равнялся весу пулемета. Однако тяжесть заветной сумки почтальона измерялась не килограммами писем, а человеческими эмоциями и трагедиями, которые приходили вместе с ними.

Появления почтальона в каждом доме одновременно и ждали, и боялись, ведь вести могли быть не только хорошими, но и трагическими. В тылу письма становились практически вестниками судьбы, каждое из них содержало ответ на самый главный вопрос – жив ли тот, кого ждут и любят? Такое положение накладывало на несущего новости особую ответственность, каждому почтальону ежедневно приходилось переживать и радость, и горе вместе со своими адресатами.

В годы Великой Отечественной войны почтовики наравне с воинами действующих частей покрыли себя неувядаемой славой. Не раз приходилось им браться за оружие, многие из них пали на своем посту, ставшем боевым. Работники гражданской и военной почты делали все возможное, а порой и невозможное, чтобы обработать, перевезти и доставить все почтовые отправления. А их количество было огромно! Только в действующую армию ежемесячно доставлялось до 70 млн писем и более 30 млн газет. Около 40% всех писем, принятых в стране невоенными предприятиями связи, шло на фронт.

В дни блокады Ленинграда почтовики не прекращали работы, обслуживая население города и части ленинградского фронта. За много километров ходили они, истомленные голодом и холодом, на работу пешком, работали в промерзших помещениях при свете коптилок. Почту в разные концы города доставляли на санках, переносили на руках.

В осажденном Севастополе городские отделения связи, размещенные подчас в обстреливаемых районах, ни на день не останавливали доставку почты. Днем и ночью почтальоны обслуживали моряков, защитников Малахова кургана. Начальник одного из отделений И. И. Борисов и его сотрудники не прекратили работы даже тогда, когда Корабельная сторона, где помещалось отделение, была на две трети разрушена. Бомба попала в здание отделения, Борисова вытащили из-под обломков. Он в тот же день наладил работу в уцелевшей хибарке. От недоедания он тяжело заболел, еле передвигался на костылях, но продолжал обрабатывать письма и отправлять их на Большую землю.

Мужественно и стойко работали московские почтовики. Во время налетов фашистских самолетов они оставались на своих местах. В тяжелейших условиях действовали военно-полевые почтовые учреждения. Нередко они перемещались с места на место по несколько раз в день в зависимости от боевой обстановки. Корреспонденцию обрабатывали в шалашах, землянках, движущихся автомашинах, а то и просто в лесу под деревом или кустом. Под разрывами снарядов военные почтаьоны пробирались, иногда ползком, до окопов и блиндажей. Главной целью было доставить письма от родных солдатам, а документы – командирам. Новости из родного дома давали бойцам силы и дальше защищать свою Родину.

В августе 1941 г. Центральное военное управление Народного комиссариата связи сформировало 52-й отдельный запасной батальон полевой почты, ставший центром подготовки почтовиков. Курс учебы длился два месяца. За короткое время были подготовлены специалисты для шести новых военно-почтовых сортировочных пунктов. Каждый из них обслуживал один фронт.

Были организованы курсы и при Московском почтамте. Девушки, не достигшие еще и 18 лет, подавали заявления об отправке их на фронт. Многие работники почтовых учреждений стали войсковыми почтальонами, солдатами, сержантами, офицерами и служащими военно-почтовых станций, баз и сортировочных пунктов. Начальник отделения военно-полевой почты отдела связи 61-й армии вспоминал, что из 800 человек, работавших в полевой почте, все удостоились боевых наград, и за всю войну не было ни одного срыва доставки почты. Каждый считал своим долгом любой ценой сохранить почту и доставить ее в срок.

На станциях, военно-полевых почтовых базах и сортировочных пунктах работали круглосуточно. В сутки приходило одних писем до тонны, а газет и брошюр до двух тонн. Особенно заботились о доставке газет. Фронтовые газеты приносили в день выпуска, а другие – на второй день. Особенно трогали воинов письма, приложенные к посылкам с перчатками, бритвами, кисетами с табаком и другими подарками. Бойцы, именно бойцы военно-полевых отделений все силы, всю душу отдавали выполнению долга. Вместе с фронтовиками они ежедневно, ежечасно подвергались смертельной опасности, нередко брались за оружие, чтобы спасти почту, – иногда ценой жизни.

Во время боев в Венгрии в 100 км от станции Эльтон заместитель начальника военно-почтового сортировочного пункта № 6 офицер Виктор Славин и трое бойцов сопровождали почту. Во время воздушного налета вагон загорелся. Офицер и солдаты успели выбросить почти все мешки, но сами погибли в огне. В боях на подступах к рейхстагу, у Бранденбургских ворот, бойцам доставляли почту и отвозили в тыл их письма. Рано утром 9 мая на борту машины, увозившей письма победителей, кто-то написал мелом «Везем победу!». На Московском и других почтамтах есть мемориальная доска с именами погибших на войне.

Для доставки почты порой использовались все мыслимые и немыслимые способы. Так, в Севастополь письма приходили на подводных лодках, а в Ленинград их сначала везли через Ладожское озеро, а после прорыва блокады в 1943 г. на отвоеванном узком участке суши – через построенный секретный 33-километровый железнодорожный коридор. Позднее эту трассу по аналогии с ладожской Дорогой жизни назвали Дорогой Победы.

6 февраля 1943 г. всем военным частям и их подразделениям были присвоены новые условные номера. Теперь почтовый адрес фронтовика состоял всего из пяти цифр: номера войсковой части и полевой почты. По мере продвижения советских войск на запад в каждом отвоеванном районе необходимо было восстанавливать почтовую связь. За годы войны этот механизм был отработан до совершенства, а главное, имелись специалисты по связи высокого класса.

После того как 1 декабря 1944 г. Красная армия пересекла границу СССР и война уже близилась к своему завершению, Госкомитет обороны принял специальное постановление, согласно которому всем военнослужащим действующей армии разрешалось один раз в месяц отправить домой посылку установленного веса. За четыре месяца 1945 г. почта смогла доставить в тыл страны 10 млн посылок, для перевозки которых потребовалось более 10 тыс. двухосных почтовых вагонов. В основном солдаты отправляли домой одежду, посуду и мыло, а офицерский состав мог позволить себе послать более ценные «сувениры». Когда на почтовых отделениях начали скапливаться горы неотправленных посылок, правительство вынесло решение о введении дополнительных почтово-багажных поездов. Сегодня трудно представить, с какими чувствами измученные годами лишений жители тыла спешили на почту, чтобы получить посылки с поистине царскими дарами, среди которых наиболее ценными считались сухие пайки американских солдат, состоящие из консервов, джема, яичного порошка и растворимого кофе.

После того как 8 мая в 22:43 по европейскому времени Германия подписала акт о капитуляции, почте предстояло выдержать еще один, последний «бой». Цунами из поздравительных писем и открыток буквально захлестнуло все почтовые отделения нашей страны. Люди спешили поделиться радостью со всем миром, и почтовики прилагали все усилия, чтобы справиться с мощным потоком вестей.

Государственная почта во время военных действий

Владимир Константинович Марченков,

хранитель музейных предметов I категории отдела аппаратурных фондов ЦМС имени А. С. Попова

Основная функция почтовой связи – доставка адресатам частных и служебных писем, посылок, бандеролей, периодических изданий, денежных переводов. Во время войны работа государственной почты перестраивается для максимального удовлетворения потребностей армии в бесперебойной почтовой связи как в тылу, так и в районах военных действий. Приведен исторический обзор функционирования различных служб государственной почты и их взаимодействия в периоды ведения Российским государством внешних и внутренних войн.

Ключевые слова: связь, почта, фельдъегерь, Россия, война, корреспонденция, военная история, ямская гоньба.

State post office during the war

Vladimir K. Marchenkov

The main function of the postal communication is mail delivery of private and corporate letters, banderols, parcels, periodicals, money remittance to addressees. During the war time functioning of the State mail reorganizes for maximum satisfaction of the Army requirements of uninterrupted post communication both in hinterland, and in regions of military actions area. In the article there is a historical review of different services of the State Post of Russia functioning, as well as their interaction during time of internal and foreign wars.

Keywords: communication, post, special mail delivery (feldyegers), Russia, war, correspondence, military history, yamskaya gonba (rush horsing).

В войну письма оказывались лучше иного лекарства! Они вдохновляли людей, возвращали им веру в жизнь.

А. А. Фадеев

Почта в военных кампаниях Х–ХIХ вв.

В Древней Руси в мирное и военное время почтовые донесения традиционно доставлялись конными княжескими гонцами-вестниками. Отличительной особенностью снаряжения военных вестников были красные щиты, хорошо различимые издалека.

В любую погоду княжеским вестникам приходилось преодолевать десятки, а то и сотни километров. Чтобы не останавливаться на отдых, для более быстрого преодоления больших расстояний, княжеские посланники брали с собой нескольких лошадей и могли заменить уставшую лошадь на свежую прямо в пути. В своих поездках княжеские вестники пользовались торговыми дорогами и общегосударственными системами сообщений.

С Х в. вестники стали использовать почтовую систему под названием «повоз». Повоз был княжеской повинностью, по которой местному населению вменялось в обязанность иметь в постоянной готовности лошадей (или лодки) и следить за состоянием дорог на случай появления вестников или княжеских особ. В крупных селениях вдоль дорог устраивались постоялые дворы, где можно было поесть и отдохнуть.

В XII в. на смену повозу пришла система «подвода», которая давала возможность гонцам, несущим ратную весть, поменять уставшую лошадь в определенном месте пути, куда жители близлежащих деревень «подводили» свежих лошадей и повозки. Для этого необходимо было представить княжескую грамоту, называвшуюся подорожной. Подвода, как и повоз, являлась княжеской повинностью, за исполнением которой следили местные посадники и старосты.

С конца XV в. для доставки гражданской и военной почты стала использоваться более совершенная система доставки почтовых сообщений – ямская гоньба. Она работала по принципу эстафеты, при которой на каждой почтовой станции (яме) сменялись лошади и повозки. Станции отстояли друг от друга на расстоянии 30–40 верст. Право пользоваться ямскими подводами определялось подорожными грамотами, выданными князем или воеводами. В качестве ямской повинности местные жители обязаны были выделять на ям лошадей и подводы, а также работали возницами – ямщиками. Подчинялись ямщики как местным властям, так и Ямскому приказу, находившемуся в Москве.

Ямские дороги из Москвы вели к границам государства через Новгород, Ругодив (ныне Нарва), реку Сестра, Казань, Тюмень, Верейский удел, юго-восточные земли.

Во время военных кампаний в случае надобности военные устраи­вали собственные почтовые станции. Так, в 1659 г. во время войны России с Польшей за земли Украины для нужд русской армии была создана специальная военно-полевая почта – «почта в полки». Тогда по дорогам Москва – Калуга – Севск и Москва – Путивль через каждые 80–100 верст были устроены почтовые станции «для посылки скорых государственных дел до полков и городов». На каждой станции безотлучно находились по десять стрельцов и пушкарей, готовых ехать днем и ночью. Обязанность следить за соблюдением правил скорой гоньбы, обеспечением лошадьми, фуражем и продовольствием была возложена на местных воевод. Устроенные в ходе этих военных действий почтовые станции в последующие десятилетия послужили основой для организации внутренних линий гражданской почты.

В 1686 и 1689 гг. военно-полевая почта была организована в походах русского войска против крымского хана. Во время первого похода для связи Москвы с войсками «почта в полки» была учреждена на трассе от Москвы до Коломака (ныне Ахтырка). Во вторую кампанию для почтового обмена использовалась существовавшая ямская почтовая линия от Москвы до Обояни. В обоих походах полевую почту обслуживали специально отобранные стрельцы.

В 1695 г. «почта в полки» была организована как временная почтовая линия от Москвы через Воронеж до крепости Азов, под которой тогда стояли русские войска. Перевозка корреспонденции осуществлялась по постоянным ямским трактам теми же средствами, что и гражданская почта. В Москве почта доставлялась почтмейстеру М. А. Виниусу и уже от него рассылалась адресатам. Азовская почта обслуживала только царя и его приближенных.

Богатый опыт организации почты, накопленный в XVII в., был использован императором Петром I для обеспечения военных кампаний следующего столетия. В 1700 г., накануне Северной войны, в период проводившейся в глубокой тайне подготовки к военным действиям, царь Петр I установил гласную цензуру частных писем. Указом было определено, что на почтовых дворах всю корреспонденцию следует принимать незапечатанной. Подьячие были обязаны внимательно просматривать все письма, выявлять в них сведения военного характера и при обнаружении таковых отсылать их не за границу, а в Посольский приказ. В Москве вся ответственность за цензуру писем возлагалась на почтмейстера М. А. Виниуса, в других городах – на местных воевод.

В начале Северной войны 1700–1721 гг. России с Швецией «почта в полки» подверглась реорганизации. При этом главные гражданские почтовые линии были усилены дополнительным количеством лошадей, а почтари заменены солдатами и офицерами. Право выдавать подорожные на ямские и почтовые подводы имели только высшие государственные и военные чиновники.

Выражение «полевая почта» впервые появилось в документах в 1712 г. В 1716 г. был принят Воинский устав, содержащий правила действия полевой почты. Вместо употреблявшегося ранее слова «почтарь» было введено новое наименование «почтальон». В полку полевую почту возглавлял полевой почтмейстер, через которого проходила вся корреспонденция. В его распоряжении находились писари, почтальоны и курьеры. В обязанность курьеров входила доставка срочных депеш. Конные курьеры использовали почтовые тракты, меняя скаковых лошадей на почтовых станциях. Полевая почта успешно функционировала до конца 1732 г., а позднее оставалась только при штабах армий.

Во время Семилетней войны 1756–1763 гг. России с Пруссией штабы армий поддерживали связь с помощью конных курьеров. Обмен корреспонденцией между штабами организовывал полевой почтмейстер.

В турецкую кампанию 1776–1777 гг. выдающийся русский полководец А. В. Суворов создал на территории Крыма разветвленную сеть полевых почтовых станций. Их обслуживали конные казаки. Через полевые станции казаки поддерживали постоянную почтовую связь с Черноморским и Каспийским флотами, а через гражданские почтовые станции – с Санкт-Петербургом и Москвой.

В период правления Екатерины II в стране была введена строгая почтовая цензура писем и иностранной периодической печати, действовавшая как в мирное, так и в военное время. Надзором занимались сама императрица, вице-канцлер и петербургский почт-директор. Практиковалась и перлюстрация (тайное вскрытие корреспонденции). Строгая почтовая цензура в России продолжала существовать и при следующих императорах.

В 1796 г. император Павел I издал указ об утверждении Фельдъегерского корпуса при кабинете императора. Штат корпуса, насчитывающий 30 человек, был укомплектован из личного состава придворной кавалерийской части (кавалергардов) и унтер-офицеров гвардейских полков. В задачу фельдъегерей входило обеспечение быстрой и надежной доставки особо важной государственной корреспонденции. Большое внимание при отборе в корпус уделялось внешнему виду и физическим данным, т. к. сфера деятельности фельдъегерей далеко выходила за круг обязанностей, связанных с простой доставкой корреспонденции.

Фельдъегерям приходилось выполнять самые разнообразные поручения: доставлять важные государственные документы, сопровождать в поездках по стране императора, членов императорской семьи, важных иностранных гостей, перевозить деньги и ценности. Кроме того, они выполняли и одну из полицейских функций: конвоирование политических заключенных в ссылку или на каторгу. Часто фельдъегерей прикрепляли к военным начальникам, государственным деятелям, высоким иностранным гостям.

В 1799 г. почтовой реформой императора Павла I были учреждены полевые почтамты. Их штат состоял из почтмейстера, помощника, канцеляриста и шести почтальонов.

Дальнейшее развитие военно-полевая почта получила в Отечественную войну России с Францией 1812 г. В первый период войны в результате временного отступления русских войск работа государственной почты на оккупированных территориях была нарушена. Спасаясь от военных действий, ямские работники разбегались, ямские почтовые станции пустели. Главнокомандующий русской армией фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов поручил руководство военно-полевой почтой Ф. О. Доливо-Добровольскому. Почтовый департамент, осуществлявший руководство работой всех почтовых учреждений в стране в мирное и военное время, с началом военных действий выделил персонал и средства для полевых почтамтов. Во главе каждого почтамта был поставлен полевой почт-директор, которому подчинялись все чиновники и почтальоны полевой почты. Главное руководство полевой почтой возлагалось на дежурного генерала армии. Он выдавал подорожные, устанавливал расписание отправки военной корреспонденции и необходимое количество лошадей на полевых станциях, контролировал расход денежных средств. Корреспонденция могла пересылаться по обычной почте или по эстафете. Отправка частной корреспонденции, минуя полевой почтамт, запрещалась. Связь армии с тылом осуществлялась курьерами и фельдъегерями.

В период военных действий фельдъегерям приходилось доставлять корреспонденцию не только императору, министрам и губернаторам, командирам корпусов, но и пробираться к начальникам партизанских отрядов, действовавших в тылу врага. После победоносного окончания Отечественной войны полевая почта и фельдъегерский корпус на протяжении XIX в. принимали участие во всех военных конфликтах, в которых была задействована русская армия. Фельдъегерей можно было встретить на крутых горных тропах Кавказа и Карпат, в раскаленных песках среднеазиатских пустынь и в крымских степях, на заснеженных перевалах Болгарии и на палубах кораблей всех классов.

Во второй половине ХIХ в. научно-технический прогресс напрямую коснулся почтового ведомства: полевую почту стали дополнять оптический и электрический телеграфы и полевой телефон. Во время Крымской войны 1853–1856 гг. были построены линии телеграфа, связавшие Санкт-Петербург с Симферополем и Варшавой. Полевой телефон был применен в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг., в ходе которой военно-полевая почта испытывала большие трудности в доставке корреспонденции через гористую местность на Балканах и Кавказе.

После 1846 г., в соответствии с новым Положением, на время войны при действующей армии учреждалось полевое почтовое управление под начальством дежурного генерала армии. Кроме главного полевого почтамта при штабе, организовывались полевые почтовые отделения при корпусах и отрядах на время их нахождения в значительном удалении от штаба. Переписка нижних чинов с родственниками освобождалась от оплаты.

В 1890 г. организация полевых почтовых учреждений была возложена на Главное управление почт и телеграфов. Управление определило перечень почтовых и телеграфных работников, подлежащих мобилизации с началом военных действий. Кроме того, при почтово-телеграфных учреждениях был создан запас оборудования на случай войны.

Работа полевой почты отрабатывалась также в ходе маневров. На больших маневрах в августе 1898 г. были учреждены полевые почтовые конторы. Всю корреспонденцию штемпелевали специальным штемпелем и отправляли через конторы полевой почты.

Почта в Русско-японскую, Первую мировую и Гражданскую войны

В 1900 г., после победы в Маньчжурии, на китайской территории была создана сеть почтово-телеграфных учреждений, которая была задействована в период Русско-японской войны 1904–1905 гг. В район боевых действий на Дальнем Востоке от стационарных почтовых пунктов вел единственный путь – Сибирская железная дорога, по которой курсировали восемь почтовых вагонов. Перевозка корреспонденции из стационарных почтовых пунктов в действующую армию сводилась к распределению номеров почтовых вагонов между стационарными пунктами. Корреспонденция, переданная в почтовые вагоны, распределялась в пути следования по отдельным войсковым частям.

Управление полевой почтой в Русско-японскую войну 1904–1905 гг. включало главные полевые почтовые конторы в городах Харбине и Мукдене, полевые почтовые конторы при главных штабах армии и полевые почтовые конторы при штабах корпусов. Корреспонденция, поступившая в главные полевые почтовые конторы, направлялась оттуда в корпусные почтовые конторы. Армейские части для получения корреспонденции высылали в корпусную почтовую контору приемщиков. В почтовых перевозках были задействованы все виды транспорта – железнодорожный, гужевой, пароходный.

Доставку приказов и рапортов на фронт осуществляли офицеры Фельдъегерского корпуса, командированные на Дальний Восток в распоряжение армейского командования. Из действующей армии в Санкт-Петербург фельдъегери регулярно доставляли пакеты с донесениями для императора. Они также сопровождали грузы Красного Креста, везли шифры для служебных телеграмм, знамена для вручения полкам, боевые награды солдатам и мн. др.

В годы Первой мировой войны 1914–1918 гг. для оперативного управления войсками активно использовались все виды связи: почта, телеграф, телефон, радио. Военно-полевая почта связывала тыл с фронтом, который простирался от Балтийского до Черного моря. Полевая и тыловая корреспонденция перевозилась главным образом в почтовых вагонах. Обработку корреспонденции в стационарных почтовых пунктах осуществляли бывшие работники гражданской почтовой службы, мобилизованные в армию. Большие сложности в работе почты возникали в связи с пересылкой огромного объема солдатских писем, ведь в армию были мобилизованы 16 млн человек. Затрудняли работу почты и отдельные отправители, которые посылали в действующую армию письма с адресом, по которому невозможно было найти адресата.

С началом войны большая группа офицеров Фельдъегерского корпуса была отдана в распоряжение Верховного главнокомандующего и штабов фронтов. Помимо доставки важной государственной корреспонденции, фельдъегери сопровождали императора или военного министра во время их поездок по стране или за границу, осуществляли связь со столицей.

В целях сохранения военной и государственной тайны в годы войны в России действовала цензура почтовых и телеграфных отправлений. Обязанности военных цензоров были возложены на чиновников почтово-телеграфных учреждений. В прифронтовых районах цензуре подвергалась вся корреспонденция, а в тылу цензура была выборочной.

С приходом к власти большевистского правительства в конце 1917 г. военную цензуру заменил почтовый контроль. В 1918 г. было сформировано Управление военного контроля, в ведении которого находилась вся информация, связанная с военной тематикой. В 1921 г. все функции военной цензуры были переданы Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР, а позднее Объединенному государственному политическому управлению при Совете народных комиссаров СССР.

Во время Гражданской войны 1918–1922 гг. военно-полевая связь осуществлялась через сохранившиеся полевые почтово-телеграфные конторы или гражданские почтово-телеграфные учреждения. Фронты охватывали кольцом всю страну Советов с севера, юга, востока и запада, а боевые действия носили ярко выраженный маневренный характер. Высокая подвижность войсковых соединений и частей осложняла работу почтовиков.

В первый период Гражданской войны в организации и работе полевой почты применялся порядок, сложившийся в годы Первой мировой войны. Недостатки в работе полевой почты особенно ярко выявились в ходе маневренных боевых действий, поэтому с октября 1919 г. руководство полевой почтовой связью было сосредоточено в Управлении связи Красной армии и соответствующих управлениях и отделах связи фронтов. С января 1920 г. был введен новый порядок направления корреспонденции и изменен способ получения сведений о приписке воинских частей.

Каждого начальника связи дивизии должны были постоянно информировать о точном составе его дивизии, дислокации ее частей и местонахождении пункта обмена почт дивизионной почтовой станции. О каждом изменении он должен был немедленно сообщать начальнику связи армии. Дислокацию частей армии с разбивкой по дивизионным почтовым станциям имела и армейская почтовая станция, а также все сортировочные пункты.

Во время Гражданской войны корреспонденцию доставляли в обменные пункты полевых почтовых станций в почтовых вагонах, дальше ее везли конным транспортом, при наличии попутного автотранспорта – на автомашинах. В адресе корреспонденции в действующую армию требовалось указать точное наименование отдельной войсковой части, в которой находился адресат (полк, артиллерийский дивизион, госпиталь), наименование подразделения (рота, батарея), имя, отчество и фамилию адресата.

Регулярную курьерскую связь со штабами фронтов и округов обес­печивала Служба внешней связи при Главном штабе, созданная вместо Фельдъегерского корпуса. Услугами службы часто пользовались и руководители центральных партийных и правительственных органов власти для передачи срочных распоряжений местным органам власти. Так, с помощью фельдъегерей пересылал указания и письма в разные города республики глава Совета народных комиссаров В. И. Ленин. Как и раньше, курьеры перевозили не только военную корреспонденцию. Зачастую им приходилось доставлять и довольно значительные по весу посылки, например, типографские упаковки с воинскими уставами и т. п. Вес таких посылок мог составлять сотни килограммов.

В 1921 г. служба фельдъегерской связи была реорганизована в Фельдъегерский корпус при Управлении связи Красной армии. В то же время в системе Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) также была создана Фельдъегерская часть. В ее задачи вошла доставка важной и секретной корреспонденции партийных и правительственных учреждений.

По окончании войны военно-полевая почта была ликвидирована, а полевые конторы и станции были переданы в ведение Народного комиссариата почт и телеграфов. Опыт работы военно-полевой почты в Гражданскую войну был тщательно изучен и рекомендован для будущих военных действий.

Почта в Великую Отечественную войну 1941–1945 гг.

Гражданская почта

Великая Отечественная война 1941–1945 гг. с фашистской Германией, вероломно напавшей на нашу Родину, поставила перед почтовой отраслью страны трудную задачу по организации бесперебойной почтовой связи как в районах фронтовых военных действий, так и на территории перестроенного на военный лад тыла, быстрое и сохранное продвижение воинской корреспонденции.

Ввиду временного отступления частей Красной армии правительственные учреждения и дипломатический корпус во второй половине 1941 г. были перебазированы из Москвы в глубь страны в Куйбышев (ныне Самара). Центральный аппарат Наркома связи, возглавляемый первым заместителем наркома К. Я. Сергейчуком, переехал в Уфу. В Куйбышеве была сформирована специальная группа (вначале ее возглавлял замнаркома Р. А. Попов, затем А. Д. Фортушенко, впоследствии министр связи). Для лучшего обслуживания фронта в Наркоме связи было образовано Центральное военное управление и эвакогруппа для эвакуации почтового и электросвязного оборудования в тыловые области страны.

Создание новых руководящих центров в глубоком тылу, громадные изменения в размещении промышленных предприятий, перемещение миллионов людей резко увеличили нагрузку на предприятия почтовой связи. Многие пункты были буквально завалены почтовыми посылками и письменной корреспонденцией. Предприятия почтовой связи, как правило, объединенные с телеграфом и телефоном и располагавшиеся на временно оставляемых территориях, работали до последнего момента.

Уже в самом начале войны заметно поредели ряды почтовых работников, т. к. многие из них по мобилизации или добровольно ушли в действующую армию; масса людей была занята эвакуацией почтовых предприятий и технического оборудования. Часть почтовиков восстанавливала повреждения, наносимые сооружениям связи вражескими бомбардировками и обстрелами в тылу и прифронтовой полосе. Приходилось работать в условиях бомбежек, материальных лишений и огромного напряжения сил.

Основные мероприятия по организации почтовой связи в тылу сводились к перестройке схемы почтовых сообщений, увязке с новыми расписаниями отправлений поездов и самолетов, созданию обходных путей для продвижения почтовых отправлений. Особые трудности возникали в связи с эвакуацией в восточные районы страны большого количества промышленных предприятий, важных объектов и учреждений. Были организованы новые почтовые маршруты, почтовые предприятия усилены людскими ресурсами. В соответствии с приказом не допускалась мобилизация почтового транспорта для военных и хозяйственных нужд; разрешалась прицепка почтовых вагонов к воинским и товарно-пассажирским поездам.

С 1943 г. Красная армия начала широкое победоносное наступление, освобождая захваченные врагом территории. Как правило, вслед за частями Красной армии приходила почта. Жители освобожденных пунктов зачастую приходили к месту бывшего здания почты в ожидании писем и газет.

Война, стоившая невосполнимых человеческих потерь, нанесла огромный материальный ущерб стране и всем отраслям производства, в том числе почтовому хозяйству. Гитлеровцы при отступлении взрывали или сжигали здания предприятий связи, уничтожали оборудование и имущество, забирали или повреждали транспортные средства. Частично или полностью были разрушены почтамты в Ленинграде, Севастополе, Одессе, на Смоленщине, в Белоруссии. В общей сложности немецко-фашистские захватчики уничтожили около 36 тыс. предприятий связи. К концу войны почтовая связь испытывала огромные трудности. Многие предприятия связи в освобожденных областях работали в совершенно неприспособленных помещениях, зачастую в землянках, бараках и на частных квартирах.

Для восстановления почтовой связи на освобожденных территориях управления связи тыловых областей посылали в освобожденные районы излишки почтового имущества и оборудования, укомплектовывали штаты почтовых работников. Там, где открывать стационарные предприятия было нерентабельно, население обслуживали передвижные отделения связи, нештатные агентства связи или почтальоны. Была создана огромная сеть почтовых ящиков, которые устанавливали не только в городах, но и в других населенных пунктах, на станциях железной дороги, разъездах, развилках автострад. В 1945 г. деятельность органов связи была возобновлена практически на всей территории страны.

Военно-полевая почта

В первый период войны служба полевой почты, входящая в состав войск Красной армии, повторяла структуру, сложившуюся к концу Гражданской войны. Однако характер боевых действий потребовал коренной перестройки этой схемы. Проведенная проверка работы органов полевой почты выявила большое количество недостатков в их работе. Почта и печать, как правило, доставлялись с большими перебоями. В полевых почтовых учреждениях скопилось огромное количество недоставленной корреспонденции. Не была налажена обработка и пересылка денежных средств и посылок. Встречались случаи хищений красноармейских бандеролей и денежных переводов.

По образному выражению Верховного главнокомандующего И. В. Сталина, связь стала «ахиллесовой пятой» армии. Для исправления создавшегося положения общее руководство отраслью связи страны на фронте и в тылу приказом И. В. Сталина было возложено на народного комиссара связи, одновременно начальника Главного Управления связи Красной армии и заместителя наркома обороны, генерал-лейтенанта И. Т. Пересыпкина, впоследствии маршала войск связи.

В декабре 1941 И. Т. Пересыпкин отдал приказ о формировании при Главном управлении связи Красной армии Управления военно-полевых почт. Отделы полевой связи фронтов и армий были реорганизованы в отделы военно-полевой почты. Непосредственное обслуживание воинских частей и соединений действующей Красной армии и Военно-морского флота было возложено на органы военно-полевой почты, которые вначале находились в ведении Наркомата связи, а затем Наркомата обороны, где с 1 января 1943 г. в составе Главного управления связи Красной армии было создано Управление военно-полевой почты. На флоте этой работой руководил отдел военно-морской почты.

К пересылке через военно-полевую почту разрешались следующие виды почтовых отправлений:

–    несекретная служебная корреспонденция войсковых частей и учреждений Красной армии;

–    частные открытые и закрытые письма и бандероли;

–    посылки с вещами мобилизованных, убитых и пропавших без вести военнослужащих, отправляемые воинскими частями;

–    посылки с подарками в адрес частей Красной армии, отправ­ляемые предприятиями, учреждениями и организациями;

–    посылки военнослужащим в Красную армию и от военнослужащих в тыл страны;

–    денежные почтовые переводы;

–    периодические издания (газеты, журналы, листовки и т. п.) в Красную армию.

Секретные и совершенно секретные пакеты к пересылке через военно-полевую почту не принимались и передавались в службу специальной связи или в фельдъегерскую службу.

Корреспонденция в армию посылалась на полевой почтовый номер воинской части. Полное наименование части, род войск, место расположения и другие подробности являлись государственной тайной и не разглашались.

Пересылка корреспонденции с фронта (кроме посылок) производилась бесплатно и не требовала наклейки почтовых марок. Большинство армейских писем писали на обычном тетрадном листе бумаги и складывали треугольником, с наружной стороны которого указывали адрес. Выпускались также конверты, открытки и «секретки» – лист бумаги с написанным текстом, сложенный пополам и с клеевым слоем по краям. Письма отправлялись не заклеенными, т. к. их должна была прочитать военная цензура.

Работа военно-полевой почты, обслуживающей корреспонденцию миллионов фронтовиков, во многом определяла психологическое состояние в тылу и боевой дух в действующей армии. В целях сохранения государственной тайны, недопущения распространения через почтово-телеграфную связь разного рода антисоветских, пораженческих, провокационных и клеветнических сообщений, подрывающих обороноспособность и государственную безопасность страны, в первые дни войны Государственный комитет обороны издал постановление «О мерах по усилению политического контроля почтово-телеграфной корреспонденции». В частности, запрещалось сообщать в письмах и телеграммах сведения военного, экономического и политического характера; прием и посылка почтовых открыток с видами или наклеенными фотографиями и т. п.; употребление конвертов с подкладкой и др.

Просмотр писем и телеграмм, шедших из прифронтовой полосы, возлагался на Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ). Во всех областях, где было объявлено военное положение, вводилась военная цензура на все входящие и исходящие почтово-телеграфные отправления. Цензуре не подвергались лишь приказы и директивы. Осуществление военной цензуры возлагалось на отделы военной цензуры НКГБ, Наркомата обороны и Наркомата Военно-морского флота. На вскрытых и просмотренных документах ставился штамп «Просмотрено военной цензурой». Почтово-телеграфный обмен со странами, воюющими с Советским Союзом или порвавшими с ним отношения, был прекращен.

Служба военно-полевой почты в своей работе была тесно связана с гражданскими органами Наркомата связи. Личный состав (специа­листы) учреждений военно-полевой почты частей и соединений, а также тыловых военно-почтовых сортировочных пунктов выделялся органами Наркомата связи по заявке-наряду, остальной личный состав (не специалисты почтовой службы) направлялся на укомплектование вновь формируемых учреждений военно-полевой почты из общих ресурсов военнообязанных.

Территория СССР была распределена по зонам, которые обслуживались военно-почтовыми сортировочными пунктами (ВПСП). Корреспонденция, адресованная в полевую почту, направлялась гражданскими предприятиями Наркомата связи в ВПСП своей зоны. Пункты сортировали почтовые отправления по адресам и отправляли ее почтовыми вагонами, самолетами или пароходами Наркомата связи в военно-почтовые базы, оттуда почту доставляли в военно-почтовые станции. Затем почту выдавали войсковым почтальонам, и она поступала в части.

Объем работ по пересылке и доставке воинских почтовых отправлений был колоссальным. Только в действующую армию из тыла ежемесячно доставлялось до 70 млн писем и более 30 млн газет. Работники гражданской и военной почты прилагали невероятные усилия для того, чтобы обработать, перевезти и доставить всю эту массу воинских почтовых отправлений. Можно привести множество примеров того, как самоотверженно трудились работники почты, внося свою лепту в общую борьбу с врагом.

В невероятно трудных условиях действовали военно-полевые почтовые учреждения. Нередко они меняли дислокацию по несколько раз в день, в зависимости от положения на фронте. Сортировка корреспонденции осуществлялась в шалашах, землянках, автомашинах во время движения, а то и просто в лесу под деревом или кустом. Военные почтальоны под разрывы снарядов и грохот канонады пробирались ползком до дальних окопов, блиндажей, вручали бойцам весточки из дома.

После окончания войны служба военно-полевой почты была расформирована, а почтовое обслуживание военных учреждений в мирное время стала осуществлять полевая почта через гражданские почтовые учреждения.

Великая Отечественная война не стала последней в истории России. В 1979–1989 гг. советские войска воевали в Афганистане, участвуя в гражданской войне. Полевую почту в страну доставляли в основном военно-транспортными самолетами. Иногда почту из Афганистана в СССР везли вместе со страшным грузом под номером 200. Этим номером кодировалась транспортировка цинковых саркофагов с телами убитых на войне советских солдат.

Тема войны в Афганистане находилась под пристальным вниманием как военной, так и гражданской цензуры. До второй половины 1980-х гг. в советских средствах массовой информации публиковались крайне скупые сообщения об участии Советской армии в боевых действиях на территории Афганистана. Согласно перечню разрешенных для публикации сведений, разработанному в 1985 г. министерствами обороны и иностранных дел СССР, центральные средства массовой информации могли сообщать «отдельные единичные факты ранений или гибели советских военнослужащих при исполнении воинского долга, отражении нападения мятежников, выполнения заданий, связанных с оказанием интернациональной помощи афганскому народу». Этот же документ запрещал публикацию в открытых изданиях информации об участии в боевых действиях советских подразделений, об опыте боевых действий, а также проведение прямых телерепортажей с поля боя.

Полевая почта действовала также в российских войсках и во время войны в Чечне в 1995–1996 гг. Однако сведения о работе полевой почты как во время афганской, так и чеченской войн пока не обнародованы.

Фельдъегерская связь

С начала Великой Отечественной войны деятельность фельдъегерской связи осуществлялась в связи с требованиями военного времени. Особое внимание было уделено доставке документов из Главного комитета обороны, Ставки Верховного главнокомандующего и Генерального штаба в штабы фронтов и армий. Эти документы перевозила летная группа. После капитуляции 9 мая 1945 г. фашистской Германии военные действия Советской армии были продолжены на Дальнем Востоке в войне с Японией. В ходе войн фельдъегери обеспечивали надежную военную и правительственную связь. Основным средством передвижения фельдъегерей были самолеты.

В первые послевоенные годы фельдъегерская служба перевозила корреспонденцию на Запад, в штабы нерасформированных фронтов, штаб советских войск в Германии и советские контрольные комиссии в ряде европейских стран. Позже служба фельдъегерской связи обеспечивала доставку всей служебной корреспонденции высших должностных лиц, органов власти и учреждений на территории страны, а также технической документации и изделий за рубеж.

Служба специальной связи

Еще одним видом почтовой связи, активно действовавшим в годы Великой Отечественной войны, стала Служба специальной связи Народного комиссариата связи СССР. Она выполняла задачи по перевозке секретной и совершенно секретной корреспонденции. Служба была организована в 1939 г. путем выделения ее из состава фельдъегерской связи. При этом из почтовых отделений, телеграфа и Народного комиссариата внутренних дел в службу были переведены около 12 тыс. фельдъегерей, экспедиторов и руководящих работников, а также переданы необходимые оборудование, имущество, снаряжение, оружие и транспорт. Накануне войны численность личного состава спецсвязи составляла около 16 тыс. человек.

В 1941 г. многие фельдъегери сменили портфели и саквояжи на винтовки и автоматы воинов Красной армии. Часть фельдъегерей ушла в партизанские отряды. На оставшихся работников легли тяготы службы военных лет. Осенью 1941 г. в связи с наступлением немецко-фашистских войск административный аппарат Центрального управления специальной связи вместе с Наркоматом связи был эвакуирован в Уфу, часть экспедиторского состава командирована в Куйбышев. В Москве остались производственные отделы спецсвязи и оперативные группы. Фельдъегери и экспедиторы были переведены на казарменное положение. Отдельная группа фельдъегерей спецсвязи была выделена для обслуживания Ставки Верховного Главнокомандования, штабов фронтов и отдельных армий. Спецсвязь также осуществляла прием и рассылку отправлений с продовольственными карточками. В 1944 г. спецсвязи была доверена доставка сберкассам посылок с облигациями госзаймов. Всю войну спецсвязь выполняла задачи по приему и доставке корреспонденции и грузов, содержащих сведения и материалы, относящиеся к государственной, служебной и иной, охраняемой законом СССР тайне, иных особых грузов органов государственной власти, судов и прокуратуры, учреждений, организаций, предприятий, воинских частей. Важными задачами являлись перевозка ценных бумаг и банкнот, транспортировка драгоценных металлов и драгоценных камней от мест их добычи к местам переработки и к потребителям. Перечисленные задачи спецсвязь выполняла по принципу доставки «от двери до двери» на всей территории СССР, используя все виды наземного, водного и воздушного транспорта.

Важная задача была возложена на спецсвязь в 1945 г. Согласно указанию Наркома связи ей поручалось обслуживать военную миссию СССР в Берлине. Для обслуживания маршрута Москва – Берлин были выделены отдельные самолеты.

Партизанская почта

В первые месяцы Великой Отечественной войны на временно оккупированных немецко-фашистскими захватчиками территориях СССР стало набирать силу партизанское движение. В партизаны уходило местное население, не желающее находиться в рабстве у врагов. К партизанским действиям в тылу противника переходили воинские подразделения и отдельные красноармейцы, попавшие в окружение и не сдавшиеся в плен неприятелю, но и не сумевшие пробиться к своим через линию фронта. Отдельные партизанские отряды формировались из кадров, подготовленных к диверсионной деятельности: сотрудников НКВД, милиции, спортсменов – для выполнения специальных актов в фашистском тылу. К концу 1941 г. действовало более 2 тыс. партизанских отрядов общей численностью свыше 90 тыс. человек.

В связи с нарастающим размахом партизанской борьбы для улучшения ее координации в 1942 г. был создан Центральный штаб партизанского движения, который возглавил П. К. Пономаренко, сформированы Украинский и Белорусский штабы партизанского движения.

Основным видом связи партизанских отрядов между собой и Центральным штабом партизанского движения стала радиосвязь. Но в случае ее отсутствия в тылу неприятеля широко использовалась партизанская почта. Для передачи письменных документов и устных распоряжений партизанские отряды применяли пеших и конных связных. В особо важных случаях конные связные направлялись хорошо вооруженными группами.

Другим видом пересылки почтовой корреспонденции партизанам была доставка с помощью самолета: офицер связи выбрасывался с парашютом в расположении отряда. Если партизаны могли построить посадочную полосу, то самолет садился, и прибывший офицер сдавал присланную и получал подготовленную партизанами корреспонденцию для штаба, содержащую разведывательную информацию о противнике. Обычно использовались самолеты типов Ли-2, По-2, Р-5.

Иногда в укромных местах леса или населенного пункта партизаны устраивали «почтовые ящики», куда клали донесения и закодированные приказания. Часто их помещали в стеклянные бутылки или корпуса электрохимических взрывателей. Такие «почтовые ящики» использовались главным образом для передачи указаний мелким диверсионным группам и получения от них данных о передис­локации.

На территории СССР, временно оккупированной фашистами, советскими спецслужбами была также развернута широкая агентурная разведывательная сеть. Связь с агентурной разведкой партизаны осуществляли через местное население. Для этого в надежных конспиративных квартирах или частных домах устраивали пункты сбора донесений.

Голубиная почта

Следует упомянуть и о так называемой «голубиной» почте, известной еще с древности. Она получила свое развитие из-за способности некоторых птиц (голубей, соколов, ласточек, ворон) ориентироваться на местности и возвращаться в то место, откуда они вылетели. К шее, лапке или перьям птицы-почтальона прикреплялась миниатюрная депеша. Доставка почты с помощью птиц обладала рядом очевидных преимуществ по сравнению с наземными способами перевозки: ни рельеф местности, ни государственные границы не являлись препятствиями для пернатых почтальонов.

В Красной армии голубиная почта применялась для связи с удаленными частями, а в Военно-морском флоте – для передачи сообщений с кораблей и подводных лодок на берег. В войсках организовывались специальные подразделения, которые занимались содержанием и дрессировкой птиц. С появлением средств радиосвязи голубиная почта потеряла свое былое значение и стала использоваться лишь эпизодически.

Однако в Великую Отечественную войну с голубями в тыл страны была отправлена не одна тысяча писем. Большая часть голубиных почтальонов достигала адресатов.

Распространение периодической печати

Важным средством поддержания патриотического духа армии на фронте были газеты. С началом Великой Отечественной войны снабжение частей периодическими печатными изданиями было возложено на Главное политическое управление Красной армии и Центральное управление распространения печати – Союзпечать, входившее в состав Народного комиссариата почт и телеграфов. С августа 1941 г. временно прекратился выход 20 центральных газет и 179 центральных журналов, а тиражи оставшихся были резко сокращены. От широкого распространения печати по подписке Союзпечать перешла к их строгому распределению на фронтах и в тылу.

На фронты направлялись выездные газетно-журнальные киоски. На узловых и крупных железнодорожных станциях была организована передача газет и журналов в воинские эшелоны. Доставкой печатной продукции в войска занималась военно-полевая почта, которая работала в контакте с Союзпечатью. Войсковые части ежедневно вместе со снарядами и продовольствием получали свежие газеты.

В тылу было введено лимитирование количества газет и журналов. Индивидуальная подписка во время войны была прекращена, а газеты и журналы направлялись в библиотеки, избы-читальни, клубы и «красные уголки». Расширилась сеть уличных газетных стендов. К 1945 г. их насчитывалось 302 тыс.

В освобожденные от немецких захватчиков районы Союзпечать тут же отправляла газеты, журналы, плакаты и политическую литературу. После окончания войны свободная подписка на газеты и журналы была восстановлена.

Литература

1.     Власов М. А., Гайдучик И. М., Гусятинский И. А. и др. Развитие связи в СССР. 1917–1967 / под общ. ред. Н. Д. Псурцева. М.: Связь, 1967. 479 с.

2.     Трифонов М. А. Фельдъегерская связь России. М.: Панас-Аэро, 1994. 238 с.

3.     Туровский П. П., Брежнев И. А., Галошин Н. П. и др. История военной связи. Т. 1–3 / под общ. ред. А. И. Белова. М.: Воениздат, 1983. 384 с.

References

1.     Vlasov M. A., Gajduchik I. M., Gusjatinskij I. A. et al. Razvitie svjazi v SSSR. 1917–1967 [Development of communications in the USSR. 1917–1967].
Ed. N. D. Psurceva. Moscow: Svjaz’;1967:479 p. (in Russ.)

2.     Trifanov M. A. Fel’degerskaja svjaz’ Rossii [Russian courier service]. Moscow: Panas-Ajero;1994:238 p. (in Russ.)

3.     Turovskij P. P., Brezhnev I. A., Galoshin N. P. et al. Istorija voennoj svjazi [History of military communication]. Vol. 1–3. Ed. A. I. Belova. Moscow: Voenizdat;1983:384 p. (in Russ.)

Почта полевая – почта фронтовая

(Обзор печатных изданий из фонда Научно-технической библиотеки ЦМС имени А. С. Попова)

Марина Валерьевна Козырева,

заведующая Научно-технической библиотекой ЦМС имени А. С. Попова

Представлен обзор печатных изданий, отражающих тему военно-полевой почты с конца XIX до середины XX в. из фонда Научно-технической библиотеки ЦМС имени А. С. Попова, который является единственным в стране наиболее полным собранием литературы по истории связи. Дана характеристика значительной части книжных, ведомственных изданий официального характера, периодических отраслевых изданий, мемуарной литературы, специальных исторических исследований по данной теме, что позволяет проследить историю организации полевой почты с Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., во время Первой мировой до Великой Отечественной войны. Подчеркивается значимость почтовых отправлений военного времени, приводятся примеры самоотверженного труда служащих военно-полевой почты.

Ключевые слова: история почтовой связи, организация почтовой связи, военно-полевая почта, фельдъегерская связь, история России.

Field mail is the front mail

(Review of printed publications from the Scientific and Technical Library of A. S. Popov Central Museum of Communications)

Marina V. Kozyreva

The article presents a review of publications reflecting the subject of military field post from late 19th to mid-20th century from the collection of the Scientific-technical library of A. S. Popov Central Museum of Communications, who is the only one in the country most complete collection of literature on the history of communication. The characteristics of a significant part of official books, departmental publications, periodicals, memoirs, and special historical research on this topic allow us to trace the history of the organization of field mail from the time of the Russian-Turkish War of 1877–1878, the First World War, and to the Great Patriotic War. The importance of wartime mailings is emphasized, and examples of selfless work of military field mail employees are given.

Keywords: history of post communication, management of mail delivery, military mail delivery, communication by courier, history of Russia.

Библиотека Центрального музея связи имени А. С. Попова была основана в 80-х гг. XIX в., через несколько лет после основания музея. В фонды библиотеки поступали ведомственные издания Главного управления почт и телеграфов, документы из почтово-телеграфного ведомства и редакции «Почтово-телеграфного журнала». В настоящее время эти издания составляют фонд редкой книги библио­теки, единственное в стране наиболее полное собрание литературы по истории связи, оно отражает тему военно-полевой почты с конца XIX столетия.

В приложении «Почта и телеграф в XIX столетии» уникального издания «Министерство внутренних дел. Исторический очерк» 1901 г. (ил. 1) в главе XI рассказывается об истории организации полевой почты в русской армии1.

О работе полевой почты во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. достаточно подробно рассказывается в воспоминаниях В. Д. Кренке «Полевая почта во время войны 1877–1878 гг.» (ил. 2), опубликованных в «Вестнике Европы» (1899 г. № 4, 5). В 1877 г. автор был сторонним свидетелем деятельности полевой почты, а в 1878 г. полевая почта в числе некоторых других военно-административных учреждений состояла под его начальством. В воспоминаниях были представлены документы, регламентировавшие работу военно-полевой почты: «Положение о полевом управлении войск в военное время», где говорится и о полевом почтовом управлении, и о правах и обязанностях его начальника; приказ № 326 от 5 ноября 1876 г., в котором объявлены «Правила об управлении почтовою частью при армии». Кренке, как непосредственный очевидец тех событий, рассказывает о руководстве полевой почтой, почтовых чинах, штатах, организации почтовых трактов и устройстве перевозки корреспонденции между частями армии и полевой почтовой конторой, о больших трудностях в доставке корреспонденции в гористой местности на Балканах и Кавказе, подчеркивает важное значение почтового дела в эпоху войны2.

В 1890 г. организация полевых почтовых учреждений была возложена на Главное управление почт и телеграфов (ГУПиТ). Для устранения замеченных недостатков «Положения» 1876 г. и для согласования с современными условиями ведения войны по высочайшему повелению была произведена полная переработка, проект нового «Положения о полевом управлении войск в военное время» (ил. 3) был высочайше утвержден 26 февраля 1890 г. с приложением № 13 «О полевых почте и телеграфе» в рамках приказа № 62 по военному ведомству. Этот документ хранится в историческом фонде библио­теки.

Вопросы организации полевой почты отражены в издании Министерства Внутренних Дел 1901 г. «Почта и телеграф в царствование императора Александра III» (составлен А. С. Стеткевичем) в специальном разделе (ил. 4)3.

Сохранилась «Почтовая памятка для чинов 3-й армии» 1905 г. (ил. 5), составленная начальником почт и телеграфов 3-й армии О. Я. Ведергорном на основании «Положения» 1890 г. В ней прописаны общие правила приема и выдачи почтовой корреспонденции, почтовые таксы на внутреннюю и между­народную корреспонденции, действий по возвращению, розысканию и утрате корреспонденции4.

Более рациональная структура доставки полевой корреспонденции была создана в годы Первой мировой войны. «Положение о полевом управлении войск в военное время», подписанное 16 июля 1914 г., определяло организацию высшего управления войсками в военное время, устройство тыла, а также права, обязанности, область подведомственных вопросов всех органов и чинов полевого управления сухопутных войск. Импе­раторским указом была введена цензура почтовых и телеграфных отправлений в целях сохранения военной и государственной тайны. Военно-полевая почта связывала фронт с тылом. В прифронтовых районах цензуре подвергалась вся корреспонденция, в тылу цензура была выборочной. В основном сложности в работе почты возникали в связи с пересылкой огромного объема солдатских писем5.

Особый интерес представляет издание 1916 г. «Московский почтамт. Война 1914–1915 г. Справочник почты, телеграфа и телефона... в пользу защитников Родины» (ил. 6), отражающее работу этого учреждения в военное время. Московский почтамт выполнял функции одного из важнейших в стране военно-полевых почтовых учреждений. От его четкой работы в ходе войны зависела оперативность работы значительной части военно-полевой почты страны6.

Также интересны для историков-исследователей «Правила пересылки на имя отдельных военнопленных писем, посылок и денежных переводов» (ил. 7), изданные по соглашению с Главным управлением почт и телеграфов. Они регламентировались циркулярами № 61 от 4 ноября 1914 г. и № 64786 от 20 ок­тяб­ря 1915 г. Циркуляры, распоряжения ГУПиТ публиковались в официальном отделе «Почтово-телеграфного журнала». Это периодическое издание в полном объеме представлено в фонде библиотеки.

Наиболее широко тему военно-полевой почты раскрывает общий фонд библиотеки, представленный книжными изданиями и публикациями в периодической печати исследовательского характера более позднего периода.

Монография известного исследователя А. Н. Вигилева «История отечественной почты» (ил. 8, 9) посвящена истории развития средств связи в России с древнейших времен. В ней подробно излагается история военно-полевой почты, начиная с доставки ратных вестей. Но только с конца XVII в. в России создается институт военных почтальонов, которые непосредственно входили в штаты полков и соединений действующей армии. Существование связи такого рода узаконил Воинский устав Петра I от 30 марта 1716 г., куда вошла статья «О чине полевой почты». Интенсивно реорганизовывались старые тракты, прокладывались почтовые линии в действующую армию, «в полки» и места предполагаемых военных действий7.

Отдельное исследование А. Н. Вигилева об организации Азовской полевой почты в период правления Петра I было опубликовано в ежегоднике Всесоюзного общества филателистов «Советский коллекционер»8. Подчеркивается, что, несмотря на ряд недостатков и упущений в организации почтовой гоньбы, она была достаточно быстрой и могла служить примером для международных линий того времени, где на те же расстояния почта доставлялась значительно медленнее.

Наряду с упомянутой монографией о дальнейшем существовании военно-полевой почты рассказывается в книге М. А. Федорович, А. Ф. Орловой, А. Г. Медвецкого «История московской почты» (ил. 10). Большой раздел посвящен работе Московского почтамта в годы Великой Отечественной войны (1941–1945), его участию в формировании органов военно-полевой почты, системе ее управления и организации9.

В 1967 г. вышла в свет книга «Развитие связи в СССР. 1917–1967 гг.» авторского коллектива под общей редакцией Н. Д. Псурцева, министра связи СССР в 1948–1975 гг. Авторы использовали большое количество источников: партийные и правительственные постановления и решения, официальные ведомственные документы, архивные материалы, публикации в книгах и журналах. Основная часть иллюстративного материала взята из архива Центрального музея связи имени А. С. Попова и фототеки издательства «Связь». Значительный раздел монографии посвящен состоянию и развитию почтовой связи в годы Великой Отечественной войны, в частности военно-полевой почте. Работники почты выполняли задачу огромной сложности – обеспечивали бесперебойный почтовый обмен между тылом и фронтом, быстрое и сохранное продвижение воинской корреспонденции. Военно-полевые почтовые учреждения действовали в невероятно трудных условиях. В сборнике описаны конкретные примеры мужества работников военно-полевой почты Ленинграда, Харькова и Севастополя, демонстрировавших ответственность и верность профессиональному и гражданскому долгу10.

Публикация А. Винокурова и Д. Галишникова «Военно-полевая почта в России» знакомит с положениями 1890 г. «О полевом управлении войск» и «О почтовых и телеграфных учреждениях, подведомственных полевому управлению почт и телеграфов». Освещаются принципы деятельности системы военно-полевой почтовой связи 1914–1917 гг., объясняется необходимость создания этапных почтово-телеграфных отделений. Авторы статьи акцентируют внимание на согласованной работе главных полевых почтовых и телеграфных учреждений, подчиненных Управлению военных сообщений, и стационарных почтово-телеграфных учреждений, находившихся в ведении Главного управления почт и телеграфов. Основу штата военно-полевых почтовых контор составляли специалисты из учреждений гражданского почтово-телеграфного ведомства11.

В 2006 г. вышел в свет справочник-каталог «Военно-полевая почта России в 1914–1918 гг.» А. А. Винокурова и А. М. Эпштейна (ил. 11). В нем приведены сведения о работе военно-полевой почты России во время Первой мировой войны. Основу издания составляют полевые почтовые и почтово-телеграфные учреждения русской армии в период войны 1914–1918 гг., их деятельность, места нахождения и используемые ими календарные штемпели12.

Заслуживает внимания юбилейное научно-популярное издание ФГУП «Почта России» к 200-летию Отечественной войны 1812 г. «Российская почта. Год 1812» (ил. 12), призванное раскрыть роль почтового ведомства и лиц, его представляющих, в войне с Наполеоном. В нем приведены ранее не публиковавшиеся документы из фондов Российского государственного военно-исторического архива, в частности «Положение для полевого Почтамта при Большой Действующей Армии» от 27 января 1812 г. Иллюстративный материал, предоставленный для публикации несколькими научными учреждениями, наглядно демонстрирует работу сотрудников почты всех уровней в ходе военных действий13.

Особым видом почтовой связи является фельдъегерская связь. На нее возлагалась обязанность по доставке документов высших должностных лиц государства, высших органов власти и управления. В издании «Фельдъегерская связь России» (ил. 13) на документальном материале подробно рассмотрены все периоды истории спецсвязи с момента ее создания, раскрыта ее важная роль в системе управления государством, показаны конкретные примеры деятельности подразделений фельдъегерской связи как в центре, так и на местах. Автор книги проработал в фельдъегерской связи более 40 лет, одновременно в течение 25 лет занимался собиранием и изучением документов и материалов по истории фельдъегерской связи14. К 50-летию Великой Победы он выпустил исторический очерк «Фельдъегерская связь в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (ил. 14), написанный на основе архивных документов и воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны и знакомящий с деятельностью фельдъегерской связи в последние предвоенные годы и в труднейших условиях военного времени15.

Интерес для исследователей представляют материалы о работе военно-полевой почты в годы Великой Отечественной войны в периодических изданиях послевоенных лет и современных публикациях.

В статье Павлова, Карелина и Гурунц «Опыт работы военно-полевой почты»16 рассказывается о связующей роли почтовой связи между передовыми частями Красной армии и тылом, ее структуре и действиях на основе приказов и постановлений государственных органов власти.

В статье «Сталинградцы»17 А. Вишневский осветил работу всех звеньев транспортной схемы военно-полевой почты фронта, указал на обязательность строгого соблюдения графика движения военной почты с учетом боевой обстановки, отметил важность работы диспетчеров, влиявших на быстроходность транспорта и проходимость маршрутов. Ценность почтовых отправлений была приравнена к боеприпасам. Корреспонденция переправлялась через Волгу ночью на ручных лодках войсковых соединений вместе с боевым снаряжением и пищей, газеты доставляли самолетами и сбрасывали в расположение воинских частей на парашютах. Автор назвал Сталинград «неиссякаемой сокровищницей боевого и профессионального опыта» для всех служб, в том числе и для почтовой.

В статье М. Анчаровой «Первые письма»18 рассказывается о проявлении чуткости тружеников-почтальонов по отношению к людям в освобожденных городах. В каждый населенный пункт почта привозила письма, в которых сквозила тревога за судьбы близких. Отправители были уверены в том, что почтовые работники поймут их чувства и доставят письма с необычными адресами. Люди спешили узнать об участи родных и близких, долго томившихся под игом захватчиков. Эти опасения отражены даже на конвертах писем, полученных в первые дни после освобождения того или иного города:

«Одесса, ул. Подбельского, № 33, кв. 12, Александру Захаровичу Кислых или его соседям».

«г. Севастополь, Азовская, 33/4, Г. П. Дяденко. Кто бы ни прочел открытку из живщи-х в доме и знающих судьбу моей любимой сестры, прошу сообщить по адресу: Полевая почта 20798-А». (Следует фамилия отправителя.)

Приводятся примеры многочисленных писем со словами горячей благодарности, которые получали связисты освобожденных городов:

«Сердечно благодарю вас. По вашему ответу я чувствую, как работают в тылу, как внимательны советские люди к своим воинам. За ваши труды, за вашу заботу мы отблагодарим вас полной победой».

Представлены примеры оттисков календарных штемпелей первого дня работы почты после освобождения от оккупации.

Н. И. Балаев в статье «История организации полевой почты в России и СССР»19 рассказал о формировании в управлениях связи штабов армий и военных округов дислопочтовых отделений, познакомил с приказом народного комиссара обороны СССР от 18 августа 1942 г., который вводил в действие «Положение о дислопочтовой службе Красной Армии». В этом документе отражена структура и система ответственности почтовых служб. В целях обеспечения секретности дислокации и наименования воинских частей и подразделений освещался порядок адресования корреспонденции для действующей армии, говорилось о переработке инструкций и положений по полевой почте в соответствии с новой системой.

В статье «Почта Великой Отечественной»20 В. Левушин рассказал о перестройке схемы доставки почтовых сообщений и планов направления почты при колоссальном объеме работы по пересылке и доставке воинских почтовых отправлений. Военно-полевые почтовые базы порой по несколько раз в день меняли место расположения. Работникам приходилось заниматься сортировкой писем в шалашах, землянках, грузовиках во время движения. Коллегией Народного комиссариата связи с 1 марта 1942 г. была введена особая отличительная документация почты, идущей на фронт и с фронта, что давало возможность сразу выделить ее из общей массы почтовых отправлений. Анализируются виды почтовой корреспонденции, существовавшие в те годы: выпуски специальных открытых солдатских писем, секреток и конвертов с рисунками. Эти издания имели обязательную надпись наверху «Смерть немецким оккупантам!», чуть ниже ставился гриф: «Воинское». Сюжеты рисунков отражали эпизоды боевых действий Красной армии, борьбы партизан, героического труда в тылу. Немало конвертов было выпущено с изображением воинов-освободителей земли русской: Дмитрия Донского, Александра Невского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского. Их образы вдохновляли, звали на борьбу, призывали совершенствовать воинское мастерство. Статья заканчивается мыслью о том, что коллекции конвертов, солдатских треугольников, прошедших огонь войны, призывают современников: «Делайте все, чтобы война никогда не пришла на нашу землю!»

В статье «Открытки первых месяцев войны»21 В. Артемьев и М. Забочень рассматривали иллюстрированную открытку военного времени как одно из средств мобилизации всех людских сил на отпор врагу. Наряду с плакатом она являлась одним из массовых, действенных и оперативных видов изобразительного искусства и использовалась как средство общения фронтовиков с тылом. Рисунок в соединении с художественным словом в образной форме доносил призыв к защите Родины. С первых недель войны издательство «Искусство» оперативно организовало выпуск агитационных открыток плакатного типа. Этим изданиям свойственно острое патриотическое содержание. Одни, раскрывая сущность фашизма, высмеивая гитлеровских захватчиков, вызывали ненависть к врагу. Другие, рассказывая о героях фронта, укрепляли веру в победу. Третьи напоминали о необходимости усилить бдительность, строго хранить военную и государственную тайны. Авторы статьи констатировали, что интерес к открыткам военных лет с годами не уменьшается. Каждая из них – страничка художе­ственной и документальной летописи героической борьбы народа с захватчиками, живой рассказ о подвиге его отважных сынов и дочерей.

Статья Ю. Лурье «Доставить невозможно...»22 знакомит читателя с «Инструкцией войсковому почтальону на военное время», утвержденной 7 августа 1944 г. начальником Главного управления связи Красной армии маршалом войск связи И. Пересыпкиным. В ней были определены действия войскового почтальона при невозможности выдачи почтовых отправлений адресатам, а также перечислено, в каких случаях на письме делалась отметка «Адресат в части не состоит», «Адресат выбыл», «Доставить невозможно», ставился штемпель «Возвращается за отпиской воинской части. Нач. отд. ВПСП №...» или «Возвращается за расформированием полевой почтовой станции. Нач. отдела Военно-почтового сортировочного пункта №...». Слова «убит» или «пропал без вести» на невыданных отправлениях указывать запрещалось.

В статье «Морская почта осажденного Севастополя»23 А. Осятинский рассказал о слаженной работе трех почтовых служб в городе: городских предприятий Наркомата связи СССР, морской почты кораб­лей и соединений Черноморского флота и полевой почты Отдельной Приморской армии. Работники почты были переведены на казарменное положение, корреспонденция, отправлявшаяся из Севастополя, подвергалась цензуре. Несмотря на сложность транспортировки, почта и печатная корреспонденция два раза в день доставлялись во все соединения оборонявшихся войск.

Эта тема продолжена в статье «Военно-морская почта в годы Великой Отечественной войны»24. Автор, капитан 1-го ранга В. Синегубов, объяснил организацию работы военно-морских почтовых учреждений в военное время, структуру системы военно-морской почты, рассказал путь прохождения «матросской весточки», привел статистику действовавших почтовых станций. О нагрузке флотской почты можно было судить по числу отправлений, которые прошли через две станции Днепровской флотилии с сентября 1943 по июнь 1944 г. Ими было доставлено и отправлено более 317 тыс. простых и заказных писем и около 104 тыс. газет и журналов. Доставка корреспонденции от почтовых станций на линию огня или на корабли требовала большого мужества. Тысячи флотских почтовиков обеспечивали доставку адресатам огромного потока писем, газет, посылок, денежных переводов.

Тот же автор в статье «Почта полевая»25 сравнивает военный опыт сортировки почтовых сообщений в период двух мировых войн. Организация почтового обслуживания значительного контингента войск при их перемещении в ходе Первой мировой послужила основой для дальнейшей разработки системы почтового адресования в Красной армии, в которой предусматривалась организация военно-полевой почты: создание фронтовых и тыловых (окружных) военно-почтовых сортировочных пунктов (ВПСП), военно-полевых баз армий (ВПБ) и полевых почтовых станций (ППС) при штабах, соединениях и частях. Адресование в армию и на флот производилось по номеру ППС и действительному наименованию части. Практически всю принятую от населения почту, адресованную на фронт, стационарные почтовые предприятия направляли на ближайшие военно-полевые сортировочные пункты, где ее разбирали по приписанным ППС или направляли в другие ВПСП для передачи корреспонденции в ВПБ или прямо в ППС. Письма и открытки с фронта через эти же учреждения полевой почты сдавались на стационарные предприятия связи. В сентябре 1942 г. были установлены новые правила адресования в действующую армию: по номеру ППС с указанием трехзначного числа в номере войсковой части и фамилии адресата. С весны 1943 г. Советская армия продвигалась с боями на запад, освобождая родную землю. Скрытные и быстрые перемещения большого контингента войск вдоль протяженной линии фронта потребовали резкого улучшения организации почтового дела в армии. С этой целью было создано Управление военно-полевой почты, входившее в Главное управление связи Советской армии. Автор знакомит с единой пятизначной нумерацией почтовых полевых станций в армии и на флоте, видами сопроводительных штемпелей: треугольных со словами по периметру «солдатское письмо бесплатно» и звездой в середине, а на флоте «матросское письмо бесплатно», а позднее с единой надписью по периметру – «письмо военнослужащего срочной службы, бесплатно».

В статье В. Синегубова «Со штемпелем „полевая почта“»26 трудности в почтовом обслуживании войск объяснялись огромным потоком корреспонденции. Для резко возросшей переписки не хватало конвертов и открыток, поэтому начался выпуск немаркированных бланков. Однако до личного состава частей, принимавших непосредственное участие в боевых действиях, почтовые принадлежности часто не доходили, что и привело к появлению треугольников. Отправитель писал текст на одной странице листа, затем складывал бумагу «треуголкой». Размеры такого отправления определялись величиной листа, оказавшегося под рукой. Воины опускали их в почтовые ящики, почтальоны части ежедневно относили на ППС. Там послания обрабатывали календарными штемпелями, паковали и отправляли на военно-полевую почтовую базу армии, где их сортировали по направлениям и передавали на ВПСП фронта или предприятия Наркомата связи. Послания в действующую армию направлялись из местных отделений в ближайший ВПСП. Здесь корреспонденцию обрабатывали и передавали армейским базам, откуда письма поступали уже на полевые почтовые станции и затем непосредственно адресатам.

В статье О. Красавина «Военно-полевая почта»27 рассказывается о письмах фронтовиков, хранившихся в музее боевой и трудовой славы московского завода «Калибр». Автор также делится впечатлениями о своих встречах со старейшими работниками связи, которые вспоминали, как была организована работа военно-полевой почтовой службы в годы войны, как военные почтальоны под пулями и разрывами снарядов врага пробирались ползком до передовых позиций, чтобы вручить бойцам долгожданные весточки из дома. Каждый из почтальонов считал своим долгом даже ценой жизни сохранить корреспонденцию и доставить ее точно по назначению, внося этим свой вклад в дело победы над врагом.

Заслуживает внимания статья А. Осятинского «Международная корреспонденция в годы Великой Отечественной войны»28. Автор рассказывает о порядке приема и отправления международной и внутренней почтово-телеграфной корреспонденции в годы войны. Называются определенные пункты, через которые проходила вся международная корреспонденция, правила почтового обмена СССР со свободными европейскими странами. В статье говорится о введении военной цензуры на почтовые отправления, а также отмечено, что письма воинов иностранных формирований, сражавшихся совместно с советскими частями против общего врага, занимали особое место в объеме международной почты.

В статье К. В. Морозова «Памяти огненных лет»29 рассказывается о создании Управления военно-полевой почты, о развертывании сети подразделений фельдъегерской почтовой связи для выполнения задач полевой почты в воинских объединениях и соединениях, руководстве деятельностью отдела военно-морской почты на флоте. Приведены статистические данные о количестве предприятий связи, об увеличении числа сельских почтальонов и количества конно-почтовых станций к концу войны по сравнению с довоенным годом. Заканчивается статья анализом предстоящей огромной работы по устранению последствий войны и дальнейшему развитию почтовой отрасли в стране.

В статье «Цельные вещи военно-полевой почты страны»30 В. Притулы обращено внимание на то, что Главное управление военно-полевых почт Красной армии (ГУВПП) по согласованию с НКПиТ, начиная с Советско-финской войны 1939 г. ввело широкое распространение бесплатной доставки корреспонденции военнослужащих из действующей армии, оформленной на специальных формулярах. Позднее, во время войны 1941–1945 гг., такая форма доставки частично распространилась и на гражданскую корреспонденцию в действующую армию и фронтовые части. Автор раскрывает классификацию почтовых формуляров (цельных вещей) бесплатной военно-полевой корреспонденции в годы Великой Отечественной войны с примерами стандартных (без художественных рисунков) открытого и закрытого («секретки») типов и художественных формуляров открытого и закрытого типов.

В статье Ю. Павлова «Семь январских дней. Полевая почта участников прорыва блокады Ленинграда»31 раскрываются особенности работы военно-полевой почты в блокадном Ленинграде. Статья богато иллюстрирована фотографиями почтовых заказных и открытых писем, направлявшихся из одной полевой почты в другую, из осажденного Ленинграда на Большую землю и обратно. Автор обращает внимание, что почтовые карточки, на которых отправлялись письма, использовались также в качестве агитационных материалов для поддержания боевого духа горожан и их веры в победу над врагом.

Статья этого же автора «Советская военно-морская почта. Когда же она была создана?»32 знакомит с предпосылками создания советской военно-полевой и военно-морской почты. Представлены иллюстрации с фотографиями писем морской почты из коллекции автора. В статье подчеркивается, что письма морской почты – большая редкость, особенно письма первых месяцев войны.

Статья «Почта победы»33 рассказывает о том, что к 65-летию Победы Издатцентром «Марка» были выпущены уникальные конверты-треугольники для бесплатной пересылки писем, чтобы ветераны Великой Отечественной войны могли поздравить боевых товарищей с праздником. Особая форма конвертов – треугольники солдатских писем – по праву считается одним из символов победы нашего народа в годы Великой Отечественной войны. У каждого треугольника – своя история, счастливая или печальная. В статье рассказывается, как делался конверт-треугольник. Готовое к отправке письмо не заклеивалось – его должны были прочитать цензоры. Почтовая марка была не нужна, адрес писали на наружной стороне листа. Основная переписка шла между родными на фронте и в тылу. Долгожданный треугольник рассказывал о судьбе сыновей, братьев, мужей и отцов. Он являлся свидетельством, что родной человек еще жив. Во время войны в действующую армию ежемесячно доставлялось 70 млн писем. В статье указывается, что в том же году накануне Дня Победы Издатцентр «Марка» в серии «Почта Победы» выпустил в свет набор из 15 открыток с литерой «В», посвященных военно-полевой почте. Все карточки воспроизводят сюжеты фронтовых фотографий, предоставленных Российским государственным архивом кинофотодокументов.

Чтобы понять значимость полевой почты в военные годы, нужно иметь в виду, что почтовая связь была основным видом доступной связи. Статьи в полной мере раскрыли, какую война поставила перед почтой трудную и ответственную задачу: в любых условиях, любой ценой наладить и обеспечить регулярную надежную связь в армии и в тылу. Сотни бойцов и офицеров военно-полевой почты, которые в большинстве своем еще недавно работали в гражданских предприя­тиях связи, самоотверженно исполняли свой профессиональный долг.

Литература

1.     Анчарова М. Первые письма // Вестник связи. 1945. № 1. С. 12.

2.     Артемьев В., Забочень М. Открытки первых месяцев войны // Филателия СССР. 1971. № 8. С. 19–20.

3.     Балаев Н. И. История организации полевой почты в России и СССР // Из истории энергетики, электроники и связи. Вып. 10 / АН СССР; отв. ред. В. М. Родионов. М.: Знание, 1979. С. 148–163.

4.     Вигилев А. Азовская полевая почта // Советский коллекционер. 1967. № 5. С. 39–40.

5.     Вигилев А. Н. История отечественной почты. Ч. 1. М.: Связь, 1977. 160 с.

6.     Винокуров А. А., Эпштейн А. М. Военно-полевая почта России в 1914–1918 гг.: Справочник-каталог. М.: Изд-во МГОУ, 2006. 194 с.

7.     Винокуров А. Военно-полевая почта в России // Филателия СССР. 1987. № 8. С. 35–38.

8.     Вишневский А. Сталинградцы // Вестник связи. 1948. № 2. С. 16–17.

9.     Красавин О. Военно-полевая почта // Распространение печати. 1984. № 5. С. 6.

10.   Кренке В. Д. Полевая почта во время войны 1877–1878 гг. Из воспоминаний. СПб.: Тип. Тов-ва «Общественная польза», б. г. 77 с.

11.   Левушин В. Почта Великой Отечественной // Филателия СССР. 1970. № 5. С. 3–8.

12.   Лурье Ю. «Доставить невозможно...» // Филателия СССР. 1977. № 1. С. 54.

13.   Министерство Внутренних Дел: исторический очерк. Прил. 2: Почта и телеграф в XIX столетии / [Н. И. Соколов; Н. Е. Славинский]. СПб.: Тип. МВД, 1901. 248, VIII с.: ил. Библиогр.: c. I–VI.

14.   Морозов К. В. Памяти огненных лет // Почтовая связь. Техника и технологии. 2005. № 4. С. 22–25.

15.   Московский почтамт. Война 1914–1915 г.: Справочник почты, телеграфа и телефона, дополн. последовавшими изменениями в пользу защитников Родины. М., 1915. 9 с.

16.   Осятинский А. Международная корреспонденция в годы Великой Отечественной войны // Филателия СССР. 1985. № 10. С. 28–29.

17.   Осятинский А. Морская почта осажденного Севастополя // Филателия СССР. 1982. № 9. С. 14–15.

18.   Павлов Ю. Семь январских дней. Полевая почта участников прорыва блокады Ленинграда // Филателия. 2011. № 3. С. 22–25; № 4. С. 18–23.

19.   Павлов Ю. Советская военно-морская почта. Когда же она была создана? // Филателия. 2014. № 6. С. 34–35.

20.   Павлов, Карелин, Гурунц. Опыт работы военно-полевой почты // Связь Красной Армии. 1945. № 12. С. 27–28.

21.   Положение о полевом управлении войск в военное время. СПб.: Военная типография Имп. Екатерины Великой, 1914. 154 с.

22.   Почта и телеграф в царствование императора Александра III / сост. А. С. Стеткевич. СПб.: тип. Министерства внутренних дел, 1901. 80 с.

23.   Почта Победы // Филателия. 2011. № 8. С. 8–11.

24.   Почтовая памятка для чинов 3-й армии / сост. О. Я. Ведергорн. [СПб.]: Типо-литография Т-ва печатн. дела Бергут и Сын, 1905. 15 с.

25.   Притула В. Цельные вещи военно-полевой почты страны // Филателия. 2010. № 3. С. 47–49.

26.   Развитие связи в СССР, 1917–1967 / под ред. Н. Д. Псурцева. М.: Связь, 1967. 480 с.

27.   Российская почта. Год 1812 / соавт. сост. С. В. Сергеева, Н. Г. Романова, В. К. Марченков, В. В. Носов; под общ. ред. Л. Н. Бакаютовой. М.: Издат. группа «Граница», 2012. 96 с.

28.   Синегубов В. Военно-морская почта в годы Великой Отечественной войны // Филателия СССР. 1981. № 9. С. 45–46.

29.   Синегубов В. Почта полевая // Филателия СССР. 1977. № 2 . С. 22–25.

30.   Синегубов В. Со штемпелем «полевая почта» // Филателия СССР. 1982. № 4. С. 51–52.

31.   Трифанов М. А. Фельдъегерская связь в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: ист. очерк / отв. ред. В. В. Андреев. М.: Скорина, 1995. 208 с.

32.   Трифанов М. А. Фельдъегерская связь России: ист. очерки. М.: АО «ПАНАС-АЭРО», 1994. 240 с.

33.   Федорович М. А., Орлова А. Ф., Медвецкий А. Г. История московской почты. Ч. 2. М.: Радио и связь, 1993. 168 с.

Из истории военно-полевой почты 1941–1945 гг.

Макс Анатольевич Гринберг,

ветеран Великой Отечественной войны, почетный член Общества филателистов Санкт-Петербурга

Приведена схема доставки воинской корреспонденции, а также краткое описание работы местных военно-почтовых сортировочных пунктов и главного военно-полевого сортировочного пункта.

Ключевые слова: военная корреспонденция, военно-почтовый сортировочный пункт, тыловые и фронтовые военно-почтовые сортировочные пункты.

From the history of the military field post, 1941–1945

Max A. Grinberg

The scheme of delivery of military correspondence, as well as a brief description of the work of local military postal sorting stations and the main military field sorting station is given in the article.

Keywords: military correspondence, military mail sorting station, military mail sorting stations in back areas and acting fronts.

Великая Отечественная война поставила перед почтовым ведомством чрезвычайно сложные и ответственные задачи. Возрастающая лавина почтовых отправлений на фронт и обратно требовала коренной реорганизации работы как гражданской, так и военной почты.

Эти задачи решались в условиях массового перемещения людей на фронте и в тылу, а тяжелая фронтовая обстановка первого периода войны крайне усложняла деятельность почты. Например, только с Московского почтамта на фронт ежесуточно отправлялось до 150 тыс. писем, не считая других почтовых отправлений.

Особые трудности стояли перед военно-полевой службой, т. к. организация, методы и способы ее работы в корне менялись с началом боевых действий. И уже в динамике войны военно-полевая почта постоянно совершенствовала свою работу (ил. 1).

Ил. 1. Схема доставки воинской корреспонденции

Руководство страны, Государственный комитет обороны придавали работе военно-полевой почты большое значение. Важно, чтобы письма были доставлены бойцам на фронт в минимальные сроки. Вот что написано в передовой статье от 18 августа 1941 г.: «Важно, чтобы все отрасли связи: почта, телеграф, телефон работали четко и бесперебойно. Надо, чтобы письма бойца родным, письма и посылки бойцам, которые огромным потоком идут со всех концов страны, не задерживались по вине работников связи».

В короткой статье невозможно отразить все аспекты работы военно-полевой почты, ее организацию, адресацию и оформление писем, работу военной цензуры, виды штемпелей, применявшихся для обработки фронтовых писем. Поэтому я остановлюсь на организации военно-полевой почты и работе военно-почтовых сортировочных пунктов (ВПСП).

В первый период Великой Отечественной войны почтовым обслуживанием воинских частей и соединений действующей армии занималась военно-полевая почта. Она находилась в ведении Народного комиссариата связи (НКС) СССР, состояла из фронтовых и тыловых военно-почтовых сортировочных пунктов (ВПСП), военно-полевых баз армий (ВПБ) и полевых почтовых станций (ППС) при штабах отдельных частей и соединений. На них было возложено непосредственное почтовое обслуживание действующих частей и соединений армии и флота.

В декабре 1942 г. органы военно-полевой почты были выведены из состава НКС СССР и переданы в непосредственное подчинение Наркомату обороны СССР, а при Главном управлении связи РККА было создано Управление военно-полевой почты (УВПП), которое руководило военно-полевой почтой до конца войны.

Военно-почтовые сортировочные пункты

ВПСП были основными учреждениями военно-полевой почты. Они занимались сортировкой воинской почты, почтовым контролем и обменом почтовыми отправлениями с гражданской почтой. На них также возлагалось руководство полевыми почтами, подчиненными фронту (армии). По характеру работы ВПСП делились на две категории: тыловые и фронтовые. Тыловые ВПСП постоянно базировались в крупных административных центрах, железнодорожных узлах. Как правило, они не меняли своей дислокации до конца войны. Фронтовые же ВПСП постоянно передвигались в полосе обслуживаемых фронтов. Каждый ВПСП имел свой постоянный номер, который обозначался на их почтовых штемпелях и документах.

Ил. 2

Благодаря анализу и изучению воинских отправлений коллекционерам писем полевой почты удалось, несмотря на «закрытость» вопроса, определить дислокацию некоторых тыловых ВПСП. Например, Главный ВПСП и ВПСП № 1 работали в Москве, ВПСП № 2 – в Ленинграде, № 4 – в Тамбове, № 5 – в Вологде, № 7 – в Куйбышеве, № 21 – в Ярославле, № 22 – в Свердловске, № 23 – в Омске, № 24 – в Новосибирске, № 28 – в Калинине, № 32 – в Харькове, № 43 – в Хабаровске.

Ил. 3

О том, что ВПСП № 15 работал на 1-м Белорусском фронте, коллекционеры узнали из приказа Главкома 1944 г.: «За образцовое выполнение и бесперебойную доставку в войска и из войск в тыл страны воинской почты, ее быструю обработку 15-й Военно-полевой сортировочный пункт 1-го Белорусского фронта наградить орденом „Красной Звезды“». ВПСП № 15 дошел со своим фронтом до Берлина и расположился в г. Вюнсдорфе, где и выполнял свою работу вплоть до вывода Группы войск из Германии.

Известно, что фронтовой ВПСП № 26 обслуживал Сталинградский фронт и располагался в селе Солодушкино.

В некоторых случаях фронтовые ВПСП после реорганизации фронтов переходили в разряд тыловых. Например, ВПСП № 28, дислоцировавшийся в Калинине, после расформирования Калининского фронта превратился в тыловой ВПСП.

Главный военно-полевой сортировочный пункт

К 1942 г. в связи со стабилизацией обстановки на фронтах через Москву лавинообразно хлынул поток воинской почты. ВПСП № 1 (Москва) стал испытывать большие затруднения в обработке писем. Кроме того, потребовалось улучшение координации и руководства в системе военно-полевой почты, что послужило причиной формирования в марте 1942 г. в Москве на базе ВПСП № 1 Главного военно-почтового сортировочного пункта (ГВПСП).

Ил. 4

Ил. 5

Существовало мнение, что с организацией ГВПСП ВПСП № 1 свернул свою работу. Это не так. До конца войны и вплоть до 1948 г. оба ВПСП работали в тесном взаимодействии, тем более что в распоряжении ГВПСП находился почтовый поезд.

На Главном и на всех ВПСП обрабатывались только простые письма полевой почты, т. к. заказные и ценные отправления оформлялись на исходных почтовых отделениях (полевых почтах). На всех типах штемпелей ГВПСП указывалось время обработки письма.

Ил. 6

Ил. 7

6 февраля 1943 г. вышел приказ Народного комиссариата обороны о введении пятизначных номеров частей и соединений, которые применялись и при адресовании почтовых отправлений. Это правило действует и по сей день.

Из полевой в полевую почту

Ярослав Александрович Илюшин,

доктор физико-математических наук, доцент МГУ имени М. В. Ломоносова, коллекционер

Рассматривается малоизученный аспект истории полевой почты Великой Отечественной войны, а именно почтовые отправления из одной полевой почты в другую полевую почту, переписка между военнослужащими, воевавшими в составе разных воинских подразделений. По понятным причинам такой корреспонденции сохранилось намного меньше, нежели писем, отправленных из тыла на фронт и из воинских частей в тыл.

Ключевые слова: воинская корреспонденция, личный фронтовой архив, полевая почта, филателистический материал.

From field mail to field mail

Yaroslav A. Ilyushin

The article deals with a little-studied aspect of the history of field mail of the Great Patriotic War, namely mailings from one field mail to another field mail, namely correspondence between military personnel who fought in different military units. For obvious reasons, such correspondence has been preserved much less than letters sent from the rear to the front and from military units to the rear.

Keywords: military correspondence, personal front archive, field mail, philatelic material.

Воинская корреспонденция времен Великой Отечественной войны давно стала объектом коллекционирования и изучения отечественными и зарубежными филателистами. Это обусловлено повысившимся интересом коллекционеров к почтовой истории СССР в ее экстремальные периоды и заметным увеличением доступности данного вида филателистического материала, такого как календарные штемпеля полевых почтовых станций, штампы военной цензуры и другие сопроводительные отметки. Благодаря этому были созданы интересные коллекции и выставочные экспонаты, написаны сотни статей и заметок, справочники и монографии.

В нашем распоряжении оказалась часть личного фронтового архива Марии Николаевны Демидовой. Письма датированы 1942–1943 гг. Все они были отправлены П. Г. Николаевым, близким знакомым М. Н. Демидовой. Он обращался к ней только по имени, а подписывался «Павел».

На ил. 1 приведены фотографии обеих сторон конверта от письма, отправленного 18 июля 1942 г. из полевой почтовой станции (ППС) № 629 в полевую почту № 736 на адрес п/я 94/4. Через два дня, 20 июля, письмо поступило в военно-почтовый сортировочный пункт (ВПСП) № 23, а уже 24 июля – в полевую почту № 736 для вручения адресату. На все про все ушло только шесть дней, и это в военных условиях 1942 г.!

Ил. 1

Письмо проверил военный цензор № 17 из ВПБ (военно-почтовой базы) «АБ», вымаравший из текста письма строчку, в которой содержалось указание на местонахождение отправителя. Цензор № «АБ / 17», просматривавший письмо, поставил оттиск личного штампа на оборотную сторону конверта, а в тексте самого письма вымарал последнюю часть нижней строки: «нахожусь я сейчас... (вымарано)». Письмо тем не менее все-таки попало в руки адресату.

В 1943 г., судя по всему, М. Н. Демидова оказалась в тылу, в поселке при станции Мятлево Смоленской области. Она была либо в отпуске, либо на лечении. Свой изменившийся адрес она успела сообщить своему постоянному корреспонденту П. Г. Николаеву, чтобы он писал ей туда, а не в полевую почту № 736.

П. Г. Николаев, находившийся на военно-полевой базе (номер на штемпеле не читается), 18 марта 1943 г. отправил М. Н. Демидовой письмо на ее домашний адрес, не зная о том, что она снова вернулась на фронт в свою воинскую часть.

В Мятлево письмо поступило 26 марта, но адресата не застало, поскольку М. Н. Демидова к тому времени оттуда уже уехала. С полученным письмом ее родственники поступили следующим образом: зачеркнули домашний адрес Демидовой, а рядом написали адрес воинской части, в которую она вернулась:

«736 П. П.

Часть 457»

В адресе отправителя они вымарали номер его полевой почты и номер воинской части. Зачеркнули они и оттиск цензурного штампа, который был поставлен цензором при отправлении письма из части П. Н. Николаева. Обе стороны этого конверта представлены на ил. 2.

Ил. 2

В воинскую часть № 457 письмо прибыло 30 марта и там было вручено адресату М. Н. Демидовой. Испорченное, на первый взгляд, почтовое отправление оказалось весьма интересным филателистическим материалом, документирующим нетривиальное прохождение почты.

Еще более редкими филателистическими материалами являются письма, отправленные из одних полевых почт в другие полевые почты и оформленные как заказные отправления. Два заказных почтовых отправления на имя М. Н. Демидовой показаны на ил. 3 и 4.

Ил. 3

Ил. 4

Первое заказное письмо (ил. 3) было отправлено 1 августа 1942 г. из полевой почты № 629 в адрес полевой почты № 736. Письмо франкировано по тарифу заказного письма двумя марками номиналом по 30 коп. на общую сумму 60 коп. (Этот тариф действовал с 6 февраля 1939 г.)

В полевой почте № 629 при приеме и оформлении заказного письма почтовый служащий поставил на него оттиск ярлыка заказного штампа. В этот оттиск были вписаны номер ППС – 629 и номер заказа – 35. Затем письмо, просмотренное военным цензором № 1 ВПБ «АБ», поступило 3 августа в ВПСП № 23, а оттуда было переправлено в полевую почту № 736, куда и прибыло 6 августа. В этом случае на доставку заказного письма потребовалась всего неделя.

Второе заказное письмо (ил. 4) было отправлено П. Г. Николаевым 8 декабря 1942 г. из полевой почты № 3638. Как и в предыдущем случае, письмо было франкировано двумя стандартными почтовыми марками на такую же сумму. Однако у полевой почты № 3638 спе­циального служебного штампа для оформления заказных писем не оказалось. Поэтому вместо оттиска заказного штампа все необходимые атрибуты были вписаны фиолетовыми чернилами от руки: «Из 3638 Полевая почта» и проставлен регистрационный номер 12. Письмо было просмотрено военным цензором № 13 ВПБ «АБ» и 17 декабря поступило в полевую почту № 736. В этом случае на его доставку потребовалось девять дней.

Письма, адресованные из одной полевой почты в другую, могут стать весьма интересным материалом для глубокой разработки оригинального филателистического экспоната по почтовой истории Великой Отечественной войны. Они могут получить от жюри достаточно высокие баллы как по категории «Филателистические знания и исследования», так и по категории «Редкость материала».

Цензура почтовых отправлений в период Великой Отечественной войны

Сергей Борисович Ткаченко,

заслуженный архитектор РФ, академик Российской академии художеств, профессор Московского архитектурного института,член Европейской академии филателии, член Королевского филателистического общества Лондона

В публикации рассмотрена история создания и функционирования военной цензуры почтовой корреспонденции, обрабатываемой в годы Великой Отечественной войны в условиях как фронтовых отправлений, так и исходящих посланий из тыла на территории Советского Союза. Дана историческая ретроспектива перехода от военной цензуры Гражданской войны к политическому перлюстрированию корреспонденции межвоенного времени и перерастанию ее в военную цензуру в конце 1930-х гг. Выдержки из государственных документов наглядно демонстрируют переформирование системы полевой почты, вызванное становлением института военной цензуры в СССР. Рассмотрен порядок установления правил цензурирования корреспонденции, дана классификация типов и подтипов стандартных штампов военной цензуры, применявшихся как для фронтовых, так и для тыловых почтовых отправлений. Исследование посвящено 75-летию Победы в Великой Отечественной войне.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, военная цензура почтовой корреспонденции, штампы цензоров.

Censorship of mailings during the Great Patriotic War

Sergey B. Tkachenko

The publication examines the history of the creation and functioning of military censorship of postal correspondence processed during the Great Patriotic War in the conditions of both front-line shipments and outgoing messages from the rear on the territory of the Soviet Union. A historical retrospective of the transition from the military censorship of the Civil War to the political perlustration of interwar correspondence and its development into military censorship in the late 1930s is given. Excerpts from state documents clearly demonstrate the reformation of the field mail system caused by the establishment of the Institute of military censorship in the USSR. The procedure for establishing rules for censoring correspondence is considered, and the classification of types and subtypes of standard stamps of military censorship used for both front-line and rear mail is given. The study is dedicated to the 75th anniversary of Victory in the Great Patriotic War.

Keywords: Great Patriotic War, military censorship of postal correspondence, stamps of censors.

Установление военной цензуры во время военных действий – общепринятая практика почти всех стран мира, особенно в ХХ в. Многочисленные почтовые и телеграфные отправления с отметками военных цензоров широко представлены в целом ряде филателистических коллекций. Хотя отметки цензоров не являются элементом процесса почтовой обработки пересылаемой корреспонденции, во время войны они встречались регулярно, стали обязательными и могут быть также отнесены к тематике «История почты». В России в этом отношении наиболее богатый материал дали почтовые отправления во время Первой и Второй мировых войн. С одной стороны, это было связано с возросшим объемом переписки между фронтом и тылом, а с другой – с тем, что военная цензура была подкреплена соответствующими законодательными актами. Отметки военных цензоров в России во время Первой мировой войны достаточно подробно описаны в монографии А. Спикерта «Russian Postal Censorship 1914–1918» и ряде статей отечественных филателистов. Масштабный фактологический материал по цензурированию почтовых отправлений за время существования советской власти, с 1917 по 1991 г., был собран в монографии Д. Скиптона и С. Волиса «Soviet Clandestine Mail Surveillance 1917–1991».

После окончания Гражданской войны существовавшая в СССР военная цензура была отменена. На смену ей пришла цензура политическая, которой подлежали все публикации, театральные представления, кинофильмы и радиопередачи. Этим занимались специально назначенные служащие в системе Государственного комитета по печати и его областных учреждений.

Вполне естественно, что цензуре подвергалась вся переписка заключенных, ее выполняла администрация тюрем и лагерей в системе ГУЛАГ. Выборочно контролировалась и внутренняя переписка граждан страны.

Вопреки гарантиям Конституции СССР о сохранении тайны переписки, специальные службы, подчиненные органам НКВД, легально перлюстрировали всю международную переписку. Доказательством этому может служить конверт заказного письма, отправленного 26 декабря 1939 г. из Львова через Августов в Сувалки, который находился на территории оккупированной Германией Польши. На обороте конверта имеется штамп «Просмотрено» Народного комиссариата связи. Кроме того, конверт был вскрыт, а после просмотра содержимого заклеен специальным ярлыком команды вермахта и, за отсутствием адресата, возвращен отправителю.

До начала Великой Отечественной войны официально в СССР цензуры почтовой переписки не было. Положение «Об организации военной цензуры в РККА», утвержденное приказом Народного комиссара обороны СССР № 0131 от 22 июля 1935 г. (действовало до 16 декабря 1943 г.), предусматривало «в целях сохранения венной тайны» предварительную цензуру военной печати, фото- и кинопродукции, военного радиовещания, публичных лекций и докладов, но не цензуру переписки военнослужащих1. При этом нельзя исключить, что выборочно письма военнослужащих подвергались просмотру в политотделах и органах контрразведки разных воинских частей. Во время Советско-финляндской войны военная цензура официально не была объявлена. Но к войне и введению цензуры готовились, поэтому 2 июня 1941 г. утверждены должность главного военного цензора при Совете народных комиссаров СССР2 и соответствующее Положение. Согласно этому документу все старшие цензоры союзных и автономных респуб­лик, краев и областей состояли на действительной военной службе и подчинялись главному военному цензору и его заместителям.

В связи с началом Великой Отечественной войны Государственный комитет обороны 6 июля 1941 г. принял Постановление № ГКО-37сс «О мерах по усилению политического контроля почтово-телеграфной корреспонденции». Так как документ имел гриф «Сов. Секретно», он не был опубликован в газетах. Однако Народному комиссариату связи было поручено выпустить для почтово-телеграфных учреждений новые «Правила приема и отправления международной и внутренней почтово-телеграфной корреспонденции в военное время», сообщаю­щие об определенных ограничениях. В частности, было запрещено всем почтовым учреждениям принимать и пересылать «почтовые открытки с видами и наклеенными фотографиями», письма со шрифтом для слепых, кроссвордами, шахматными заданиями, а также конверты с подкладкой. Было предписано, что сдавать международные почтовые отправления в почтовые отделения должны лично отправители, а наклеивать на них марки при приеме – сами почтовые работники (аналогичные правила в отношении международной корреспонденции действовали в это время в Германии). В п. 3 Постановления было указано: «В областях, объявленных на военном положении, ввести военную цензуру на все входящие и исходящие почтово-телеграфные отправления...». Вскоре военная цензура с областей, объявленных на военном положении, распространилась на всю территорию СССР: «На вскрытых и просмотренных документах ставить штамп „Просмотрено военной цензурой“». В этом Постановлении впервые «политический контроль» был приравнен к «военной цензуре», которая возлагалась на органы Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ), Третьих управлений Народного комиссариата обороны (НКО) и Народного комиссариата Военно-морского флота (НКВМФ).

13 июля 1941 г. НКО и НКВМФ СССР издали приказ № 00110 о введении военной цензуры воинской почтовой корреспонденции. Этим приказом в соответствии с Постановлением ГКО от 6 июля Третьим управлениям НКО и НКВМФ предписывалось в пятидневный срок сформировать при военно-почтовых сортировочных пунктах, военно-почтовых базах, военно-почтовых отделениях и станциях отделения военной цензуры, на укомплектование которых обратить 900 контролеров, передаваемых 4-м отделом НКГБ СССР. Таким образом, в системе службы военно-полевой почты впервые было приказано «отделениям военной цензуры немедленно приступить к осуществлению гласного политического контроля всей входящей и исходящей переписки частей Красной Армии и Военно-Морского флота». К приказу прилагалось Положение о цензуре воинской почтовой корреспонденции, в котором были определены структура, права и обязанности подразделений военной цензуры, методика и техника обработки корреспонденции. В частности, сформулированы критерии для полной конфискации писем, а также требование вычеркивать или вырезать из писем части текста, содержащие запрещенные сведения. На просмотренную корреспонденцию требовалось накладывать штамп «Просмотрено военной цензурой». Утверждался и оттиск предлагаемого штампа, но в тексте приказа он не обнаружен.

17 июля ГКО издал Постановление № 187сс о преобразовании органов Третьего управления НКО СССР как в действующей армии, так и в военных округах в Особые отделы НКВД СССР, а Третьего управления – в Управление особых отделов. То есть все подразделения военной цензуры перешли в ведение Управления особых отделов НКВД СССР. В феврале 1942 г. отдел военной цензуры был подчинен Главному разведывательному управлению Генерального штаба Красной армии, в сентябре 1942 г. переподчинен НКО, а в сентябре 1943 г. – Генеральному штабу Красной армии. Число военных цензоров в тылу и на фронте к этому времени достигло 25 тыс. человек.

В июле 1941 г. была предпринята первая попытка унифицировать штампы цензоров, вероятнее всего, в соответствии с оттиском штампа, утвержденным вышеупомянутым приказом. Он представлял собой резиновый штамп длиной 90–120 мм с гербом в левой части и текстом между волнистыми или прямыми линиями «Просмотрено военной цензурой» без внешней рамки.

Чтобы прочесть письмо, вложенное в конверт, цензору необходимо было сначала вскрыть конверт, а после просмотра текста вложить его обратно и заклеить конверт. В Советской России во время Гражданской войны, когда военная цензура была тайной, в штате пунктов цензуры состояли специальные «заклейщики писем». Теперь военная цензура была официальной.

Помимо письменной корреспонденции цензуре подлежали все телеграммы. Однако на телеграммах, доставленных адресатам во время войны, штампы цензоров встречаются редко. Возможно, в больших городах цензоры отмечали своим штампом телеграммы после их приема на телеграфе. Но телеграммы часто посылали в населенные пункты и из таких населенных пунктов, где цензоров не было. Можно предположить, что цензура телеграмм производилась в телеграфных станциях, через которые текст телеграммы передавался как «проходящие». Например, невозможно объяснить штамп цензора Москвы на телеграмме в Челябинск – не почтой же ее пересылали из Москвы!

Как было сказано выше, ко второму типу стандартных штампов мы относим все штампы цензоров военно-почтовых сортировочных пунктов (ВПСП) и военно-почтовых баз (ВПБ), в том числе некоторых военно-морских станций, допуская выделение среди них подтипов в зависимости от принадлежности. В начале декабря 1941 г. ВПСП действовали в 23 городах, причем три из них предназначались для направления корреспонденции из тыла в действующий флот: с августа в Ростове-на-Дону (ВПСП № 7) для корреспонденции, адресованной в Черноморский флот, в Ярославле (ВПСП № 21, а позднее № 17) – на Северный и Краснознаменный Балтийский флоты, а в Хабаровске (ВПСП № 20) – на Тихоокеанский флот и в Амурскую флотилию. Часть тыловых ВПСП к началу 1942 г. были переформированы во фронтовые ВПСП, другие продолжали действовать в тылу до конца войны. Все ВПСП имели собственные номера, с февраля 1942 г. они появились и на штампах цензоров. Как правило, номер ВПСП помещали в числителе, а в знаменателе – личный номер цензора. Лишь для ВПСП № 23 его номер расположили через вертикальную черту ниже номера цензора. Иногда в знаменатель попадают и номера других ВПСП, например, № 4 и 6. Главный ВПСП в Москве пользовался штампами с «1» или «I», а слово «главный» употребляли только в его календарных штемпелях. Как правило, штампы цензоров ВПСП встречаются на корреспонденции, адресованной на фронт, но изредка их можно увидеть и на внутренних отправлениях.

К военно-почтовым сортировочным пунктам относятся и штампы цензоров с аббревиатурой в числителе «ВПОП № ...», т. е. военно-почтовый обменный пункт. Вероятно, эти обменные пункты были созданы при ВПСП № 26, который обслуживал Сталинградский военный округ и Сталинградский фронт. Возможно, аналогичные организации существовали и у других фронтовых ВПСП, но такие штампы они не применяли.

Цензоры при ВПБ использовали штампы, в числителе которых обозначалась ее «литера» – одна или две буквы. В общей сложности до конца войны было создано и действовало около 108 ВПБ (при каждой армии и в некоторых военных округах), но именные штампы цензоров (с литерами ВПБ, в том числе дописанными от руки) известны только для 65, причем все они применялись только до апреля 1943 г. Видимо, к штампам цензоров ВПБ можно отнести штампы и Краснознаменного Балтийского флота (с аббревиатурой КБФ), и некоторых военно-морских станций, выполняющих во флоте функции ВПБ.

Кардинальные изменения в адресовании воинской корреспонденции и штампах военных цензоров произошли в первой половине 1943 г. Народный комиссар обороны издал приказ № 0105 от 6 февраля 1943 г. о порядке адресования корреспонденции в Красной армии. Текст приказа и прилагаемой к нему инструкции был обнаружен в Национальном архиве Вашингтона, куда он попал в числе захваченных документов вермахта. В приказе отмечалось, что существующая система адресования корреспонденции по номерам полевых почтовых станций и условным номерам частей не обеспечивает в должной мере скрытности дислокации войск. Поэтому было предписано установить для всех частей и соединений Красной армии пятизначные номера полевых почт, которые должны являться официальным наименованием части и соединения для сношений с гражданскими организациями и частными лицами: «Существующие полевые почтовые станции и полевые почтовые агентства частей и соединений реорганизовать в военно-почтовые станции, возложив на них функции по приему, выдаче и пересылке всех видов несекретных почтовых отправлений для полевых почт частей и соединений. 〈...〉 Переход на новую систему адресования корреспонденции произвести с 1 апреля с. г. В период времени с 1 апреля по 15 мая с. г. корреспонденцию, адресованную по старой системе, т. е. по номерам ППС и условным номерам частей, от граждан и учреждений принимать и направлять в закрытых пост-пакетах до военно-почтовых баз».

В инструкции о порядке адресования корреспонденции для ускорения доставки было предусмотрено слндующее: «Подразделениям внутри отдельной части распоряжением командира части присваиваются литеры из числа всех букв русского алфавита, кроме букв: „З“, „О“, „Ь“. Литер подразделения приписывается справа к номеру полевой почты, присвоенному данной части (соединению)». Таким образом, вместо существовавших ранее примерно 2800 номеров полевых почт к концу войны их число достигло 99 тыс., что ускорило доставку корреспонденции адресатам в различные воинские подразделения. С календарных штемпелей полевых почт исчезли их номера, за исключением ВПСП, принимавших регистрируемые отправления (включая посылки и почтовые переводы), которые для этих целей получили штемпеля с пятизначным номером. В середине 1943 г. в некоторых полевых почтовых учреждениях использовали и резиновые штемпеля-печати, дату в них вписывали от руки, но во многих «полевых почтах» на уже имеющихся штемпелях просто срезали старый номер.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1943 г. был создан НКГБ СССР. В составе 6-го управления его Центрального аппарата был организован отдел «В», в функции которого входила перлюстрация корреспонденции и военная цензура. Возможно, по инициативе его сотрудников и по согласованию с НКО в штампах цензоров было упразднено указание пунктов прохождения военной цензуры. Вместо названий городов, номеров ВПСП и литер ВПБ в штампах цензоров появился пятизначный номер. Первые штампы с такими номерами обнаружены на корреспонденции, прошедшей почту из Москвы, Ленинграда, Фрунзе и Калинина в апреле 1943 г., хотя там одновременно продолжали применять и штампы с наименованиями городов. Так, штампы с названием города в Ленинграде использовали до октября, а в Горьком – даже до ноября 1943 г. На отправлениях из действующей армии с мая 1943 г. встречаются штампы цензоров, на которых срезан номер ВПСП или литеры ВПБ. В это же время в ВПСП и ВПБ появились штампы с пятизначным номером, которые полностью заменили прежние штампы, поэтому установить их принадлежность невозможно.

Штампы цензоров с пятизначным номером следует отнести к третьему типу стандартных штампов. Фактически каждый штамп предназначался для конкретного цензора и был его персональным номером. Общее количество таких штампов, изготовленных в разное время, превышает 30 тыс. экземпляров. По крайней мере, известны штампы с номерами от 00137 до 31960 и от 35069 до 35498 с многочисленными пропусками. Но все штампы с номерами более 35000 использовались только после 1946 г. Штампы третьего типа отличаются между собой размерами герба, начертаниями букв и цифр. Лишь на штампах цензоров, применявшихся с июня 1943 г. до марта 1944 г. в Тюменской или Омской области, вместо герба СССР изображен герб РСФСР. Непонятно назначение штампов с пятизначным номером в числителе и цифрами «2» и «6» в знаменателе. Использовались они в воинских частях, расположенных на территории Украины.

Сходны по форме с третьим типом стандартных штампов цензуры и штампы, которые применяли цензоры в армиях Войска Польского, сформированных на территории СССР, хотя формально к советской военной цензуре они не относились. Первая армия Народного Войска Польского была преобразована в апреле 1944 г. из 1-го польского корпуса, а во второй половине 1944 г. создана 2-я армия Войска Польского. Они участвовали во многих боях в составе 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, но имели собственную службу военной цензуры, организованную аналогично советской. Штампы цензоров имели текст «Просмотрено / Военной цензурой» на польском языке, а герб СССР был заменен орлом, символом Польши.

Штампы третьего типа применяли и после окончания войны: цензоры маркировали ими просмотренную корреспонденцию, отправляемую из воинских частей, размещенных в Восточной Европе. После декабря 1953 г. применение штампов военной цензуры прекратилось, хотя контроль воинской переписки мог сохраниться.

Штампы цензоров с пятизначным номером явно были введены с целью сохранить в тайне место расположения пунктов цензуры. Анализ большого количества почтовых отправлений из разных городов после апреля 1943 г. позволяет предположить, что первые три цифры пятизначного номера соответствовали месту нахождения цензоров, а две последние цифры – это личный номер цензора. Например, с лета 1943 г. цензоры с номерами 00913–00965 работали в Калинине, 03907–03957 – в Кирове и т. д. В большинстве пунктов цензуры одновременно работали не более 50 цензоров, лишь в Москве общее число цензоров, включая главный ВПСП, превышало 1 тыс. человек. К концу 1944 г. часть цензоров, по-видимому вместе с личными штампами, были переведены в освобожденные районы страны и на Дальний Восток, где и служили до конца войны и даже позднее, в группах войск, находившихся за рубежом.

Особыми, номерными ромбовидными штампами цензуры маркировалась переписка военнопленных на специально изготовлявшихся формулярах почтовых карточек.

Литература

1.     Винокуров А. Контроль письменной корреспонденции в СССР // Филателия. 2000. № 11. С. 42–44.

2.     ГКО постановляет… // Военно-исторический журнал. 1992. № 2. С. 31–35.

3.     Завалишин В. А. Просмотрено Военной Цензурой городов СССР (февраль 1942 – декабрь 1943 гг.) М.: [Б. и.], 2011. 143 с.

4.     Ткаченко С. Б. Формуляры почтовых карточек для переписки военнопленных (1944–1949) // Почтовая марка и почтовая карточка: творцы, издатели, коллекционеры: Сборник методических материалов IX Научно-практического семинара по истории почты и филателии / науч. ред. Л. Н. Бакаютова. СПб.: Центральный музей связи имени А. С. Попова, 2018. С. 329–334.

5.     Henemann G., Pfluger A. Forschungsbericht Nr. 2 der Philatelistischen Arbeitsgemeinschaft Russland/UdSSR. 2003. S. 17–28.

6.     Skipton D., Volis S. Soviet Clandestine Mail Surveillance 1917–1991. Chicago: The Collectors Club of Chicago;2016:554 p.

7.     Speeckaert A. Russian Postal Censorship 1914–1918. Belgium;1992. Supplement;1997.

References

1.     Vinokurov A. Kontrol’ pis’mennoj korrespondencii v SSSR [Control of written correspondence in the USSR]. Filateliya. 2000;11:42–44. (in Russ.)

2.     GKO postanovlyaet… [SDC decides…]. Voenno-istoricheskij zhurnal. 1992;2:31–35. (in Russ.)

3.     Zavalishin V. A. Prosmotreno Voennoj Cenzuroj gorodov SSSR (fevral’ 1942 – dekabr’ 1943 gg.) [Viewed by The military Censorship of Soviet cities (February 1942 – December 1943)]. Moscow: [without name of publisher];2011:143 р. (in Russ.)

4.     Tkachenko S. B. Formulyary pochtovyh kartochek dlya perepiski voennoplennyh (1944–1949) [Forms of postal cards for correspondence of prisoners of war (1944–1949)]. Pochtovaya marka i pochtovaya kartochka: tvorcy, izdateli, kollekcionery: Sbornik metodicheskih materialov IX Nauchno-prakticheskogo seminara po istorii pochty i filatelii [Postage stamps and postcards: creators, publishers, collectors: Collection of methodological materials of the IX Scientific and practical seminar on the history of mail and philately]. Scientific ed. L. N. Bakayutova. St. Peterburg: Central’nyj muzej svyazi imeni A. S. Popova;2018:329–334. (in Russ.)

5.     Henemann G., Pfluger A. Forschungsbericht Nr. 2 der Philatelistischen Arbeitsgemeinschaft Russland/UdSSR. 2003:17–28. (in Ger.)

6.     Skipton D., Volis S. Soviet Clandestine Mail Surveillance 1917–1991. Chicago: The Collectors Club of Chicago;2016:554 p.

7.     Speeckaert A. Russian Postal Censorship 1914–1918. Belgium;1992. Supple­ment;1997.

Почтовые документы начала Великой Отечественной войны,
или История эвакуации одной из московских семей

Александр Сергеевич Илюшин,

доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой физики твердого тела Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, Почетный Президент Союза филателистов России

История эвакуации населения Москвы, а также промышленных предприятий и государственных учреждений сейчас хорошо известна по книгам и фильмам, по воспоминаниям государственных, партийных и военных деятелей. Оставил свой след этот сложный период истории страны и в почтовых документах. Историю эвакуации одной из московских семей сохранил небольшой личный архив профессора МГУ Владимира Александровича Карчагина, ставший доступным для изучения благодаря его внуку, профессору, доктору медицинских наук Владимиру Владимировичу Никифорову.

Ключевые слова: личный архив, эвакуация, Великая Отечественная война.

Postal documents of the beginning of the Great Patriotic War, or The history of the evacuation of one of the moscow families

Aleksandr S. Ilyushin

History of evacuation of the Moscow population, and also industrial enterprises and public institutions now well known on books and films, on flashbacks of state, party and soldiery figures. This difficult period of history of country left the track and in postal documents. The history of the evacuation of one of the Moscow families has been preserved by the small personal archive of Moscow State University professor Vladimir Alexandrovich Karchagin, which has become available to us for study thanks to his grandson, professor, doctor of medical sciences Vladimir Vladimirovich Nikiforov.

Keywords: personal archive, evacuation, Great Patriotic War.

В первые месяцы лета 1941 г. фашистские войска стремительно продвигались вглубь европейской части СССР. К августу стало ясно, что под угрозой захвата находится и Москва. К этому времени город находился на военном положении. Началась эвакуация предприятий и учреждений, а также работников и членов их семей. В первую очередь эвакуировали детей, а потом и семьи. Многие промышленные предприятия и гражданские учреждения уже в июле были эвакуированы в глубокий тыл, как правило, на Урал, в Сибирь, Среднюю Азию.

Началась и эвакуация Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова в Свердловск и Ашхабад. Тех из профессоров, кто кроме университета работал еще и в Академии наук, эвакуировали в Казань вместе с институтами АН СССР.

История эвакуации московского населения, а также промышленных предприятий и государственных учреждений сейчас хорошо известна по книгам и фильмам, воспоминаниям государственных, партийных и военных деятелей. Этот сложный период истории страны оставил свой след и в почтовых документах. История эвакуации одной из московских семей сохранилась в небольшом личном архиве профессора МГУ Владимира Александровича Карчагина, он стал доступен для изучения благодаря его внуку, профессору, доктору медицинских наук Владимиру Владимировичу Никифорову.

В предвоенные годы профессор В. А. Карчагин работал на физическом факультете МГУ, занимался педагогической, научной и организационной работой. Факультет размещался на Моховой улице, в доме 9, а профессор проживал по адресу: Моховая улица, дом 11, квартира 45. Вместе с ним проживала жена и две взрослые дочери, одна из которых, инвалид детства, была студенткой МГУ, а вторая, окончившая университет, – сотрудницей физического факультета МГУ.

В июле 1941 г. В. А. Карчагин отправил жену и обеих дочерей в эвакуацию в Татарскую АССР, а сам остался в Москве для организации работ по подготовке к эвакуации физического факультета МГУ.

О том, как ехали в эвакуацию его жена и дочь, рассказывают их письма, отправленные со станций по пути следования эшелона и из совхоза имени Вахитова Тумутурского района Татарской АССР, где им пришлось обосноваться и работать на протяжении нескольких месяцев.

Первые письма на маркированных почтовых карточках писала жена профессора Таисия Григорьевна Карчагина и, предварительно пронумеровав, отправляла на пути из Москвы в Казань со станций во время стоянок поезда (ил. 1).

В письме № 1, датированном, по календарному штемпелю станции Мятлево Рязанской области, 18 августа 1941 г., она пишет:
«...Едем очень тесно, но в общем не плохо. Рядом народ подобрался хороший. Мих. Мих. С нами в вагоне и даже на нашей же полке. Сейчас стоим в Павельче Напились чаю. Мих. Мих. Принес кипятку. Сидим на местах и не сходим с них. Спасибо Сереже, что посоветовал занять верхнюю полку...». В Москву письмо прибыло 20 августа в 8 часов утра.

Через день, 19 августа, во втором письме Т. Г. Карчагина пишет: «Сейчас 7 час. Стоим в Моршанске, где простояли всю ночь, потому спали не плохо. Мы все здоровы. Из вагона не вывходили. Кипяток приносит Михаил Михайлович. Сейчас нам сообщили последние известия за вчерашний и сегодняшний день. Думаем все время о вас всех...». Из Моршанска Тамбовской области это письмо было отправлено 22 августа, в Москву его доставили 25 августа. Поскольку письмо было написано на маркированном бланке почтовой карточки, предназначенной для городской почты (номинал марки 10 коп.), в Моршанске на карточку был поставлен оттиск доплатного штемпеля с вписанной туда суммой доплаты «20 коп.».

На первых двух карточках есть только оттиски календарных штемпелей, но никаких цензурных отметок нет.

Третье письмо было написано 20 августа: «Едем благополучно, но очень медленно. Через две остановке будем в Пензе. Нас всех переписали по специальностям для устройства на работу, а больше никаких событий не произошло». Отправлено со станции Рамзай Пензенской области 23 августа. На письме уже имеется оттиск машинного цензурного штампа фиолетового цвета, поставленный, вероятнее всего, в Пензе. В Москву письмо прибыло 30 августа. Хотя и этот бланк был с десятикопеечной маркой, штампа доплаты на нем не оказалось. Вероятнее всего, все письма, адресованные в Москву, сразу же поступали к военным цензорам, а от них направлялись непосредственно адресатам.

В четвертом нумерованном письме содержится такой текст: «Едем через Куйбышев, так как в Пензе нас прицепили к Куйбышевскому поезду. Поэтому попали сначала в Чешму, которая дальше Бугульмы, а потом уже в Бугульму. Хоть и более долгий путь, но зато без пересадки. Сейчас утро. Ночью проехали Сызраньский мост. Очень жалею, что не днем. Ночью же были в Куйбышеве. Мы здоровы. Продуктов хватает. Погода начала портиться. Сейчас падает небольшой дождь».

Это письмо было отправлено со станции в Куйбышеве 22 августа, а в Москву оно прибыло 28 августа, где было просмотрено в 12 часов дня уже московским военным цензором Краснопресненского узла связи. В 20 часов того же дня поступило в почтовое отделение № 9. И в этом случае доплата с адресата взыскана не была, несмотря на неполную франкировку почтовой карточки.

Подробностей дальнейшего пути следования эшелона с эвакуированной из Москвы семьей профессора В. А. Карчагина мы не знаем, однако в его архиве имеется телеграмма, отправленная ими из совхоза имени Вахитова Тумутукского района Татарской АССР с сообщением: «Доехали благополучно Татреспублика Тумутукский район совхоз им. Вахитова. Здоровы. Карчагина» (ил. 2).

Ил. 2

В Москве телеграмма поступила на Центральный телеграф 29 августа (дата по почтовому календарному штемпелю на оборотной стороне бланка).

В архиве В. А. Карчагина сохранились еще четыре телеграммы, полученные и пронумерованные им самим. Даты поступления телеграмм: № 2 – 6 сентября 1941 г., № 3 – 19 сентября, № 4 – 4 октября и № 5 – 5 октября.

В телеграмме № 2 такой текст: «Здоровы. Беспокоюсь молчанием. Телеграфируй. Татреспублика Тумутукский район совхоз им. Вахитова. Карчагиной».

В телеграмме № 3: «Получили первую телеграмму посланную седьмого. Телеграфируй чаще здоровье. Карчагина».

В телеграмме № 4:«Здоровы. Послали 4 письма. Карчагина».

В телеграмме № 5: « Деньги по двум переводам получили. Здоровы. Мама».

Итак, к началу сентября 1941 г. семья профессора В. А. Карчагина добралась до места назначения, обустроилась и установила с ним почтовую и телеграфную связь. Он даже сумел выслать им два денежных перевода, получение которых жена подтвердила ответной телеграммой.

Отправила она ему еще четыре письма. Мы обнаружили в архиве только три из них, датированные по штемпелям – 12, 15 и 18 сентября 1941 г. В тексте одного из них, написанных на четырех страницах убористым почерком, речь идет об условиях жизни, возможности приобретать продукты, цены на которые ниже, чем в Москве, и прочих деталях.

Там есть такие строки: «Я купила на базаре скверный самоварчик за 80 р. Без него жить совершенно невозможно» и далее «Скверно то, что работа грязная и пыльная, а мы не взяли рабочих платков. Узнай на почте нельзя ли выслать по почте носильные вещи. Здесь ходят слухи, что разрешают посылки, только не продуктовые. Я в следующем письме напишу список вещей, которые нам необходимы. Тогда постепенно вышли их нам».

Сегодня это письмо можно рассматривать как документальное свидетельство условий жизни эвакуированных из Москвы в первые месяцы войны. Можно предположить, что профессору В. А. Карчагину удалось отправить семье посылки с необходимыми носильными вещами. Так как при посадке в эшелоны много вещей брать с собой не разрешалось, люди, оставшиеся в Москве, отправляли эвакуированным семьям по почте предметы обихода, в частности зимние носильные вещи. Для этого нужно было получить специальную справку, подтверждавшую, что семья отправителя находится в эвакуации и что он отправляет вещи именно членам своей семьи. Такие документы сохранились в личном архиве семьи профессора МГУ В. А. Карчагина.

Справки на имя его жены и дочери были выписаны в домоуправлении МГУ и заверены комендантом дома 11. Документ, выданный 12 октября и заверенный мастичной печатью домоуправления МГУ, подтверждал право гражданина В. А. Карчагина отправлять посылки с носильными вещами на имя эвакуированной дочери с указанием ее точного адреса (ил. 3). На оборотной стороне бланка имеется оттиск календарного почтового штемпеля Московского почтамта 2-й экспедиции с той же датой – 12 октября 1941 г. Судя по всему, оттиск календарного почтового штемпеля заверял справку на Московском почтамте. Справка давала почтовым работникам основание для приема от ее предъявителя посылок с вещами, адресованных указанному в справке лицу. Несомненно, этот историко-почтовый документ ныне является большой филателистической редкостью.

Ведь частично эвакуация МГУ началась еще в сентябре 1941 г., когда наиболее ценные книжные фонды научной библиотеки им. Горького были отправлены на барже в Хвалынск, а оттуда – в Кустанай. В начале октября был разработан план эвакуации МГУ. Местом эвакуации был намечен Ашхабад, университет должен был разместиться в здании Туркменского пединститута. Студенты и преподаватели физического факультета МГУ, в том числе и профессор В. А. Карчагин, выехали в Ашхабад в последние дни октября 1941 г. Этот факт его личной истории документирует очень интересное письмо, отправленное 28 сентября 1941 г. в Москву из совхоза имени Вахитова Татарской АССР. О том, что происходило с письмом на всем пути доставки, можно проследить по оттискам календарных почтовых штемпелей и по различным сопроводительным рукописным текстам на конверте (ил. 4).

Письмо прибыло в Москву, в почтовое отделение № 47, в 10 часов утра. Спустя четыре часа оно оказалось в почтовом отделении № 9, размещавшемся в здании Центрального телеграфа. Еще через два часа это письмо было доставлено по указанному на нем адресу: «Моховая, 11, Университет, Физический институт, кв. 45». Однако в ноябре профессора В. А. Карчагина в Москве уже не было. Поэтому комендант Петрова приклеила к конверту записку для работников 9-го отделения связи с текстом: «Карчагин с Моховой 11 эвакуировался в Ашхабад Московский Ун-тет 7/XI». Конверт она вернула почтальону, обслуживавшему этот район: на записке имеется оттиск индивидуального штампа почтальона «26–9» (первое число – номер почтальона, второе – номер почтового отделения). На следующий день, 8 ноября, в 14 часов письмо снова оказалось в почтовом отделении № 47, откуда было направлено в Ашхабад и доставлено 23 ноября и, по-видимому, почти сразу было передано для вручения адресату. На оборотной стороне конверта имеется оттиск цензурного штампа московского цензора № 34.

Можно предположить, что письмо очень долго ожидало просмотра цензором, поскольку в то время цензоров в Москве не хватало. Вероятно, этим и объясняется весьма большой срок его доставки – путь из Татарской АССР в Москву длился целых 40 дней. Для доставки же переадресованного письма из Москвы в Ашхабад почте потребовалось всего лишь 15 дней.

В письме жена написала мужу следующее: «Ты волнуешься насчет нашего питания, продуктов же здесь объешься, кроме сахара, чая и белого хлеба. Очень дешево мясо и его много. Простое коровье мясо – 4–5 рублей кило. Баранина здесь ценится дороже – 7–8–9 рублей кило, смотря по качеству. Очень дешев картофель. Нам дали участок и мы должны выкапывать сами для заготовки на зиму, обойдется 2–2,50 к. пуд».

Она озаботилась и бытовыми проблемами мужа, написав ему: «На деньги, которые у тебя будут оставаться, купи себе костюм, а то у тебя худой, и полуботинки или штиблеты». Она не знала, что он уже не в Москве, и купить там что-либо будет почти невозможно.

После отъезда профессора В. А. Карчагина в Ашхабад ему на московский адрес 7 ноября 1941 г. из Татарской АССР поступило еще одно письмо, оно получило такое же сопровождение о переадресовании в Ашхабад с помощью наклейки, сделанной управдомом. И хотя оба письма были переадресованы в один и тот же день, в Ашхабад они были доставлены с трехдневной разницей. Если первое письмо прибыло 23 ноября, то второе – 26 ноября. Оба письма получены лично адресатом.

Однако прямого контакта между В. А. Карчагиным и его семьей не было. Поэтому 12 декабря он отправил директору совхоза имени Вахитова телеграмму с просьбой сообщить, где находится его семья. Будучи человеком хорошо организованным, он на оборотной стороне бланка квитанции о приеме его телеграммы на телеграфе Ашхабада написал карандашом: «Директору совхоза. Просьба сообщить, где семья. 12/ХII-41» (ил. 5).

Можно предположить, что у В. А. Карчагина появилась возможность вызвать семью в Ашхабад, о подобных случаях соединения эвакуированных в разные места членов семей работников МГУ мне известно. В архиве В. А. Карчагина была обнаружена срочная телеграмма, отправленная 13 декабря 1841 г. из совхоза имени Вахитова его директором Бриккером: «Ваши выехали с Андреем 28 ноября. Бриккер» (ил. 6).

Приведенными документами ограничивается почтовая история эвакуации профессора МГУ А. А. Карчагина и его семьи из Москвы в первые месяцы 1941 г. До победного завершения Великой Отечественной войны оставалось еще много дней и ночей.

И в заключение небольшие замечания филателиста о материалах из архива профессора В. А. Карчагина как о коллекционных объектах почтовой истории. Во-первых, весьма интересен факт появления цензурных оттисков только на двух из четырех почтовых карточек, отправленных по пути следования эшелона с 18 по 23 августа 1941 г. Причем оттиск машинного цензурного штампа Пензенского почтамта ранее не был описан.

Во-вторых, имеется убедительное наглядное подтверждение четкой и слаженной работы почты и сотрудников системы коммунального хозяйства по доставке даже простой почтовой корреспонденции в эти трудные первые месяцы войны.

В третьих, нами выявлены ранее неизвестные историко-почтовые документы, дававшие право отправки по почте посылок с носильными вещами в адрес эвакуированных из Москвы граждан. Бланки справок были изготовлены Московской коммунальной службой, по их оформлению отчетливо видно, что текстовое оформление выполнено при непосредственном участии почтовых работников.

Ил. 4

Переписка военного времени как тема для выставок и исследовательской работы в Финляндии

Киммо Антилла,

директор Почтового музея Финляндии

Во время Второй мировой войны письма писал весь финский народ. В ходе Продолженной войны (1941–1944) в Финляндии был отправлен почти миллиард писем, открыток и пакетов. Финны рассматривали войну как продолжение Зимней войны (1939–1940). С российской точки зрения это был один из фронтов Великой Отечественной войны.

Мужчины уходили на фронт, а эвакуированные с Карельского перешейка были вынуждены покинуть свои дома. Семейные связи разрывались, коммуникации поддерживались через письма. Потребность оставаться в контакте с семьей означала обширную переписку. Даже те, кто обычно писем не писал, взялись за перо в военные годы. Письмо стало важным связующим звеном, которое соединяло семьи, сообщества и нацию в принятом сражении. Это отразилось на объемах почтовой корреспонденции, которые за годы войны увеличились в пять раз.

Письмо играло ключевую роль в поддержании связей между членами семей. Супружеские пары, молодые люди и родители делились в письмах сообщениями о событиях своей жизни. В письмах отражались мрак и жестокость войны и страдания людей. Ценность письма заключалась не в содержании, а в самом символическом смысле его существования. Письмо символизировало продолжение отношений, начавшихся в мирное время, продолжение нормальной жизни, как это утверждает в своих статьях кандидат наук Илари Таскинен. Письмо с фронта было знаком жизни.

Во время Зимней войны (1939–1940) была создана военно-полевая почта, которая функционировала наравне с гражданской, транспортируя письма между тылом и фронтом. Быстрая доставка посланий имела сильное воздействие на настроения нации и ее единство. Цензоры следили за почтой, но они делали это не с целью ограничить почтовые контакты – совсем наоборот. Газеты напоминали гражданскому населению посылать счастливые, подбадривающие письма мужчинам, которые были в армии.

Особые обстоятельства войны были испытанием для службы доставки писем, т. к. объемы увеличивались. Люди переезжали, а почтальоны уходили на фронт. Однако и сама почта переживала трудности. Лишь доставка почты за рубеж не претерпела значительных изменений.

Финский почтовый музей работает вместе с группой исследователей из университета Тампере во главе с доктором Марко Тика и с Архивами народной жизни университета Тампере с целью выработать новые перспективы работы с перепиской военного времени. Ключевым материалом исследования стала коллекция почти из 41 тыс. писем, полученных профессором Эркки Ала-Кенни от частных лиц начиная с 1970-х гг. во время работы в Архиве народной жизни.

По сравнению с научными исследованиями 1980-х гг. современные исторические исследования в большей степени сфокусированы на микроисторических вопросах и личных чувствах людей. В марте 2015 г. Финский почтовый музей совместно с Историческим обществом Тампере опубликовал книгу о перспективах работы с корреспонденцией военного времени и этических вопросах использования личных писем в качестве исторических источников. Почтовый музей создал секцию писем военных лет в рамках новой экспозиции, которая называется «Вестники», она открылась в сентябре 2014 г. в Музейном центре Ваприикки в Тампере. Основная идея этой экспозиции – создать эмоционально окрашенное пространство, которое погрузит посетителя музея в мир интересных рассказов и новых перспектив.

War time correspondence as a topic of exhibition and research in Finland

Kimmo Antila,

Director of the Finnish Postal Museum

During the Second World War the whole Finnish nation wrote letters. During the Continuation War (1941–1944) almost a billion letters, postcards, and packages were sent in Finland. The Finns view the war as a continuation of the Winter War (1939–1940). Seen from a Russian perspective, it was one of the fronts of the Great Patriotic War.

Men left for the front and evacuees from the Karelian Isthmus were forced to leave their homes. Family connections were broken so communications continued via letters. The need to stay in contact with family meant the writing of many letters. Even those who usually did not write grabbed a pen during the war years. The letter became an important link that united families, communities, and the nation in shared battle. This was reflected in the post volumes that quintupled during the war years.

The letter was key in upholding family ties. Married couples, young men and parents shared their lives in letters. The letters reflected the gloominess and cruelty of the war and longing. The value of a letter was not in its content but in its symbolic existence. The letter symbolised the continuity of peacetime relationships and normal life as the researcher, Ph.D. candidate Ilari Taskinen has been stating in his articles. A letter coming from the front was a sign of life.

The military postal system was created already during the Winter War (1939–1940) and it operated alongside the civilian one transporting letters and packages between the home front and the war front. Speedy postal deliveries had a huge impact on the mood and unity of the nation. Censors monitored the post, but not to restrict it – far from it. Newspapers reminded civilians to send happy and upbeat letters to the men in the military.

The special war circumstances created challenges for postal deliveries as the volumes increased. People moved and postmen left for the front. The post front, however, endured the difficulties. Only post deliveries abroad were more severely affected.

The Finnish Postal Museum has been working together with the group of researchers at the University of Tampere lead by Dr. Marko Tikka and the Archives of Folk Life at the University of Tampere to create new perspectives to the war time correspondence. The key material for research has been a collection of nearly 41 thousands letters collected from private persons by professor Erkki Ala-Könni from 1970s onward at the Folk Life Archive.

The historical research is nowadays more interested on micro historical issues and personal feelings compared to the past research done in the 1980s. The Finnish Postal Museum published a book in March 2015 on the perspectives on war time correspondence together with the Historical Society of Tampere. The book concenters also on the ethical questions of using private letters as historical sources. The Postal Museum has also built a section of war time letters in the new exhibition called Messengers, which was opened in September 2014 in Museum Centre Vapriikki in Tampere. The main idea in the exhibition is to create emotional spaces that will immerse the museum visitor with interesting stories and perspectives.

Написаны в победном мае 1945 г., отправлены в вечность

Владимир Иванович Ёлкин,

коллекционер-исследователь, член Санкт-Петербургского клуба любителей истории открыток (СПб КЛИО)

В статье рассказывается о письмах, написанных и посланных в СССР в победном мае 1945 г., отправленных с фронта, на фронт и в тылу. Приведены и прокомментированы изображения использованных карточек, открыток и других материалов, их почтовое оформление и почтовое прохождение, сопровождаемое проверкой военной цензуры, а также тексты писем.

Ключевые слова: письма, прошедшие почту, Великая Отечественная война, СССР, Победа, творческая энергия исторического познания.

Written in victorious May 1945, sent to eternity

Vladimir I. Yolkin

The article tells about letters written and sent to the USSR in victorious May 1945, sent from the front, to the front and to the rear. The images of used cards, postcards and other materials, their postal registration and postal passage, accompanied by verification of military censorship, as well as the texts of letters and commented on.

Keywords: stationary, Great Patriotic War, USSR, Victory, creative energy of sources of knowledge.

Я не плакал целый год, плачет только мама,

Как письмо твое придет или телеграмма.

Ты не ранен, не убит, плакать ей не надо.

Нет, я плачу, говорит, от того, что рада...

С. Я. Маршак. Письмо отцу

Все дальше уходят от нас военные годы! Уходят поколения военных лет. Как нам не забыть их подвигов? Не забыть их молодые бесстрашные лица. И передать память о них будущим поколениям. Не забыть тех лет, где была мама молодая, а отец живой.

С их уходом гаснет память о тех героических и часто трагических событиях. Но все больше появляется новых исторических свидетельств тех дней, открываются новые страницы жизни страны в военное лихолетье.

У каждой страны есть свой главный день, главный праздник, отражающий ее жизненный фундамент, ее суть, ее дух. В нашей стране таким является День Победы – величайший праздник нашего народа, можно сказать, наш главный праздник. Праздник народного единства, народного сплочения. В этот день мы все становимся чуточку добрее, чуточку светлее, чище и счастливее. В этот день мы чувствуем себя единым народом. Свой бесценный вклад в Победу внесли все, это заслуга всей страны, работающей и сражающейся ради одного единственного, но такого самого желанного дня. Эта была победа всего народа, который все вынес, все вытерпел, все перенес и победил.

На войне проявляются как лучшие, так и низменные качества человека, раскрывается его нутро, обнажаются глубинные черты человеческой натуры, его подлинные черты, а не внешние напускные. На войне раскрывается правда жизни. В войну большинство людей не превратились в зверей (не озверели) потому, что были сильны духом, сильны духовным ощущением своей правоты. Были сильны духом потому, что были носителями нравственных начал. Надо понять одну простую вещь – Россия была единственной страной, которая сумела противостоять немцам, остальные сдавались. Это поняли Черчилль и Рузвельт и пошли к нам в союзники, понимая, что без России они не победят.

Письма в обычной жизни мы редко храним и, прочитав, чаще всего выбрасываем. Исследователи давно определили письма как тексты, принципиально не подлежащие хранению. Для каждого из нас они сиюминутная потребность. Но есть другие письма, превращающиеся со временем в потрясающие памятники своего времени, памятники истории, символы эпохи, а главное – продолжающие свою роль письма – письма, адресованного в будущее.

Сегодня мы держим в руках такие письма – письма победителей, солдат и тружеников тыла, письма народа, победившего фашизм. Мы держим в руках нашу историю. Не в переносном, а в буквальном, физическом смысле. Вместе с написанным на них текстом они приобрели значение документов эпохи. В них радость и боль одновременно, радость от того, что кончилась война, что можно вернуться домой живым, радость от предстоящей встречи с давно разлученными людьми. Письма, написанные и посланные 9 мая и чуть позже – это первые письма о незабываемом и великом дне. Ни один официальный документ никогда не передает эмоций, мироощущений происходящих тогда событий и не может передать. Чтобы окунуться в атмосферу военного времени, надо читать письма – письма войны! В них правда, подлинная правда войны. Они написаны искренне, убежденно, критически, иногда обреченно – это живой нерв Великой Отечественной. Эти письма нельзя читать без глубокого душевного волнения. Когда их читаешь, иногда перехватывает горло, к нему подкатывает комок, на глаза наворачиваются слезы.

Из письма бойца: «Папа, мама, на фронте еще не было таких дней как сегодня. В 4 утра ударили тысячи орудий, катюш и минометов. У немцев все в дыму, сплошные фонтаны комьев взлетающей земли. Сплошной гул, грохот, удары – приходится закрывать уши, чтобы не лопнули перепонки. Потом заревели танки – началось наступление на Берлин... Сегодня никто не думает о смерти. Все рвутся в бой! Все думают только о том, как скорее ворваться в Берлин!..» [3, с. 15].

В боях на подступах к рейхстагу, у Бранденбургских ворот, бойцам доставляли почту и отвозили их письма в тыл, иногда прямо из боя. После того как 8 мая в Берлине (Карлсхорсте) в 22 часа 43 минуты по европейскому времени Германией был подписан акт о капитуляции, почте предстояло выдержать еще один последний «бой». Цунами из поздравительных писем и открыток буквально захлестнуло все почтовые отделения нашей страны. Люди спешили поделиться своей радостью со всем миром, и почтовики прилагали все усилия, чтобы справиться с таким мощным потоком радостных вестей. Рано утром 9 мая на борту машины, увозившей письма победителей, кто-то написал мелом: «Везем победу»! [9, с. 15].

Из воспоминаний генерала армии И. Г. Павловского: «О Победе мы узнали в ночь с 8 на 9 мая. Полки стояли в рощах и небольших населенных пунктах. Что тут началось! Мы стреляли вверх трассирующими пулями, пели, танцевали, плакали... Радость была огромная! Едва рассвело, многие сели за письма домой. Тут я не могу не сказать, что эту необъятную радость и это безоглядное ликование мало кому из писателей или кинорежиссеров удалось передать по-настоящему. Видимо, в чувстве победы, одержанной после долгой, суровой войны, есть что-то особое, что трудно выразить словами или языком кино» [7, с. 25].

Письма, точнее, тексты писем – это огромное море полезной бесценной информации о времени, об атмосфере, царившей в стране. Огромное количество деталей, особенностей быта, мироощущений того времени – это то, в изучении чего письма, конечно, незаменимы вместе с дневниками и мемуарами. Они привносят человеческое в ткань исторического исследования, как и многие другие источники личностного происхождения. Они часто объясняют ту мотивационную сторону, которая не отражается в других источниках. Вместе с тем письма в любом случае личностны и субъективны, т. к. отражают субъективную оценку написавшего письмо. Но только они приносят новые дополнительные штрихи в воссоздание объективной картины времени. Историк-исследователь должен помнить, что вне чувств нет истории, потому что историческая дисциплина (наука) – это история живых людей, а не роботов или животных. Мы часто, изучая историческое событие, мало знаем о том, какой эмоциональный отклик оно рождало. Чтобы чувствовать историю, надо еще ощущать нерв истории, эмоции, переживаемые людьми, находить и передавать этот чувственный фон. Тогда история становится живой, понятной и переживаемой, а не простым перечислением фактов. Именно поэтому очень важен любой подробный исторический материал, наполненный эмоциональными переживаниями, частью которого являются письма.

Прочитаем письма победного мая 1945 г., отобранные из двух коллекций. Все они прошли цензуру, но интересно, что ни в одном из них не было изъятий текста. Они еще сохранили общепринятую черту писем времен войны – указание даты либо в начале, либо в конце текста, что и помогло подобрать этот материал. Они, естественно, личностны, т. к. написаны конкретными людьми и обращены к конкретным людям. Они разнохарактерны – разнятся по стилю написания, языку и передаче оценки тех событий. Но удивительно искренни. Многим просто не хватало слов, чтобы описать свои ощущения, чувства и переживания, описать все увиденное, что происходило в те дни. Даже Вера Инбер, оценивая события Великой Отечественной войны, писала: «Тут у меня, профессионального писателя, не хватает слов» [8, с. 45]. Потому что радость и восторг тех дней было невозможно передать словами. Фантасмагория чувств и переживаний! Огромная радость! Великая радость! Общая радость! Люди праздновали долгожданную Победу!

1.           Воинское письмо из Германии (ил. 1). Использована немецкая почтовая карточка «Свинемюнде. Рынок» (Misdroy: изд. Anton Goerlich, 1940). Адрес отправителя, адрес получателя отсутствуют. (Видимо, открытка была передана с оказией, почту и цензуру не проходила. – В. Ё.) Текст письма: «9.5.45 г. Дорогая, Милая Мамочка! Поздравляю тебя с окончанием Великой Отечественной войны! Об этом я узнал еще вчера днем, а ты узнала ночью, если только слушала радиопередачу. Вот овладением этим городом – Свинемюнде для нас окончилась война утром 5.5.45 г. Здесь боя уже не было. Он окончился в 4 ч. дня накануне – 4.5.45 г., после чего немцы в течение ночи быстро отходили, не ввязываясь в бой. Утром 5.5.45 г. вооруженных немцев уже не было на острове. Были – пленные или переодетые.

Трудно выразить словами всю радость нашей победы. Сегодня ее празднуем не только мы, но и весь мир. Крепко целую. Привет всем. Твой Петр».

2.           Воинское письмо из Румынии (ил. 2). Отправлено в самодельном конверте с полевой почты 96198 Б от Соколовой Т. в г. Рыбинск Ярославской области по адресу: Железнодорожная, 33а (в/с 88), Усановой А. Г. Написанное 28 мая 1945 г. письмо в тот же день прошло цензуру. Личный штамп цензора – 27292. Было отправлено, судя по штемпелю полевой почты, 28.5.45. (Отправитель работал в системе связи, что видно по содержанию письма, все почтовые службы были рядом, поэтому письмо прошло цензуру и было отправлено в тот же день. – В. Ё.) Пришло в Рыбинск уже в июне 1945 г., день прибытия не читается. Текст письма: «28 мая 1945 г. Здравствуй, Тосик! Первым долгом разреши (хотя и с большим опозданием) поздравить тебя с нашей общей радостью, Великой Победой! Прости, что не сделала этого сразу. В тот день, именно 9 Мая, в эту знаменательную дату Победы. Я была в доску пьяна. Дело в том, что пришли мы, как обычно, к 9-00 на работу. А нам дежурный докладывает, такое дело. Давай сразу организовывать праздничный завтрак. До 12-00 ходили голодные. Затем как хватили за Победу. Я уже и не помню, когда меня привезли домой. Помню только – когда ехали домой на машине, мы с шофером горланили на всю улицу песни. Как это выглядело, не знаю. Думаю, что нормально. На второй день пришлось изрядно опохмеляться. Оказывается, были пьяны все, поголовно. Ну, а уж салюты давали... Ой, как крепко! Кто из чего мог! Против нас находится рампа ж/д, где перегружают раненых. Ну, уж они то давали жизни! Надо полагать.

Затем все окунулись в срочную работу – приемники задушили. Некогда было дохнуть, не то, что написать письмо. (Связь в те дни работала с большой перегрузкой. Вера Инбер писала о похожих событиях: «Воображаю, что делается сейчас в эфире. Какая там давка радио­волн, речей, сообщений, сводок, телеграмм и т. д.» [8, с. 41]. – В. Ё.) Сейчас немного оправились. Рвемся домой, но беда – нет вагонов. Когда отсюда вырвемся, неизвестно. В мае то, во всяком случае, уже не выедем. Хорошо, если удастся уехать в Москву в середине или конце июня. Из центра забомбили телеграммами. Беда прямо! Откровенно говоря, Тосик, надоело уже здесь околачиваться. Тем более, что войне то уже конец. Мечтаю, как уйти из армии и кончить учебу. Работа всегда найдется. Эта мысль неотступно преследует меня. Но как? Ведь уже массу планов состряпала. Как-то они осуществятся?

Вот так, дорогая. Прости, что так небрежно и скупо пишу. Пишу на скорую руку. Получила много писем, надо всем ответить. От тебя, почему – то нет. А я жду. Жду и от тебя, жду и от Миры. Она мне довольно часто пишет, поздравляет с Победой, много впечатлений от 1 мая вплоть до 11. Незабываемые исторические дни Победы. Как-то вы там отпраздновали все эти даты? Как вообще дела в Рыбинске? Какие новости? Как ты живешь? Какие изменения в твоей жизни? Собираешься ли в Ленинград? Я пока в Москву. А там? Хотелось бы заехать в Полтаву к маме. Да, видимо, не будет никакой возможности. Ты себе не представляешь, как я уже соскучилась! Но вот так, дорогая. Пока кончаю. Новостей особенных нет. Погода стоит прекрасная. Полно зелени, едим уже черешню и вишню. А роз... Как можно здесь роз и какие... Ой, пахнут!..

Ну, Тосик, солнышко уже греет беспощадно. Побыла два раза на солнышке и уже загорела здорово. Скоро, как цыганка буду. Это не далекий северный Рыбинск. В Бухаресте еще не была, перед отъездом постараюсь съездить. Судя по описанию, навряд ли у нас в Союзе найдется хотя один город до такой степени озелененный. Море цветов. Вполне понятно, мир капиталистов – частники. Ну вот так. Передавай большой привет нашим общим знакомым. Поздравь с новорожденным Шуру. Что новенького у Вас? Будет Рассолов у Вас, и ему большой привет от меня. С партией у меня погорело абсолютно. Нет возможности – полит­отдела. Отложили до Москвы. Ну, дорогая, будь счастлива и здорова. С приветом, Тася.

Да, Мира ждет меня в Москву. Думает, непременно ко мне приехать в гости».

3.           Гражданское отправление из Ленинграда в Москву (ил. 3, слева). Использована дореволюционная французская открытка (с изображением кабинета Марии-Антуанетты в Фонтенебло). (Похоже, у отправителя под рукой больше ничего не нашлось. – В. Ё.) Адрес получателя: г. Москва, Ярославское шоссе, Церковная горка № 30 ФЭИ, Калининой Зое Павловне. Марка отсутствует – стоит доплатной штемпель на 40 коп. (Возможно, торопились, или на почте не было марок. Пришлось почте ставить штемпель доплаты. – В. Ё.) Прошло цензуру. Личный штамп цензора – 10909. Через два дня после цензуры письмо ушло из Ленинграда, дата штемпеля 11.5.45 г. Прибыло в Москву (штемпель 17.5.45 г.) через 6 дней. Текст письма: «9.5.45 г. Добрый день, моя милая доченька Зоя. Шлю я тебе сердечный привет и поздравляю с Великим праздником нашей победы над немецким фашизмом. Приезжай скорей домой. Я очень жду Вас всех. Целую крепко, твоя Мама. Анна Калинина».

4.           Воинское открытое письмо с фронта. На немецкой трофейной открытке WERNIGERODE a. H. SchloS, Halberstadt: Kosmos (ил. 3, справа). Отправлено с полевой почты 83463 Силиным Георгием Сергеевичем. Прошло цензуру, личный штамп цензора – 04240. Штемпель полевой почты без номера с датой 9.5.45 г. Адрес получателя: Ленинград 3, п/я 854, Минаевой Платониде Яковлевне. Два штемпеля прибытия: Ленинград, Петроградский район, 28.5.45 г., и Ленинград, 3, 28.5.45 г. Текст письма: «9 мая 1945 г. Дорогая мамочка! Поздравляю тебя с наступившим Большим праздником – Днем Победы!!! Теперь уже не существует Гитлеризм в Европе, а отнюдь не малого, не большого фронта! И так до скорой нашей Встречи! Передавай всем нашим родным и близким праздничный привет! Завтра пошлю письмо. Пиши! Польша Г. Силин». (Цензура и отправление в один день, быстро сработала военная почта, но почему 19 дней шло в Ленинград из Польши? – В. Ё.)

5.           Гражданская телеграмма из Новосибирска в Свердловск (ил. 4, слева) на стандартном телеграфном бланке. До востребования Шавелевой Музе. Цензуру не проходила, скорее всего не посчитали нужным делать отметку. Стоит почтовый штамп получения: Свердловск, телеграф, 10.5.45 г. Текст телеграммы: «Поздравляю праздником победы. Желаю счастья. Евгений».

6.           Воинское отправление с фронта в Ленинград, 9, на адрес: Нижегородская 15, кв. 10, А. Шмиткинд. Использована трофейная немецкая художественная почтовая карточка с изображением картины, хранящейся в Мюнхенском доме немецкого искусства. Munchen: Verlag Heinrich Hoffmann (ил. 4, справа). Обратный адрес: полевая почта 15270, литера А, Л. Шмиткинд. Прошло цензуру. Личный штамп цензора – 06613. Штемпель полевой почты со срезанным номером 10.5.45 г. Пришло в Ленинград 16.5.45 г. Текст письма: «9.5.45 г. р. Эльба. Дорогой Саша, Клара и Анна. Поздравляю вас с Победой. Нам как-то странно не слышать стрельбы, хотя бы, вдалеке. Ну, да, ладно. Как-нибудь, напишу тебе письмо. Целую. Л.». (Об этом удивительном ощущении позже вспоминали многие ветераны, когда после грохота боев наступало затишье, в ушах будто стояла звенящая тишина, которая оглушала. Маршал Конев тоже вспоминал, что он в конце войны впервые «услышал тишину», которая его оглушила. – В. Ё.)

7.           Воинское письмо-треугольник на фронт (ил. 5, слева). Отправлено из сельсовета Калугино Тамбовской области 13–15.5.45 г. на адрес: полевая почта № 57961А, Шароватову Ивану Г. Прошло цензуру. Личный штамп цензора – 21994. Поступило в военно-почтовый сортировочный пункт № 7 20.5.45 г. (5–6 дней ушло на цензуру и отправку, еще 5 дней письмо шло до адресата. – В. Ё.) Текст письма: «С Победой, родной!!! Сегодня, 9-ое мая, от ныне знаменитая дата в истории человечества! Еще раз поздравляю с великой, неслыханной победой! После такой радости и реки слез, я с новой удесетеренной энергией, села писать тебе письмо. Ванюша! Я не могла даже и думать об этом счастливом дне, как радостно сейчас на душе у меня, наконец-то удалось вздохнуть полной грудью. Все мысли, все чувства направлены на сторону дорогих бойцов. Со скорбью, стиснув зубы, я упоминаю о том, что я осталась навек сирота. Как грустно, как обидно мне. Сейчас сижу, обливаясь слезами, держа в руках, промокшее от слез полотенце. Прости, родной, не могу писать больше, на груди точно камень лежит. Учиться осталось всего 4 дня. Приветствую вас, от имени всего человечества! Передай благодарность всем бойцам. До свидания! Всегда любящая тебя Лида. Барылс...»

8.           Гражданское отправление на стандартной почтовой карточке (ил. 5, справа) из Москвы, 57, п/я 1280 (секретная лаборатория № 2 Академии наук СССР, создана для реализации в СССР уранового проекта. – В. Ё. [1]) от И. Панасюка в Ленинград, 11-я Красноармейская, д. 11, Панасюк Валентине Семеновне. (Игорь Семенович Панасюк – ведущий научный сотрудник секретной лаборатории № 2, помощник и любимец Курчатова [2, с. 13], Валентина Семеновна – его сестра. – В. Ё.) Прошло цензуру. Личный штамп цензора – 14608. Отправлено из Москвы 17.5.45 г. Пришло в Ленинград 20.5.45 г. Текст письма: «Здравствуй, Валя! Пишу тебе внеочередную открытку с просьбой. На углу Невского и Литейного имеется книжный магазин. В этом книжном магазине недавно, говорят, продавалась книга: Релей «Теория звука» том 1 (довоенный выпуск). Если тебе не трудно, купи ее, пожалуйста, мне и через Кузиных перешли мне. Поздравляем с Победой! С приветом, Игорь. 12.5.45 г.» (На цензуру и отправление письма ушло 5 дней. Еще через 3 дня письмо было в Ленинграде. Ученые-ядерщики работали тогда даже в те праздничные дни. – В. Ё.)

9.           Гражданское отправление на советской довоенной открытке 1930-х гг. (ил. 6, слева внизу). Отправлено Н. Бяковой из Москвы, 49, 2-й Спасоналивковский пер., д. 11, кв. 10, в город Иваново (обл.) по адресу: Пролетарская ул., д. 33, Боковой Лидии. Прошло цензуру. Личный штамп цензора – 17180. Оплачено стандартной маркой 30 коп., которая не погашена, а просто перечеркнута чернилами. (Либо отсутствовала мастика, либо не успевали поставить штемпель, и марку просто перечеркнули. – В. Ё.) Два штемпеля прибытия в г. Иваново 18.5.45 г. Текст письма: «Дорогая Лидочка! Передаю тебе свой горячий привет и поздравляю с праздником Победы! Лидочка! Прости меня, что давно не писала, но и ты забыла меня. Я живу хорошо, учиться только трудно, но я особенно не зубрю. Все праздники встретила очень хорошо. Особенно, 9 мая – но этот день, наверно, все встретили весело. Собираюсь домой, но не знаю, что выйдет ли. Как твои дела, успехи... Пиши. Целую крепко. Привет всем вашим. Целую Амоську. 10.5.45 г. Ната». (Написанное 10 мая письмо быстро прошло цензуру, было отправлено и через 8 дней пришло в Иваново. – В. Ё.)

10.         Воинское письмо, отправленное, видимо, в конверте неизвестному адресату от неизвестного отправителя (ил. 6, слева вверху). Текст письма: «9 мая 45 г. Кутно (город в Центральной Польше примерно 100 км западнее Варшавы. – В. Ё.) Аня, милая моя! Прости меня, я пьян. Но, дорогая Аничка, я всегда держу тебя в своей памяти и моем представлении. Пьян я по необходимым обстоятельствам – сегодня офицерский вечер в честь величайших событий – всенародного праздника «Победы». Я не мог не пить. Извини меня, моя Аничка. Твое письмо прочел. Много переживал. Поговорим, когда буду у тебя. Милая, только не переживай так сильно. При любой обстановке ты всегда будешь со мной. Поменьше слушай своих Марусь. Они тебя только расстраивают – не зная ничего толком. Подробности при встрече. Сегодня магазины не торгуют, и мыло я купить не мог. Присылкой денег ты меня поставила не в удобное положение. Неужели я не нашел – бы денег купить мыло. Поздравляю тебя с окончательной Победой, но не думай, что наша работа кончилась. Нет и тысячу раз нет! Аничка, милая, больше не могу, прости меня. До свидания. Целую крепко-крепко, по своему собственному разумению и без подсказки со стороны».

11.         Воинское письмо-треугольник из Москвы, 1, почта 310, от Шигина Н. А. на полевую почту № 92966 Н Шигину Александру Николаевичу (ил. 6, справа). Написано 9 мая на одинарном тетрадном листе в линейку. В тот же день прошло московскую цензуру. Личный штамп цензора – 10835. Было отправлено из Москвы (штемпель 9.5.45 г.) в 18 часов. 10 мая прошло главный военно-полевой сортировочный пункт и отправлено дальше в часть. Текст письма: «Москва 9 мая 1945 г. День Победы. Здравствуй, Шура! Шлю тебе свой горячий привет и желаю здоровья. Давно нету от тебя писем, я начал беспокоиться, в чем дело, дай о себе знать. Моя учеба продолжается – срок опять увеличили. Валя болеет серьезно. Лежит в больнице. Письмо пишу короткое. Поздравляю тебя с великой Победой! Жду твоего возвращения, скорее увидеть тебя. На этом письмо заканчиваю, обнимаю и горячо целую. Твой Николай. Будешь в Москве, заезжай к Римме, ее адрес: ул. Баумана д. 13/15, кв. 42. Адрес мой, где я учусь – Большая Садовая д. 14 – Академия Ленина».

12. Воинское письмо-треугольник с фронта (ил. 7, слева вверху). Отправитель Крыжановский Владимир Г., полевая почта № 95127 А. Получатель: Башкирская АССР ст. Чишмы, с. Кохновка (н. с. школа), Вера Николаевна Крыжановская. Написано 9 мая 1945 г. на двойном тетрадном листе в клеточку. Прошло цензуру и полевую почту 10.5.45 г. Личный штамп цензора – 00998. Получен штемпель Чишмы 19.5.45 г. Текст письма: «С долгожданным днем, дорогая мама! С днем окончания войны! С днем окончательного разгрома фашистских мерзавцев! С днем Победы! С приближением дня, когда я опять смогу увидеть тебя! Наш батальон много сделал для приближения этого дня! И теперь торжественно празднует его. После завтрака был торжественный митинг, кинофильм «Возрождение Сталинграда». Торжественный обед. Концерт самодеятельности. Опять через час будет кинофильм «Принц и нищий». Первомайский праздник провели также очень весело – было кино, концерт, торжественный обед (зарезали недавно поросенка, так что обед удался на славу). Опять кино и увольнения! В последнее время наш батальон очень вырос в культурном отношении: увеличилась библиотека, сделана волейбольная площадка и турник, так что в отношении развлечений хоть отбавляй, скоро будет много свободного времени. Получили на днях новое обмундирование, по праздникам ходим пижонами. Позавчера получил твое письмо за 7 апреля. Меня не на шутку беспокоят твои слова «до встречи с тобой доживу». Родная мамуся! Неужели ты так плохо себя чувствуешь! Мамуся, брось думать о смерти. Мы еще с тобой увидим хорошую жизнь. Мне бы только скорее окончить службу, а с восьмиклассным образованием я поступлю в любой техникум и приобрету приличную должность. Самое главное, чтобы ты берегла свое здоровье, а об остальном я сам позабочусь. Так будь же здорова, мама. Чаще пиши. Твои письма для меня сейчас самое дорогое. Крепко целую. Твой сын Володя. 9.5.45 г.».

13.         Воинское открытое письмо в Ленинградскую область, г. Лугу на адрес: Кировский пр., д. 35, Голубевой-Францкевич Тане от Вышкваркина. Полевая почта № 09445. Использована трофейная довоенная эстонская почтовая карточка 1930-х гг., изготовленная в Таллине. Прошло цензуру. Личный штамп цензора – 08492. Отправлено полевой почтой 14.5.45 г. в г. Лугу, куда пришло 19.5.45 г. (ил. 7, слева внизу). Текст письма: «Поздравляю тебя с днем Победы! Ты ждала три года, четвертый, а победа наша велика, и скоро время то прийдет, когда дождешься ты меня. Желаю всего наилучшего. До скорой встречи. С приветом, Андрей. 10.5.45 г.».

14.         Воинское открытое письмо в Ленинград, 100, на адрес: Лесной пр. 37, к. 6, кв. 175, Морозовой А. А. от Константина Суха... Полевая почта № 17601 Х. Использована трофейная иностранная довоенная открытка (ландыши) (ил. 7, справа вверху). Написано после 9 мая, прошло цензуру. Личный штамп цензора – 11228. Отправлено полевой почтой 14.5.45 г. Пришло в Ленинград 24.5.45 г. Два штемпеля Ленинград 100. Шло 10 дней. Текст письма: «Привет из Чехословакии. Добрый день, Тося! Поздравляю вас всех с праздником дня Победы, которого ждал весь народ, и желаю успехов в дальнейшей жизни. Я здоров, чувствую себя хорошо. Извини, что редко пишу. Будьте здоровы. Целую. Константин».

15.         Воинское открытое письмо в г. Бугуруслан, Чкаловская обл., на адрес Чапаевская ул., д. 46, Кржечковской С. А. от Кржечковского И. А. Полевая почта № 74157. Использована трофейная дореволюционная немецкая открытка (пейзаж). На адресной стороне стоит штамп «Воинское» (по-польски – Woiskowy). Прошла польскую военную цензуру Войска Польского. Личный штамп цензора – 285. Отправлено полевой почтой Войска Польского 15.5.45 г. в Бугуруслан, куда пришло 1.6.45 г. (ил. 7, справа внизу). Текст письма: «13.5.45 г. Дорогие мои! Свершилось великое, долгожданное – конец войне. Сейчас я уже в обратной дороге. Это не значит, конечно, что я скоро буду в родных краях, но, во всяком случае, начиная приближаться к ним. У меня по-прежнему все в порядке. В получении писем опять наступил перерыв. Крепко вас целую. Ваш Игорь». (Видимо, отправитель служил в Войске Польском, где проходили службу советские граждане преимущественно польского происхождения, либо был прикомандирован к Войску Польскому от Советской армии. – В. Ё.)

О войне нам надо говорить, вспоминать и показывать, потому что, со слов Даниила Гранина, «она недоговорена, недорассказана, недопоказана». Да она никогда и не будет дорассказана, т. к. рассказать и показать все, что произошло тогда за 4 года в стране, все пережитое ее многомиллионным народом просто невозможно, но о войне и войнах надо говорить всю правду, пусть иногда и горькую, и страшную. Наш народ достойно вел себя на войне и достоин не только благодарности, но и самой высокой, самой святой правды.

А правда в том, что страшно дорогой, тяжкой ценой досталась нам Победа. В каждом доме кого-то не досчитали, но в Победу верили, мечтали о ней, упорно к ней шли, и она пришла, такая выстраданная и такая долгожданная, и радости было – до слез! Радость была не оттого, что победили, а потому что кончилась война, можно будет вернуться домой живым, встретить родных и близких, потому что кончились страдания всех, кончились бесконечные жертвы, не надо никого убивать! Радость от того, что дожили до этого счастливого дня. Радость и восторг тех дней невозможно передать словами. Чествовали Победу – все!!! Бурно – радостный день. Радость, огромная, великая, общая радость. «Девятый вал» всеобщего восторга от долгожданной победы. Общее людское ликование. Письма из 9 мая доносят до нас дыхание победного 1945 г. Той весны, которую подарили нам они – поколения победителей, их радость и боль одновременно.

Именно наш народ все вынес, все вытерпел и победил в той войне. И памятник надо ставить именно Народу! Народу-победителю, а не его вождям. Ведь только народ является носителем всех нравственных начал. Отсюда его душевная и духовная сила. Она дает нам и физические силы, и духовное ощущение своей правоты, которая является фундаментом страны. Надо понимать, что память о войне – это тот цемент, который скрепляет сегодня нашу страну и эту память надо беречь, чтобы страна не развалилась.

История не знает сослагательного наклонения. Все, что произошло, уже не переделаешь. Но то, что произошло, должно обязательно служить уроком будущим поколениям. Жестким уроком, даже, можно сказать, жестоким. Наше время – во многом время разрушения и деградации духовных и нравственных ориентиров, разрыва многих общественных связей, частой подмены истинных духовных ценностей всеобщим парадом вещизма, бесцеремонностью и назойливостью бездушного гламура, наглостью и пошлостью бесконечных пиар-шоу. Лишь сама история страны хранит еще фундаментальные истины, питает нравственные чувства, а потому является священной книгой, зеркалом бытия и деятельности человека. Историк Карамзин писал: «История – скрижаль откровений и правил, духовный завет предков к потомству, изъяснение настоящего и пример для будущего» [6]. Важнейшей характеристикой истории как науки Карамзин считал «ее творческую силу», которая передается людям, изучающим историю, которая объединяет прошлое и настоящее, помогая тем самым формировать будущее. Мы живем творческой силой истории, живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим. «Весь трепет жизни всех веков и рас, живет в тебе. Всегда! Теперь! Сейчас!» – писал М. А. Волошин [4].

Творческая энергия исторического познания – важнейшая созидательная сила, и потому история – необходимейшая для общества наука. Историческое знание людей влияет на их нравственное развитие, способствует росту человеческой личности. Энергия созидания живет и в словах, идущих к нам из прошлых лет. Эта энергия питает наш дух. Так мир одного поколения становится памятной скрижалью, священной заповедью для другого. Очень верно звучат сегодня слова маршала Г. К. Жукова, сказанные много лет назад: «Я убежден, время не имеет власти над величием всего, что мы пережили в войну. Это было необычайно трудное, но и очень славное время. Человек, переживший однажды большие испытания и победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой победе. Это справедливо и для всего народа. Наша победа в войне с фашизмом, говоря возвышенном языком – звездный час в жизни нашего народа. В те годы мы еще больше закалились и скопили огромный моральный капитал» [5, 27].

Будем же хранить и беречь письма военных лет, нашу материальную память, а, главное, читать их. Читать как можно чаще. Сейчас открывается простая истина о правде войны. Это нужно не мертвым, это нужно живым!

Письма на ил. 6, справа, и ил. 7 – из коллекции И. С. Брюна (Санкт-Петербург), остальные – из коллекции автора. Автор выделил подчеркиванием в текстах писем наиболее интересные строки.

Литература

1.     Асташенков П. Т. Курчатов. М.: Молодая гвардия, 1967. 200 с.

2.     Асташенков П. Т. Бушует атомное пламя // Огонек. 1966. № 66. С. 12–13.

3.     Белобородова О., Мелитонян А. Письма Победы – хранить вечно! // Филателия. 2015. № 2. С. 14–17.

4.     Волошин М. А. Дом поэта. Л.: Детская литература, 1991. 270 с.

5.     Жуков Г. К. Последний бой // Огонек. 1985. № 19. С. 27.

6.     Карамзин Н. М. История Государства Российского. Предисловие. СПб., 1818.

7.     Павловский И. Г. Последний бой // Огонек. 1985. № 19. С. 4–5, 25–27.

8.     Радио, Блокада, Ленинград. Сборник статей и воспоминаний. СПб.: Стройиздат СПб., 2001. 160 с.

9.     Ухова Н. В. Военно-полевая почта в годы Великой Отечественной войны // «Когда приходит почта полевая...»: Материалы 6-го научно-практического семинара по истории почты и филателии. СПб.: ЦМС им. А. С. Попова, 2015. 262 с.

References

1.     Astashenkov P. T. Kurchatov. [Kurchatov]. Moscow: Molodaja gvardija; 1967:200 p. (in Russ.)

2.     Astashenkov P. T. Bushuet atomnoe plamja. [A raging atomic flame]. Ogonek. 1966;66:12–13. (in Russ.)

3.     Beloborodova O., Melitonyan A. Pis’ma Pobedy – hranit’ vechno! [Letters of Victory – keep forever!]. Filatelija. 2015;2:14–17. (in Russ.)

4.     Voloshin M. A. Dom pojeta [House of the poet]. Leningrad: Detskaja litera­tura;1991:270 p. (in Russ.)

5.     Zhukov G. K. Poslednij boj [Last fight]. Ogonek. 1985;19:27. (in Russ.)

6.     Karamzin N. M. Predislovie [Foreword]. Istorija Gosudarstva Rossijskogo. [History of Russian Statement]. St. Petersburg;1818. (in Russ.)

7.     Pavlovsky I. G. Poslednij boj [Last Stand]. Ogonek. 1985;19:4–5,25–27. (in Russ.)

8.     Radio, Blokada, Leningrad. Sbornik statej i vospominanij [Radio, Blockade, Leningrad. Collection of articles and memoirs]. St. Petersburg: Stroyizdat SPb.;2001:160. (in Russ.)

9.     Ukhova N. V. Voenno-polevaja pochta v gody VOV [Field mail during the Second World War]. “Kogda prihodit pochta polevaja…”: Materialy 6-go nauchno-prakticheskogo seminara po istorii pochty i filatelii [“When the field mail arrives...”: Materials of the 6th scientific-practical seminar on the history of mail and philately]. St. Petersburg: Ed. CMS them. A. S. Popova;2015:262. (in Russ.)

День 9 мая 1945 г. в письмах современников

Пауль Ярославович Илюшин,

студент физического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова

Сделана попытка на примере небольшой подборки писем показать те чувства и эмоции, которые испытали их отправители в День Победы. Теперь эти раритеты отечественной почтовой истории стали документами общей истории нашей страны.

Ключевые слова: почтовая карточка, День Победы, письмо с рисунками.

May 9, 1945 in the letters of contemporaries

Paul Ya. Ilushuin

An attempt to present on the example of small selection of letters those senses and emotions which tested their senders in this day is done in this article. Now these rarities of domestic postal history became documents of general history of our country.

Keywords: postal card, Victory Day, letter with pictures.

Нынешний 2020 г. стал годом 75-летия Великой Победы советского народа в тяжелейшей Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Небывалый восторг от услышанного по радио сообщения Совинформ­бюро о наступлении долгожданного мира испытали все граждане страны, а 9 мая 1945 г. стал днем всенародного праздника. С тех пор минуло три четверти столетия, и очень многих участников триумфального праздника и свидетелей победного салюта уже нет в живых. Но сохранились кадры документальных фильмов и пожелтевшие номера газет с репортажами о том, каким был тот майский «праздник со слезами на глазах». Для филателистов одними из материальных свидетельств того незабываемого времени стали письма простых людей, стремившихся рассказать своим родным и близким о переполнявших их чувствах и о том, как они встретили тот долгожданный день Победы. Многие из таких писем сейчас бережно хранятся в семейных архивах самих адресатов или их потомков. Теперь эти раритеты отечественной почтовой истории стали документами и общей истории нашей страны. На примере небольшой подборки писем, датированных 9 мая 1945 г., сделана попытка показать те чувства и эмоции, которые испытали их отправители в этот день.

Карточка из коллекции М. Косого (Израиль), по-видимому, является самым ранним почтовым документом Дня Победы. Она отправлена из поверженного Берлина точно в день Победы 9 мая 1945 г. из полевой почты № 08687 офицером Красной армии Клячкиным А. М. На оттиске календарного почтового штемпеля полевой почты дата «9.5.45» навсегда запечатлела этот знаменательный день (ил. 1). Отправитель указал и время написания письма – «4 часа утра»! Карточка была адресована в Ленинград, куда была доставлена только 25 мая 1945 г. Очень эмоционален и сам текст письменного сообщения:

«4 часа утра 9 мая 1945 г.

Урра, урра, урра! Не нахожу слов, масенька, чтобы высказать чувства, которые владеют мною.

Я только что отошел от приемника, приняв акт капитуляции Германии и указ о Дне победы.

Теперь уже, надеюсь, близок и день возвращения домой.

Больше писать не могу, поздравляю и крепко, крепко целую

Твой (подпись)».

На ил. 2–3 показаны обе стороны почтовой карточки, отправленной 10 мая 1945 г. из почтового отделения № 23 Ленинграда в полевую почту Красной армии № 45110 Перцовичу Юрию Саввичу с письмом и рисунком его сына Миши:

«Дорогой папа

Поздравляю тебя с победой и с окончанием войны. Приезжай скорей. Целую Миша».

Еще одно письмо было отправлено из Москвы в адрес полевой почты № 43803 Макарихину Андрею Ксенофонтовичу (ил. 4) его женой. Но как щемит сердце даже сейчас, когда находишь в радостном поздравлении с Победой и такие слова:

«9/V-1945 г.

Самый горячий привет, родной мой Андрюша!

Поздравляю с самой большой радостью в нашей жизни – с победой и сохранением жизни! Уж если ты будешь читать эту открытку, значит жив! ЖИВ! Как много смысла в этих трех буквах! Хочется верить, что это так. Я не нахожу слов выражения радости победы и луча надежды на то, что ты существуешь и можешь быть снова со мной и Аликом. Тяжко будет разочарование. Пока же не буду думать об этом...»

Следующее письмобыло отправлено из Москвы в адрес полевой почты № 44163 Н. И. Вентцеру (ил. 5). После поздравления с Победой его жена пишет: «9.V.45. Сейчас вечер. Мы слушаем тридцать салютов в честь всенародного торжества. Коля, как радостно и приятно сознавать, что завершен разгром врага, что война окончена полной победой. Прожектора освещают небо, залп из тысячи орудий сотрясает землю, высоко над землей висят колеблемые ветром портреты вождя и флаги. На Красной площади гулянье, на лицах людей – радость и счастье. Как ты? Желаем тебе удачи и счастливого окончания военного пути. Будь счастлив. Твоя мама и Нина Козловская».

Это письмо было продолжено на второй открытке: «9.V.45. Итак, продолжаю. Сижу сейчас у Надежды Семеновны, пьем чай, слушаем отзвуки салюта и наслаждаемся звуками марша Чернецкого, столь любимого многими. Какой радостный день! Душа не может сразу объять всей сущности случившегося исторического события. Ведь так долго его ждали, этого дня! И вдруг он наступил! Со вчерашнего вечера мы в волнении. А когда радио возвестило радостную весть о победоносном окончании войны, так перехватило дыхание от радости.

Перед нами разложены карты. Они теперь уже не нужны. Будем ждать победоносного возвращения наших войск. С каким триумфом они будут проходить через Красную площадь! Наши замечательные фронтовики...».

Еще одно письмо было отправлено из Риги в Москву (ил. 6). Ф. А. Майзель писал сестре: «9/V.45. Здравствуй, любимая девочка! Поздравляю с днем Победы. Будем надеяться, что для нас праздник будет двойным в том смысле что папаша вернется. Верю и надеюсь...».

А о чем писали писали своим близки фронтовики? На ил. 7 приведены фотографии обеих сторон бланка иллюстрированного открытого письма с портретом великого русского полководца, генералиссимуса А. В. Суворова, под которым воспрозведена цитата из его книги «Наука побеждать»: «Минута решает исход бытвы, час – судьбу всей кампании, день – участь всего государства». На этом бланке Василий Фролов из полевой почты № 47756-Б 9 мая 1945 г. отправил письмо домой в Москву своей матери Лидии Васильевне Фроловой.

«9 мая 1945 года. Здравствуйте Мама и сестры Лида, Саша и Нина. Поздравляю вас с великим праздником день Победы и от всего сердца желаю вам всего доброго в жизни всей душой с вами в эти радостные счастливые минуты. Я жив здоров нахожусь все на старом месте, настроение очень хорошее очень рад проздравить вас с великим праздником день Победы. Целую вас. Ваш Вася».

Письма, написанные и отправленные в День Победы, несмотря на то, что их было отправлено сотни тысяч, сейчас встречаются очень редко. Большинство из известных мне почтовых документов, датированных 9 мая 1945 г., было написано на бланках почтовых карточек или на открытках. Однако все-таки нашлось письмо, отправленное в закрытом конверте. Оно было написано на бланке трофейного почтового листа немецкой полевой почты (ил. 8) офицером Красной армии В. В. Лоскутниковым и отправлено из полевой почты № 34073-Д в Москву на имя Серафимы Морозовой. Автор описал, как встретили известие о Победе и как отреагировали на него фронтовики, находившиеся на территории побежденной Германии.

«9.05.45 г.

Здравствуй моя милая Симочка! Сегодня мы узнали радостную весть, что фрицы капитулировали, и устроили в честь этого такой салют, каких наверно и в Москве не бывало – стреляли все – из чего только было можно стрелять! И сегодня же с раннего утра строем – хотя правда без оружия, тронулись к нам битые вояки через передний край. Ну и унылый же у них был вид, если бы ты только видела! Но они народ хозяйственный – награбленное барахло все тащили с собой и потому шли нагруженные, как верблюды. Я целый год – после перемирия с финами – не видел таких процессий. Итак, победа! Значит скоро встреча, скоро опять будем вместе. Ты понимаешь – ВМЕСТЕ! Я никак полностью не осознаю этого слова. Вернее – слово понятно но как это будет выглядеть на практике – никак не осознаю. Вообще творятся удивительные вещи – ни выстрела и взрыва – тишина самая настоящая и только по лесу раздаются звуки радио – только что поют? – никак не пойму – звук относит ветром. Сижу я в шалаше из еловых веток, около железной печки, на коленях планшет и на нем пишу тебе письмо, при свете двух свечей. Все товарищи уже давно спят и мне никто писать не мешает. Кажется, что ты здесь рядом со мной и больше нет никого на всем свете. А дрова в печке трещат совсем по-домашнему... Май месяц, а холодно – это наверно влияет Балтийское море – ветер уже который день дует оттуда и гонит с собой холод, дождь, туман... Но сегодня погода тоже празднует – весь день светило солнце и даже ветер был какой-то радостный, необузданный. Значит победа! Спокойной ночи, дорогая – до скорой встречи! Всегда твой».

В заключение отмечу, что во всех письмах отчетливо чувствуется эмоциональный подъем, во многих случаях выраженный большим количеством восклицательных знаков. Даже сейчас, через 75 лет, как в капле воды отражается жизнь целого океана, так эти письма передают ощущение царившего 9 мая 1945 г. единства всего советского народа.

Благодарю М. А. Косого за предоставление двух почтовых карточек (ил. 1–3).

Из переписки военных лет (1942–1945) директора Центрального музея связи Г. И. Головина (1944–1948)

Любовь Ивановна Бажитова,

хранитель I категории музейных предметов отдела документальных фондов ЦМС имени А. С. Попова

Григорий Иванович Головин руководил Центральным музеем связи в самые трудные, послевоенные 1944–1948 гг. Точнее сказать не руководил, а возрождал, восстанавливал, вдыхал новую жизнь. Руководству предшествовала довоенная связь с музеем, с его сотрудниками. Г. И. Головин не переставал переживать за судьбу музея в трудные блокадные годы. Он поддерживал связь с родственниками А. С. Попова, был близко знаком с семьей его помощника П. Н. Рыбкина. Г. И. Головин написал много книг и статей по истории радиотехники и проводной связи. Письма, хранящиеся в его личных документах, отражают неразрывную связь людей, которую не смогли оборвать ни война, ни блокада, ни эвакуация.

Ключевые слова: личные материалы, Центральный музей связи, переписка, письма с фронта, блокадный Ленинград, Головин Григорий Иванович.

From wartime correspondence (1942–1945) of Director of the Central Museum of Communications G. I. Golovin (1944–1948)

Lubov I. Bazhitova

Gregory Ivanovich Golovin during the most difficult after war years 1944–1948 was Director of The A. S. Popov Central Museum of Communications. More precisely it would be to say, not only lead, but revived, restored, breathed in new life. Pre-war connection was preceded guidance with a museum, with his employees. G. I. Golovin did not stop to experience for the fate of museum in difficult blockade years. He communicated with the relatives of A. S. Popov, was close acquainted with the family of P. N. Rybkin. Many books and articles were written by him on history of radio engineering and wire connection. Letters, kept in his personal documents, reflect permanent connection of people, which neither war, neither blockade nor evacuation, was not able to tear off.

Keywords: private documents, Central Museum of Communications, correspondence, front-letters, blockade of Leningrad, Golovin Gregory Ivanovich.

Личные материалы бывшего директора Музея связи Григория Ивановича Головина (1944–1948) поступили в музей от его родственников в 2004 г. Названный период представлен перепиской Григория Ивановича с организациями и частными лицами – друзьями, коллегами, родственниками. В основном, разумеется, это письма к нему, в которых опосредованно отражаются дела, проблемы, интересы и успехи его как исследователя, публициста, организатора, а также жизнь музея, которым он в это время руководил, и города, который был освобожден из кольца фашистской блокады. Среди них очень немного писем с фронта, больше – из эвакуации, несколько – из еще блокадного Ленинграда. Разумеется, письма военных лет, прошедшие военную цензуру в период сталинского режима, нельзя рассматривать как объективный источник исторических сведений: они отмечены вполне объяснимой информационной и эмоциональной сдержанностью. Но в них звучат живые голоса людей, перенесших тяготы военных лет, их последствия, однако людей не сломленных и не потерявших интереса к жизни.

Григорий Иванович Головин (ил. 1) был назначен директором Музея связи в начале 1944 г. До того он вместе с семьей находился в эвакуации в Новосибирске, а затем – в Воронежской школе радиоспециалистов. Головин занимался историей радиосвязи, писал статьи и книги (18 книг по истории радиотехники и проводной связи и около 250 научных статей), активно сотрудничал с журналами. Из переписки можно понять, что связь с музеем у него была еще довоенной, что он знаком с его сотрудниками (интересуется судьбой сотрудника музея Доброписцева), что он был лично знаком и с детьми А. С. Попова, и с семьей его помощника П. Н. Рыбкина, и с работавшим вместе с А. С. Поповым бывшим начальником Ходынской радиостанции В. М. Лебедевым.

Головин сменил на посту директора музея С. Х. Соловьева, который до войны возглавлял филателистический отдел, и слабо, по его словам, был знаком с работой музея в целом, кроме того, в музее, как пишет С. Х. Соловьев, уже некем было руководить. В начале 1944 г. не осталось сотрудников: мужчины были призваны в Красную армию, а женщины погибли во время блокады. До войны, продолжает он, штат музея состоял из 40 человек, а к началу 1944 г. остался один – секретарь-машинистка1.

Однако вернемся к переписке Г. И. Головина. Отправителями писем были люди известные и не очень; мы остановимся только на некоторых именах, которые связаны не только с именем Головина, но и с именем А. С. Попова, деятельностью музея, имеющих отношение к истории отечественной техники связи.

Один из них – морской историк, писатель-очеркист, драматург, коллега Г. И. Головина, который также изучал и популяризировал историю радиосвязи – Сергей Сергеевич Кудрявцев-Скайф (1900–1957). Известна его книга об А. С. Попове, являющаяся уже библиографической редкостью – «Рождение радио» (научная редакция и предисловие проф. В. К. Лебединского, Л.: Молодая Гвардия, 1935). Он остался жить и работать в блокадном Ленинграде. В январе 1942 г., как он пишет Головину, «почти умирал, страшно ослаб, не ходил и т. п. – результат длительного поста – 125 граммов эрзац-хлеба и никакого приварка. Если бы не Военный Совет КБФ, принявший горячее участие в моей судьбе, наверняка не выгреб бы...». Его и семью обеспечили питанием и топливом, положили в госпиталь, в котором он пробыл полгода, затем приняли во флот, где он работал в качестве писателя в звании капитана. Пишет также о том, что его рабочий кабинет помещается в квартире А. С. Попова на Песочной улице, и что в Госполитиздате выходит его пятая книжка об А. С. Попове.

Тон писем С. С. Кудрявцева-Скайф даже в июне 1943 г. очень оптимистичен. Когда кольцо блокады было прорвано, но бои под Ленинградом еще продолжались, а сам город подвергался многочисленным и многочасовым обстрелам, он пишет совсем удивительное: «Ленинград сегодня – почти довоенный Ленинград. Чисто, народ сытый и жизнерадостный. Восстановители работают столь отлично, что разрушений почти незаметно, если не считать выбитых стекол, которые в большинстве случаев заменяются фанерой. Фрицы, конечно, частенько беспокоят (бомбежки и обстрелы), но мы, ленинградцы, к этому так привыкли, что почти не замечаем свиста снарядов»2. В декабрьском письме этот тон выдерживается: «Ленинград с каждым днем становится все краше. В ноябре трамваи стали ходить по довоенному – с разноцветными сигнальными огнями, а к 1 декабря осветили все лестницы в домах и все домовые номерные фонари... Если бы не по-прежнему частые артобстрелы...»3 (ил. 2).

Кудрявцев пишет Головину, что с музеем у него нет никакой связи, и что ему неизвестно, где находится сотрудник музея Доброписцев, и что все ленинградские музеи, которые не удалось эвакуировать, законсервированы. Он поздравляет Г. И. Головина с его работой над большой книгой и пишет, что сам лично занят написанием того, что сейчас необходимо фронту – статей, заметок и т. д.4

Кудрявцев, кстати, сообщает Г. И. Головину о том, что П. Н. Рыбкин эвакуирован из Кронштадта в Новосибирск, и что дочери и сына А. С. Попова, судьбами которых, по-видимому, интересовался Г. И. Головин, также нет в блокадном Ленинграде.

В материалах Головина находятся несколько писем П. Н. Рыбкина к нему, написанных из эвакуации, из Новосибирска (ил. 3). (Петр Николаевич Рыбкин был эвакуирован к сыну, Владимиру Петровичу Рыбкину, который работал в Новосибирске на военном заводе.)

В фондах хранится письмо директора Ленинградской городской радиотрансляционной сети Н. И. Тарасова от 19 марта 1942 г. к секретарю Ленинградского Исполкома Н. И. Пономареву с просьбой оказать единовременную помощь питанием дочери А. С. Попова и его ближайшему сподвижнику П. Н. Рыбкину и принять меры по эвакуации их из Ленинграда. В фонде А. С. Попова хранится подлинное письмо П. Н. Рыбкина, в котором он выражает благодарность Н. И. Тарасову за заботу о семье А. С. Попова (сыне и дочери) и его собственной5.

Кстати, архив музея-квартиры А. С. Попова его дочь Раиса Александровна передала на хранение в Музей связи, после Великой Отечественной войны он был ей возвращен.

Среди писем, адресованных Головину, хранится и черновик письма П. Н. Рыбкина к народному комиссару связи И. Т. Пересыпкину. Сообщая о том, что он с отрядом Балтийского флота для поправления здоровья был эвакуирован из Кронштадта в Новосибирск на станцию Иня, Рыбкин просит позаботиться о его квартире в Кронштадте, и, главное, о его ценной библиотеке и архиве по истории изобретения радио. Все эти материалы были переданы им на хранение в Школу связи. Он напоминает также, что в мае 1945 г. исполнится 50 лет со дня изобретения радио, и что он начал писать труд, посвященный этому событию6.

Главное Управление связи Красной армии в лице генерал-майора Каргополова отдает приказ командировать опытного офицера Воронежской школы радиоспециалистов с доверенностью от П. Н. Рыбкина на право розыска архива, и этим офицером оказывается Г. И. Головин. На письме стоит резолюция: «Т. Головину. Прошу зайти ко мне. 14.12.1943»7. Из дальнейшей переписки понятно, что Г. И. Головин получает доверенность от П. Н. Рыбкина на розыск и работу с его архивом.

Это подтверждает письмо С. Кудрявцева-Скайфа Г. И. Головину от 19 марта 1944 г., в котором он просит Головина передать привет Петру Николаевичу и сообщить ему, что он приступил к розыску следов Лебединского и Георгиевского. Головину же он желает «всяческих успехов в раскопках Кронштадтских архивов». Под текстом письма стоит штамп «Просмотрено военной цензурой»8.

В материалах Г. И. Головина также находится письмо, отправленное полевой почтой 10 марта 1944 г. неизвестным отправителем, как можно предположить из содержания, имевшим отношение к архиву П. Н. Рыбкина и сотрудничавшим с Петром Николаевичем в Кронштадтской школе. Его, судя по содержанию письма, отыскал Г. И. Головин. Автор сообщает Петру Николаевичу, что Г. И. Головин по его (П. Н. Рыбкина) доверенности кое-что отобрал из имеющихся материалов, остальное же он обещает беречь до тех пор, пока находится в Кронштадте. Действие военной цензуры явно удерживает автора от подробностей. Так, он пишет: «Петр Николаевич! В отношении Вашего архива. Вы знаете хорошо время, когда Вы уезжали. Ящики лежали несколько дней в коридоре. Их начали ломать для разжигания печей. Короче, не было хозяина. Я, болея за это, взял под свое покровительство. Ящики снова сбил, уложил все в них и сложил в нижний склад...».

В документах также хранится конверт письма сына П. Н. Рыбкина со штампом на оборотной стороне «Просмотрено военной цензурой». В дело вшито и письмо жены П. Н. Рыбкина Маргариты Владимировны, которая пишет о своем общении с оставшейся в эвакуации семьей Г. И. Головина – женой и матерью. Она просит его не забывать о заслугах П. Н. Рыбкина и выражает надежду в скором времени увидеться в родном городе. Сам же Петр Николаевич в письмах высказывает горячее желание вернуться в Ленинград и просит Григория Ивановича по возможности этому содействовать. В одном из писем к Г. И. Головину9 Рыбкин делает отзыв на книгу С. Кудрявцева-Скайфа «Возникновение радио». В другом10 – радуется, что к 50-летию радио выходит сборник документов по истории изобретения радио, и предлагает всяческую помощь в этом благородном деле. Он говорит о четырех неопубликованных письмах А. С. Попова к нему и предлагает помощь в определении мест нахождения того или иного документа.

1944 г. оказывается годом нескольких юбилеев: 16 марта – 85 лет со дня рождения А. С. Попова, 14 мая – 80 лет со дня рождения П. Н. Рыбкина, 7 мая 1945 г. – 50 лет со дня изобретения радио. И еще никто не знает о том, какая великая дата будет соседствовать рядом с названными.

В своем письме Г. И. Головину П. Н. Рыбкин предлагает ряд мероприятий по ознаменованию этих событий, и Григорий Иванович хлопочет об их воплощении. Приказом народного комиссара связи К. Я. Сергейчука он был назначен директором Центрального музея связи. Он активно руководит работой по восстановлению здания музея, составляет новое штатное расписание, намечает план мероприятий, посвященных юбилею П. Н. Рыбкина и юбилею изобретения радио.

В материалах Головина хранится копия его письма к секретарю ЦК КПСС Г. М. Маленкову, подписанного академиком Б. Е. Веденеевым и заместителем наркома связи СССР А. Д. Фортушенко, в котором говорится о приближающемся юбилее изобретения радио А. С. Поповым и о заслугах его ближайшего соратника П. Н. Рыбкина. В письме перечисляются все заслуги Петра Николаевича и выносится предложение наградить его Орденом Трудового Красного Знамени (ил. 4). Однако в одном из писем Г. И. Головину П. Н. Рыбкин называет свой юбилей «неудачно сложившейся юбилейной кампанией», которая, впрочем, в еще большей степени убедила его в необходимости написания личных воспоминаний. Но сделать это ему не позволяют условия, в которых ему приходится работать: нет ни клочка бумаги, приходится писать на обрывках газет. Рыбкин еще раз просит Г. И. Головина помочь ему вернуться из эвакуации в родной Кронштадт.

Итак, Г. И. Головин призван был решить проблемы Центрального музея связи и возобновить его деятельность. Помимо праздников и юбилеев было еще много больших будничных проблем. В ДПА хранится докладная записка Г. И. Головина к заместителю наркома связи СССР А. Д. Фортушенко, в которой говорится о том, в каком сложном положении находится Музей связи: помещения заняты «организациями и лицами, не имеющими какого-либо отношения к музею»: линейно-технический узел с общежитием своих работников (850 кв. м), ЛОНИИС (1743 кв. м), объект № 16 и ионосферная станция (60 кв. м), мастерские узла связи с общежитием личного состава и военнослужащих (490 кв. м), овощехранилища Главного Почтамта (73 кв. м), склады телеграфа (110 кв. м) и склады ЛО Главснаба (89,6 кв. м). Договоры на аренду не оформлены, никто ничего не платит и в эксплуатации дома никак не участвует. Жилой фонд, состоящий из 49 квартир и составляющий 1356 кв. м, занят работниками телеграфа, почтамта и других предприятий связи. Головин ходатайствует о возвращении площадей, ремонте здания и т. п. Он составляет новое штатное расписание, включив в него 19 сотрудников.

В письме к наркому К. Я. Сергейчуку (ил. 5) Головин просит создать отряд ВОХР для осуществления сохранности «ценного и многочисленного имущества музея», просит выделить строительные материалы для ремонта помещений музея, провести инвентаризацию имущества и выделить одну штатную единицу для проведения материально-финансового учета. В ДПА сохранились письма наркома связи К. Я. Сергейчука, заместителя наркома связи СССР А. Д. Фортушенко, заместителя народного комиссара электропромышленности, члена-корреспондента АН СССР А. И. Берга к партийному руководству г. Ленинграда с просьбой оказать новому директору музея помощь в восстановлении здания музея и его деятельности, в которой, кстати, им было отказано как в несвязанной «с выполнением первоочередных мероприятий по восстановлению промышленности и городского хозяйства»11. Хлопоты продолжались до конца 1944 г., и только 6 февраля 1945 г. Исполнительный комитет Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся принял решение о мероприятиях по празднованию 50-летия радио и увековечиванию памяти А. С. Попова. Последним пунктом в нем значится присвоение имени Попова Центральному музею Связи и возобновление его деятельности12.

50-летний юбилей радио проходит на фоне всенародного праздника – Дня Победы над фашистской Германией. Выходит майский номер «Вестника связи» за 1945 г. со статьями А. И. Берга, П. Н. Рыбкина, В. Ф. Миткевича, В. И. Коваленкова и Р. А. Поповой-Кьяндской (ил. 6). В нем впервые публикуются материалы об А. С. Попове, найденные в ГИА ЛО и архиве П. Н. Рыбкина. Здесь же публикуется и статья Г. И. Головина «Экспонаты А. С. Попова в Центральном музее связи». В ней говорится о том, что «за последние годы Центральный музей связи значительно пополнил собрание своих материалов. Особенный интерес представляют переданные П. Н. Рыбкиным в музей вахтенный журнал первой в России практической радиоустановки при снятии с камней броненосца „Генерал-адмирал Апраксин“. Крайне ценны также аппаратные журналы судовых радиостанций на транспорте „Европа“ и крейсере „Африка“, относящиеся к 1898 году, когда на этих кораблях Попов и Рыбкин проводили опыты радиосвязи применительно к морской обстановке».

Но главное – это сборник материалов об А. С. Попове, выпущенный в 1945 г. под редакцией профессоров М. А. Шателена, И. Г. Кляцкина и В. В. Данилевского. Головин отправляет книгу В. М. Лебедеву, и тот отзывается на нее письмом, которое содержит много замечаний. Главной ценностью сборника В. М. Лебедев считает то, что он содержит много собранных Г. И. Головиным подлинных документов, высказывая сожаление о том, что они не сопровождаются комментариями о важности того или иного документа13.

Таким образом, в материалах переписки отразилась вся сложная, насыщенная событиями жизнь отдельного человека во взаимодействии с жизнью других людей на фоне важных исторических событий.

Ил. 2. Письмо С. С. Кудрявцева-Скайф Г. И. Головину. 17 июня 1943 г. (ДФ ЦМС имени А. С. Попова. Ф. 10. Оп. 1. Ед. хр. 1033)

«Последняя статья»: из переписки Олега Лосева с Александром Жузе

Надежда Ивановна Лосич,

заведующая отделом документальных фондов ЦМС имени А. С. Попова

Статья о судьбе выдающегося советского физика Олега Владимировича Лосева, разделившего участь 632 тыс. ленинградцев, погибших от голода в годы блокады Ленинграда. Причиной его отказа от эвакуации послужило стремление закончить научную статью.

Ключевые слова: Лосев, письмо, блокада, последняя статья, физик.

“Last article”: from the correspondence between Oleg Losev and Alexander Zhuse

Nadezhda I. Losich

The article tells us about a fortune of remarkable soviet physicist Oleg Vladimirovich Losev, who shared a fate of 632 thousands of Leningrad citizens who died from starvation during the Leningrad Blockade time. The reason he has not been evacuated was a desire to finish the scientific article.

Keywords: Losev, letter, blockade, last article, physicist.

В годы блокады в Ленинграде от голода погибло 632 тыс. ленинградцев. Их судьбу разделил выдающийся советский ученый, изобретатель кристадина и светодиода Олег Владимирович Лосев (ил. 1).

В 1980 г. в Центральный музей связи имени А. С. Попова поступил архив профессора Бориса Андреевича Остроумова, в нем были обнаружены письма О. В. Лосева. Два письма, адресованные доценту Саратовского университета Владимиру Пантелеймоновичу Жузе, отправлены из блокадного Ленинграда 17 и 23 ноября 1941 г. В них О. В. Лосев сообщает, что не успел эвакуироваться, т. к. стремился дописать статью (ил. 2).

Б. А. Остроумов – автор книг о Нижегородской радиолаборатории, сотрудником которой он был и где с 1920 по 1928 г. работал О. В. Лосев. Исходные материалы к этим книгам хранятся в фондах музея, а в экспозиции находится детекторный приемник О. В. Лосева «Кристадин» (ил. 3).

Олег Владимирович Лосев родился 10 мая 1903 г. в Твери и был поздним и единственным ребенком в семье отставного штабс-капитана. С детства он проявлял интерес к технике. Очень удачно сложилась первая половина его короткой жизни. Большое значение в судьбе О. В. Лосева сыграла среда и люди, которые его окружали, интеллигентные и высокообразованные. Волей случая в 1917 г. оказавшись на Тверской радиостанции, школьник Олег Лосев познакомился там с Михаилом Александровичем Бонч-Бруе­-
вичем и Владимиром Константиновичем Лебединским, который обратил внимание на любознательного мальчика. Это обстоятельство в значительной степени определило судьбу будущего ученого.

В августе 1918 г. была создана Ниже­городская радиолаборатория (НРЛ), костяк которой составил штат электровакуумной лаборатории Тверской радиостанции во главе с М. А. Бонч-Бруевичем. Вскоре там оказался и закончивший к этому времени реальное училище О. В. Лосев (ил. 4). В лаборатории он дневал и ночевал, переделав работу (начинал он с должности рассыльного), приступал к своим опытам с кристаллическими детекторами. Его кропотливый труд увенчался грандиозным успехом – созданием полупроводникового приемника, получившего впоследствии название «Кристадин». Благодаря развитию радиолюбительства и возможности публиковать свои статьи в созданных В. К. Лебединским при НРЛ журналах «Телеграфия и телефония без проводов» и «Радиотехник» это изобретение вскоре принесло ему мировую славу. В зарубежной прессе его называли профессором
Лосевым, хотя у «профессора» не было высшего образования и было ему 19 лет от роду. Работа в НРЛ стала счастливым периодом в его жизни.

В 1928 г. в результате реорганизации НРЛ прекращает свое существование, слившись с Центральной радиолабораторией (ЦРЛ) в Ленинграде, так Лосев вместе с другими сотрудниками оказался в этом городе. Его руководителем стал профессор Б. А. Остроумов, заведующий вакуумно-физической лабораторией, которая находилась в одном из новых зданий на Каменном острове. Когда О. В. Лосев появился в ЦРЛ, его исследования по свечению карборунда, как и его ранние работы по генерирующим кристаллам, были уже известны в научных кругах. В план ЦРЛ О. В Лосеву включили дальнейшие исследования кристаллов карборунда и других полупроводников, для чего кроме радиотехнических приборов требовались еще оптические, которых в ЦРЛ на тот момент не было. По предложению А. Ф. Иоффе Лосев проводил исследования с кристаллами в ЛФТИ, где в 1931 г. его пути пересеклись с Владимиром Пантелеймоновичем Жузе, который так же проводил исследования с проводниками под руководством А. Ф. Иоффе. В 1934 г. ЦРЛ была реорганизована в Институт радиоприема и акустики. Тема О. В. Лосева в планы института не вписывалась. Когда перед ним встал вопрос, изменить направление своей научной работы или покинуть институт, он выбрал второе.

Это был сложный период в жизни О. В. Лосева. Одно время он нигде не работал, пока по протекции профессора В. К. Лебединского в 1937 г. его не приняли на службу в Первый медицинский институт. Его служебное положение осложнялось тем, что у него так и не было диплома о законченном высшем образовании. В 1938 г. по совету друзей О. В. Лосев собрал часть своих работ (21 статья и 18 независимых изобретений) и подал их в Ленинградский индустриальный институт (ныне Политехнический университет). На заседании инженерно-физического факультета 25 июня 1938 г. рассматривалось дело О. В. Лосева об утверждении его в научной степени кандидата физико-математических наук. Докладчик сообщил совету факультета, что «хотя О. В. Лосев не имеет законченного высшего образования, однако, по совокупности всех научных работ и открытий, ему можно присудить ученую степень кандидата». Решение было принято единогласно. 2 июля 1938 г. Ученый совет Индустриального института, «заслушав и обсудив заключение рецензента и постановление Совета инженерно-физического факультета, постановил: присвоить тов. Лосеву Олегу Владимировичу ученую степень кандидата физико-математических наук без защиты диссертации». Это постановление было заслуженным признанием многолетней плодотворной работы О. В. Лосева.

О. В. Лосев по натуре был ученым-экспериментатором. В поисках материала для изготовления фотоэлементов и фотосопротивлений он исследовал более 90 веществ. В результате он обнаружил заметную фоточувствительность кремния. Спустя много лет после смерти Лосева эти свойства кремния стали предметом исследования многих ученых, и теперь кремневая технология фотодиодов является основой широкого класса современных фотоэлектрических приборов. Общаясь с крупными учеными и, как губка, впитывая от них все лучшее, О. В. Лосев тем не менее всю жизнь оставался ярко выраженным индивидуалистом.

Известный американский специалист в области оптоэлектроники Игон Лобнер так отзывался об О. В. Лосеве: «Он сделал вклад в будущее развитие оптической связи через свои пионерские исследования по светодиодам и фотодетекторам. Нет сомнений, что целая серия созданных „кристадинных“ (это название принадлежит французам, которые его придумали, чтобы описать генерирующий кристалл Лосева) радио­приемников, питаемых 12-вольтовыми батареями, положила начало транзисторному радио с опережением в тридцать лет».

С современной точки зрения исследования электролюминесценции являются высшим достижением О. В. Лосева как ученого-физика, а значение изобретения им светоизлучающих диодов (по терминологии Лосева – электронных генераторов света) для современной цивилизации трудно переоценить.

Абрам Федорович, о котором упоминает О. В. Лосев в письмах, это тот самый академик Иоффе (1880–1960), создавший Физико-технический институт и долгое время им руководивший, впоследствии ФТИ получил его имя. Он создал целую школу исследователей проводников. По словам А. Ф. Иоффе, «О. В. Лосев был талантливым и совершенно оригинальным ученым и изобретателем, шедшим своим путем, иногда предвосхищая развитие техники. Его результаты имеют значение как для радиотехники, так и для многообразных применений полупроводников».

Известно, что А. Ф. Иоффе узнал об О. В. Лосеве еще на III съезде Российской ассоциации физиков, который проходил в Нижнем Новгороде 17–21 сентября 1922 г. При посещении НРЛ он обратил внимание на оригинальные работы юного сотрудника лаборатории. На Шестом юбилейном совещании, созванном по случаю 60-летия А. Ф. Иоффе в октябре 1940 г., в своем докладе «Новый спектральный эффект и метод определения спектральной границы вентильного фотоэффекта в монокристаллах карборунда» О. В. Лосев доложил о результатах своих последних изысканий по свойствам полупроводников за 15 лет. Рассказывая о своей новой методике сошлифования активного слоя, он отметил, что оно производилось по совету А. Ф. Иоффе. Последние работы О. В. Лосева были напечатаны в докладах Академии наук СССР за 1940 г. Они были рекомендованы к публикации академиком А. Ф. Иоффе.

В начале 1941 г. О. В. Лосев приступил к новой статье под названием «Метод электролитных фотосопротивлений, фоточувствительность некоторых сплавов кремния», однако война отодвинула на второй план его научные исследования. Дописывая работу, О. В. Лосев не успел эвакуироваться из блокадного Ленинграда, о чем потом пожалел, но было уже поздно. Судьба статьи неизвестна. Как видно из писем, О. В. Лосев отнес ее в редакцию «Журнала экспериментальной и теоретической физики». Редакция была эвакуирована в Казань, туда же уехал академик А. Ф. Иоффе со своим институтом. Конечно, по понятным причинам О. В. Лосев ничего не пишет в письмах о бомбежках, карточках на хлеб, обстановке в городе, на письмах стоит штамп «проверено цензурой». Между тем с 20 ноября 1941 г. ленинградцам стали выдавать самую низкую норму хлеба за все время блокады – 250 г по рабочей карточке, служащим и иждивенцам – по 125 г. Напомню, последнее письмо О. В. Лосева было написано 23 ноября (ил. 5).

Условия жизни осажденного города отодвигают исследования на второй план. Продолжая преподавательскую деятельность в Медицинском институте, он испытывает на себе действие изобретенного им ранее электростимулятора сердечной деятельности, разрабатывает аппарат для автоматической противопожарной сигнализации, внедряет прибор для обнаружения металлических осколков в ранах, сдает кровь. Тем временем обстановка в осажденном городе все ухудшается, усиливаются вражеские артиллерийские обстрелы и авианалеты, в городе нет продуктов, наступает голод, от которого 20 января умирает мать О. В. Лосева. Расстроенное здоровье, душевные переживания из-за смерти любимой матери, ужасы блокады подорвали его последние силы, и 22 января 1942 г. О. В. Лосева не стало. Он умер в одном из госпиталей, развернутых на базе 1-го Медицинского института. Место захоронения О. В. Лосева неизвестно. Ему было 38 лет.

У каждого своя судьба. Владимир Пантелеймонович Жузе (1904–1993), сын академика П. К. Жузе, историка-религиоведа, сохранивший последние письма Лосева, был репрессирован. Его арестовали 2 марта 1935 г. за распространение «ложных слухов по поводу убийства С. М. Кирова». Осужден 26 марта 1935 г. как «социально опасный элемент» к ссылке на пять лет вместе с семьей в Саратов. Работал доцентом Саратовского университета. В 1944 г. вернулся в ЛФТИ, коллектив которого находился в это время в эвакуации в Казани. После войны вернулся с институтом в Ленинград. В июне 1952 г. вместе с А. Ф. Иоффе перешел в созданный Институт полупроводников Академии наук, где стал заведующим лабораторией. Вскоре его лишили ленинградской прописки, и в августе 1952 г. он был вынужден уехать в Махачкалу. В Ленинград В. П. Жузе смог вернуться лишь после смерти Сталина и ареста Берии. За работы в области физики полупроводников в 1984 г. он был удостоен академической премии имени А. Ф. Иоффе. До последних дней работал профессором-консультантом ФТИ. Пережив О. В. Лосева больше чем на полвека, Владимир Пантелеймонович умер на 90-м году жизни.

С именем В. П. Жузе связан целый ряд открытий в физике полу­проводников. Это и свойство химической инертности примесей металлов в полупроводниках со стехиометрическими вакансиями (диплом на открытие № 245), и пионерские работы, посвященные исследованию фотопроводимости экситонов, редкоземельных полупроводников. На обсуждение с В. П. Жузе полученных результатов часто ссылались авторы оригинальных публикаций по проблемным вопросам физики полупроводников. Биографы В. П. Жузе справедливо связывают его имя с формированием научной школы по физике полупроводников в Саратовском госуниверситете, где он долгое время преподавал и куда адресовал свои последние письма Олег Лосев.

Источники

ДФ ЦМС имени А. С. Попова. Ф. 5. Оп. 1. Ед. хр. 80, 166.

ДФ ЦМС имени А. С. Попова. Ф. 38. Оп. 1. Ед. хр. 20, 484,

ДФ ЦМС имени А. С. Попова. Ф. 26. Оп. 1. Ед. хр. 330.

Литература

1.     Иоффе Х., Лосич Н. Дедушка русского радио // Радио. № 8. 1988. С. 16–19.

2.     Лосич Н. И. Ученый, опередивший время // Наука и техника: вопросы истории и теории. СПб., 2005. С. 154–155.

3.     Новиков М. А. О. В. Лосев и современная физика полупроводников // Опередивший время. Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского университета, 2006. С. 7–31.

4.     Носов Ю. Р. О. В. Лосев – изобретатель кристадина и светодиода // Электросвязь. № 5. 2003. С. 63–64.

5.     У истоков полупроводниковой техники: Сборник трудов О. Лосева / под ред. Г. А. Остроумова. Л.: Наука, 1972.

Корреспонденция Великой Отечественной войны (1941–1945) из коллекций Мемориального музея «Разночинный Петербург»

Ольга Петровна Екименкова,

главный хранитель СПб ГБУК «Мемориальный музей „Разночинный Петербург“»

Ирина Валентиновна Осипова,

старший научный сотрудник СПб ГБУК «Мемориальный музей „Разночинный Петербург“»

Мемориальный музей «Разночинный Петербург» хранит в своих фондах предметы разнообразных коллекций, которые в большей степени раскрывают основную тематику музея – жизнь и быт разночинцев, включая предметы почтового характера периода 1941–1945 гг., объединенные одним общим определением «корреспонденция».

Ключевые слова: «Разночинный Петербург», военная корреспонденция, письма-треугольники, открытки, почтовые конверты, история семьи.

Correspondence of the Great Patriotic War (1941–1945) from the "Raznochinny Petersburg” Memorial Museum’s collections

Olga P. Ekimenkova, Irina V. Osipova

The Memorial Museum “Raznochinnyi Petersburg” is keeping in its funds a lot of objects of different collections, which mostly expose the main topic of the museum – life style and everyday life of “raznochinetz”, including post and mail objects of 1941–1945, combined by the common name “сorrespondence”.

Keywords: Raznochinnyi Petersburg, military сorrespondence, triangles letters, postcards, post envelopes, family history.

Собрание Мемориального музея «Разночинный Петербург» на сегодняшний день насчитывает 50 649 единиц хранения, распределенных в 13 коллекций. Подробнее хотелось бы остановится на предметах почтового характера периода 1941–1945 гг., объединенных общим определением «корреспонденция».

В самом начале войны в Главном управлении связи Красной армии было сформировано Управление военно-полевой почты, а при штабах армий и фронтов – отделы военно-полевой почты. Непосредственно в частях были созданы почтовые полевые станции (ППС), которые гасили корреспонденцию почтовыми штемпелями с текстом «СССР Полевая почта № (указывался номер ППС)». Почтовые полевые станции впоследствии заменили военно-почтовые станции (ВПС), их штемпели были такими же, что и штемпели ППС, но без указания действительного номера ВПС.

Письма складывались простым треугольником, т. к. конверты на фронте всегда были в дефиците. Готовое к отправке письмо не заклеивалось: его все равно должна была прочитать цензура; почтовая марка не требовась, адрес писали на наружной стороне листа.

Помимо писем-треугольников, во время войны также имели хождение «секретки», конверты и открытки. Большинство из них снабжалось надписями «Смерть немецким оккупантам», «Воинское», иногда «Письмо с фронта» (V-795) и рисунками на темы боевых действий и героического труда в тылу. В коллекции музея хранится достаточно большое количество открыток без адресата (не подписанных), но очень интересных по фотоизображению или рисунку. Открытки репродукционные довольно редко относятся к 1942 г. (V-544) и к 1943 г. (V-525, 530, 535, 554), в основном к 1944–1945 гг., на них изображены пейзажи и портреты известных деятелей, жизнь Ленинграда в дни войны (V-520, 523, 546). Например, Ленинградский Союз советских художников (ЛССХ) издает открытые письма к юбилейным датам различных деятелей, писателей (V-541, 543/1–5 и, например, полководцев V-542). Встречается несколько открыток, которые, несмотря на наличие марки, так и не были отправлены (V-564). Целые комплексы открыток, один из которых как раз посвящен Великой Отечественной войне, были подарены музею (даритель – М. Н. Щербакова, 2000 г.).

В фондах музея присутствуют открытки из серии «Ленинград в годы Отечественной войны» с рисунками Н. А. Павлова, В. В. Морозова, Н. А. Травина, Э. Д. Будогосского, С. Б. Юдовича, А. Н. Яр-Кравченко, Н. М. Кочергина, В. Г. Траугота, А. И. Модельского, Н. И. Рудакова, Ю. М. Непринцева, Г. П. Фитингофа, М. Г. Платунова, А. П. Остроумовой-Лебедевой и др. Интересны фотооткрытки А. А. Платонова с видами ленинградских пригородов, серия фотооткрыток «Ленинградская область. В тылу врага» (1943). В фондах музея есть и новогодние открытки 1942–1943 гг.

Открытки были распространенным видом почтового отправления. Кроме того, бытовало мнение о том, что они быстрее доходят до адресата, чем письма. В. А. Педани сообщал родным: «Пишите открытками, скорее дойдут».

Изображение на открытке порой становилось смысловой частью письма. 16 ноября 1943 г. племянница отправляет Н. М. Ядрову на фронт из Свердловской области открытку с иллюстрацией В. В. Морозова к книге Н. Тихонова «Ленинградский год». И в этой открытке сообщает: «Я день и ночь вижу Ленинград, и как бы там ни было буду стараться попасть туда» (V-668/9). Корреспонденция Ядрова особенно интересна этой ленинградской темой. В ноябре 1943 г. М. Ядрова из Кировской области сообщает своему отцу на фронт, что получила от него бандероль с книгами «Комсомол Ленинграда» и «Ленинградский год» Н. Тихонова (V-760).

Более редки открытки самодельные. В фонде музея хранится, например, открытка, созданная из детского рисунка (II-9).

Письма военного времени представлены в фондах музея в меньшей степени, чем открытки. Чаще всего это типичные военные треугольники. Письма написаны на тетрадных листах, реже на нелинованной, иногда на почтовой бумаге. Так, письмо Е. И. Зверевой из Ленинграда от 1 января 1943 г. написано на листах почтовой бумаги с изображением красноармейца.

Отдельно хотелось бы выделить коллекцию писем, в том числе и воинских, семьи Агте, переданную нашему музею Н. М. Рогозиной. Семья Агте жила в Ленинграде всю войну и, помимо устного рассказа дарителя, существуют письма, которые повествуют об истории семьи (II-1754, Агте).

Интересным предметом является целая подшивка почтовой переписки с Татьяной Тихоновной за 1944–1945 гг. (Москва – Новосибирск – Ленинград). Письма и телеграммы, адресованные Татьяне Тихоновне Воробьевой, очень теплые и семейные. В большинстве телеграмм – благодарности за полученные посылки.

В текстах писем и открыток, отправленных из Ленинграда, часто подробно описывается пищевой рацион семьи. Так, в открытке, отправленной из Ленинграда в Куйбышевскую область 20 июля 1942 г., читаем: «Сегодня мы к обеду распили бутылочку крем-соды вместо вина с рисом как второе блюдо, а на первое прекрасный суп мясных консервов, риса и моркови, которую принесла наша благодетельница Женечка. Прекрасный человек!..» (V-556).

Особо стоит выделить комплекс писем Василия Афанасьевича Педани. Он родился в Москве около 1876 г., в 1900-х гг. переехал в Петербург. Здесь он занимался книготорговлей и библиотечным делом, имел свой книжно-букинистический магазин «Возрождение». На это указывает справочник «Весь Петербург» (1911), раздел «Книго­торговля». Магазин находился у Пяти углов, Троицкая ул. (ныне Рубинштейна), д. 29/28, а квартира – прямо над магазином, на втором этаже. Вероятно, именно тогда Василий Афанасьевич сменил родовую фамилию Педан на итальянизированную Педани. В 1920-е гг. В. А. Педани работал в Институте водного транспорта и переехал в другую квартиру, на Чернышев пер. (ныне ул. Ломоносова), д. 22, кв. 22, где и проживал в 1940–1942 гг. В фонды музея поступило 30 писем и открыток, датируемых августом 1941 – январем 1942 г., и дневник, который В. А. Педани вел в этот период.

Письма адресованы из Ленинграда в Казань, куда была эвакуирована семья его дочери, Н. В. Ульрих. Все письма написаны чернилами. Большая часть почтовых карточек – самодельные, вырезанные из картона. Конверты и почтовые карточки франкированы марками. На каждом письме и конверте штамп «просмотрено военной цензурой». Одна из почтовых карточек отправлена в 1941 г. со штампом «Институт инженерного водного транспорта» (место работы В. А. Педани) (ВсФ-2952). К сожалению, в нашей коллекции нет ответных писем со стороны его любимых «казанцев».

Вместе с письмами в музей поступил и дневник В. А. Педани. Интересно сравнить характер дневниковых записей с характером писем. Дневник состоит из 15 школьных сброшюрованных тетрадей в клетку и линейку, в ледериновой обложке, а также небольшого блокнота. В хронологическом порядке предстают перед нами картины блокадного сражающегося города, с точностью до минут мы видим расписание фашистских авиационных налетов и воздушных тревог. Есть и лирические отступления. Таким образом, в дневнике Василий Афанасьевич приводит довольно подробную информацию.

В письмах сведения явно дозируются с учетом нескольких факторов. Первый фактор – военная цензура. Нужно отметить, что в этих письмах нет вымаранных цензурой мест. Василий Афанасьевич цензурирует себя сам. Так, в одном из писем дочери он сообщает: «Я писал каждую неделю одно, два письма. Так, что примерно на все твои вопросы было написано все то, что можно и что полагается» (письмо от 10 декабря 1941 г.). Другой фактор отбора – адресат. Василий Афанасьевич намеренно пишет отдельно дочери и внуку Славику, чтобы приучить его писать письма. Но он понимает, что и письма, адресованные дочери, будет читать вся семья. В том же письме от 10 декабря 1941 г. в конце листа встречаем такую запись: «Это место ты, Ниночка, отрежь и не показывай Славику. Рыжика мы усыпили. Снежка тоже усыпили. Жаль Рыжика».

Письма внуку наполнены воспоминаниями о мирной жизни, советами по режиму дня и чтению. В них нечасто проскакивают следы блокадного быта.

«Когда еще звонил телефон, как-то звонил и спрашивал тебя Валя».

«Ты спрашиваешь, почему у нас темно. Потому дорогой, что мы экономим теперь: свет, топливо, и все для обороны».

Отсылая дочь за подробностями ленинградской жизни к газетам, Василий Афанасьевич порой проговаривается, с восторгом сообщая о прибавленных в декабре 1941 г. 75 г хлеба. Вероятно, в ответ на беспокойство дочери о его финансах Василий Афанасьевич сообщает, что за ее комнату денег с него не берут, а за свою он платит 74 руб. Возможно, он хотел указать на трудности, подчеркивая в тексте писем слово «неприятности». Из рассказов родных известно, что они в Казани оставались в неведении относительно положения в Ленинграде в 1941–1942 гг.

Частая датировка писем и подробные указания на полученную корреспонденцию дают возможность определить периодичность почтовой связи. В сентябре 1941 г. Василий Афанасьевич еще пытался отправлять бандероли. Так он отправил внуку том «Истории СССР». В конце декабря 1941 г. В. А. Педани получает письма родных, датированные серединой октября.

Последнее письмо В. А. Педани датировано 5 января 1942 г. В середине января он записал в дневнике: «Заболел. Подвел желудок. Большое горе...». 6 февраля в 10 часов: «...напились чаю с хл. с маслом. Прекрасно. Мороз на дворе продолжается. За эти дни я не выходил на улицу и не вел записей... многое бы надо записать... припомнить...». Последняя запись в дневнике В. А. Педани, 8 февраля 1942 г., сделана все тем же четким, аккуратным почерком, хотя он уже был очень слаб: «12 ч., холодно, лягу, укроюсь...». Место, где он похоронен, неизвестно.

Литература

1.     Белицкий Я. М., Глезер Г. Рассказы об открытках. М.: Радио и связь, 1986. 144 с.

2.     Весь Петербург: справочник. СПб.: Изд. А. С. Суворина, 1911. 1188 с.

3.     Забочень М. С. Филокартия. М.: Связь, 1973. 102 с.

4.     Ленинград: Энциклопедический словарь. М., Л., 1957.

5.     Шлеев В. В., Файнштейн Э. Б. Художественные открытки и их собирание. М.: Изогиз, 1960. 36 с.

References

1.     Belickij Ja. M., Glezer G. Rasskazy ob otkrytkah [Stories about cards]. Moscow: Radio i svjaz’;1986:144 p. (in Russ.)

2.     Ves’ Peterburg [All St. Petersburg]. St. Petersburg: Izd. A. S. Suvorina;1911: 1188 p. (in Russ.)

3.     Zabochen’ M. S. Filokartija [Deltiology]. Moscow: Svjaz’;1973:102 p. (in Russ.)

4.     Leningrad: Encyclopedic dictionary. Moscow, Leningrad;1957. (in Russ.)

5.     Shleev V. V., Fajnshtejn Je. B. Hudozhestvennye otkrytki i ih sobiranie [Art cards and their collection]. Moscow: Izogiz;1960:36 p. (in Russ.)

Пушкин в блокадном Ленинграде

Александр Давидович Гдалин,

Маргарита Романовна Иванова,

Санкт-Петербургский клуб любителей истории открытки «КЛИО»

Авторы статьи обращаются к летописи жизни блокированного врагом в 1941–1944 гг. Ленинграда и рассказывают о «пушкинских» страницах блокадного города.

Ключевые слова: Ленинград, Таврический дворец, гений нашего города, Мойка, 12, публикация, самодельная открытка.

Pushkin in the Leningrad blockade

Alexander D. Gdalin, Margarita R. Ivanova

The authors of the article refer to the chronicle of the life of Leningrad blocked by the enemy in 1941–1944 and tell about the Pushkinian pages of the besieged city.

Keywords: Leningrad, Tavricheskyi Palace, genius of our city, 12 Moika, publication, handmade postcard.

Проходят десятки лет, сменяются поколения людей, но легендарная оборона города, выстоявшего 900-дневную вражескую осаду, осталась в истории нашей страны невиданным примером стойкости и отваги в борьбе с фашистскими захватчиками.

Окруженный со всех сторон врагом город был лишен самого необходимого: света и воды, топлива и хлеба. Но ничто не смогло сломить ленинградцев: изнуренные холодом и голодом, вражескими обстрелами и бомбардировками, они ни на минуту не прекращали сборку орудий и танков, изготовление снарядов и патронов.

В Ленинграде не было границы между фронтом и тылом – весь город был в буквальном смысле передовой линией фронта. И тем более замечательно, что в эти дни беспредельно тяжелых испытаний в городе не затихала творческая жизнь. Ее проявления были едины в своей направленности – все для разгрома врага, все для фронта, все для победы. В этом заключался смысл каждой радиопередачи, каждого концерта и спектакля, каждой работы художника.

Обратимся к летописи жизни блокированного врагом города. В ней, оказывается, немало «пушкинских» страниц. Напомним сегодняшнему читателю некоторые из них.

1941

11 сентября. В Таврическом дворце (тогда он носил имя Урицкого) проходил общегородской митинг молодежи, на котором выступал известный писатель, военный корреспондент, антифашист Всеволод Витальевич Вишневский. Его речь транслировалась по радио и была опубликована в газете «Комсомольская правда».

«...Твоя душа, товарищ, твоя душа, девушка и юноша Ленинграда, отзывалась на все лучшее, что было в мире, на все, что было лучшего в культуре, – говорил он. – Ты любишь и знаешь Пушкина. Так узнай, что эти стервецы срывают портреты Пушкина, делают из них мишени и, смеясь, стреляют. Они говорят, что Пушкин – не ариец, и они хотят уничтожить его, отнять гения нашего народа...»

Гений нашего народа... Светлое имя Пушкина стало добрым спутником ленинградцев на пути к Победе. Его стихи звучали на фронте, печатались на страницах газет, журналов и книг, на политических плакатах и почтовых открытках1.

20–21 ноября. Впервые после длительного перерыва возобновились оперные спектакли. В помещении театра Госнардома (впоследствии – кинотеатр «Великан») представлена опера П. И. Чайковского «Евгений Онегин». На следующий день об этом сообщила городская комсомольско-молодежная газета «Смена». Этот спектакль 40 раз прозвучит в блокадном Ленинграде.

Сценические воплощения произведений А. С. Пушкина – не редкость в театральном репертуаре тех незабываемых дней. Учитывали их популярность и фронтовые бригады артистов, готовя свои выступления в воинских частях.

Поздней осенью 1941-го на Малую Неву с Балтики пришел дивизион подводных лодок и встал на зимовку напротив Института русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский Дом). Там, в подвале исторического здания Петербургской таможни, подводники вместе с оставшимися в Ленинграде сотрудниками Пушкинского Дома оборудовали железной печкой комнату и, собираясь в ней вместе, при свете коптилки читали Пушкина, стихи его современников, слушали лекции о поэте и его времени.

1942

9 февраля. Московская газета «Известия» рассказала о работе композитора и музыковеда, академика Б. В. Асафьева в осажденном фашистами городе на Неве. В те годы им были созданы музыкальные пушкинские произведения на сюжеты «Графа Нулина», «Домика в Коломне», «Каменного гостя», «Гробовщика», написаны исследования об операх «Евгений Онегин» и «Борис Годунов», о М. И. Глинке
(к 100-летию первого представления оперы «Руслан и Людмила»).

10 февраля. Из воспоминаний литературоведа профессора Виктора Андрониковича Мануйлова: «Дом на Мойке, 12, высился обледенелой глыбой среди огромных снежных сугробов, доходивших до заколоченных фанерой окон первого этажа. Где-то в нескольких квартирах второго и третьего этажа теплилась жизнь, кто-то из жильцов носил еще из проруби воду, кто-то рубил на дворе уцелевшие на кухне столы и стулья. Из музея все было вывезено еще летом, пустые стены пушкинских комнат охраняла сотрудница Института русской литературы Академии наук СССР, жившая в одном из подвальных помещений.

Сотрудники Института время от времени наведывались на Мойку, 12, чтобы убедиться, что „все в порядке“. Ни о каком памятном собрании в день 10 февраля 1942 года, конечно, не могло быть и речи. Стояли лютые морозы. И многим не было суждено пережить именно эти первые февральские дни, хотя солнце светило ярче, и верилось, что весна придет.

И вот в начале третьего часа, как всегда в этот день, не сговариваясь друг с другом, пять ленинградцев добрались до дома на Мойке и встретились под аркой у той заветной двери, через которую сто пять лет назад внесли смертельно раненого Александра Сергеевича Пушкина по лестнице через прихожую в рабочий кабинет.

Да, помнится, было пять человек, изменившихся, похудевших, не похожих на себя. Трех из них в тридцатые годы можно было часто встретить на собраниях Пушкинского общества. Одной из пришедших была Валентина Романова-Завитаева, учительница, энтузиастка, другой – Юлия Гавриловна Заварина, третьим – пишущий эти строки (т. е. Мануйлов). А вот кто были двое других мужчин, вспомнить не удается.

Почему-то говорили шепотом, да и то очень немногословно. Не до речей было. Постояли молча, как-то больше для себя, чем для других, вспомнили вещие слова: Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо как Россия. Посмотрели друг на друга (не в последний ли раз!) и разошлись.

Так отметили ленинградцы светлую память Пушкина в лютые дни первой блокадной зимы» (очерк «Мы шли к Победе вместе с Пушкиным», 1971).

1943

Январь. Бойцы Волховского фронта вспоминали батальонного комиссара П. М. Ходжанова. Поклонник пушкинской поэзии, он часто и с глубоким чувством читал вдохновенные строки поэта. Когда начиналось построение наших войск, готовивших прорыв блокады Ленинграда, комиссар в беседах с бойцами ударных групп неоднократно вспоминал посвященные городу строки из «Медного всадника». И это не единичный случай. Есть и другие подобные свидетельства очевидцев. Один из них рассказал, как воин Ленинградского фронта – поэт, журналист В. Т. Станцев читал солдатам пушкинскую «Полтаву», и о той поразительной реакции, которую вызывало это чтение.

8 февраля. Писатель Л. В. Успенский вспоминал о виденных им в этот день красных гвоздиках из материи, лежавших у памятника на месте дуэли Пушкина (очерк «За Черной речкой», 1974).

9 февраля. В Большом зале Ленинградской филармонии с пушкинской программой выступил популярный мастер художественного слова В. Н. Яхонтов.

10 февраля. Памятное заседание в день 106-й годовщины со дня смерти А. С. Пушкина провели Пушкинский Дом, Союз писателей и Пушкинское общество. Доклад «Пушкин – великий национальный поэт» прочитал В. А. Мануйлов.

В феврале состоялся также вечер, посвященный памяти поэта, в зале Центрального лектория на Литейном проспекте.

15 марта. В помещении Театра комедии на Невском состоялась премьера оперы П. И. Чайковского «Пиковая дама». Постановку осуществила заслуженная артистка республики Н. Л. Вельтер (Середа), в роли графини – народная артистка республики С. П. Преображенская, Елецкий – заслуженный артист республики В. Л. Легков, Герман – В. И. Сорочинский, Лиза – Н. Д. Болотина.

В 1943 г. балетный коллектив городского театра поставил фрагменты из «Руслана и Людмилы» и «Бахчисарайского фонтана».

4 июня. Приближался день рождения А. С. Пушкина. В дневнике известной поэтессы Веры Инбер появилась запись о желании написать «пушкинское» стихотворение.

5 июня. В этот день Вера Михайловна написала стихотворение «Пушкин жив». Это двадцать строк о том, как дорого для советского человека имя Пушкина, как он не хочет расстаться с книгами поэта во время варварской бомбежки фашистов, не задумываясь о риске для своей жизни.

6 июня. В этот день 144 года назад родился А. С. Пушкин.

Мойка, 12... «Набережная Мойки, – вспоминал поэт Николай Семенович Тихонов, – была пуста, разбита бомбами и снарядами. Среди камней росла трава. Было так тихо, что стук упавшего кирпича в развалинах казался громом...»

В пустынных комнатах последней квартиры поэта торжественно и тихо. В кабинете поэта нет ни книг, ни дивана, ни письменного стола с чернильницей-арапчонком, ни гусиного пера. К двум часам дня здесь собрались ученые, писатели, артисты, командиры и бойцы Ленинградского фронта. У мраморного бюста Пушкина стоит микрофон. Выступления транслируются по радио на Большую землю. От имени Пушкинского Дома памятное собрание открыл профессор В. А. Мануйлов (его воспоминания помогают нам воссоздать обстановку того дня). Вот что говорили выступающие.

Н. С. Тихонов: «Мы отмечаем этот день в обстановке сражающегося Ленинграда, мы не можем быть сейчас ни в Михайловском, ни в Тригорском. Эти священные для нас места сейчас у немцев. Но здесь, в Ленинграде, Пушкин – участник нашей борьбы с поработителями. В бою участвуют не только люди с оружием в руках, не только современники боев. Наши предки величием своих деяний также борются за свою Родину. Всю жизнь ненавидевший тиранию и рабство, воспевающий солнце человеческого разума, Пушкин сейчас с нами».

В. М. Инбер прочла свое стихотворение «Пушкин жив», написанное накануне. Заслуженный артист республики А. П. Нелидов читал стихи поэта.

Последним выступил В. В. Вишневский: «Пушкин защищал честь свою, честь семьи, а главное – честь России. Пушкин, уже смертельно раненый, приподнялся и выстрелил по врагу, ненавидя его. Таким мы ощущаем поэта сегодня здесь, в его городе, который не сдался врагу и упорно дерется. Пушкин – это бессмертный образ героя. Ленинградцы, и вместе с ними вся страна, благоговейно чтят его память».

Когда говорил Всеволод Витальевич, начался артиллерийский обстрел. Снаряды разрывались где-то неподалеку. Но никто не покинул музей. Лишь когда он закончил свою речь, народ стал неторопливо расходиться.

15 июня. В этот день подписана в печать книга «Русские поэты о Родине». Большой раздел в антологии занимают стихи А. С. Пушкина.

В 1943 г. в Ленинграде тиражом 30 тыс. экземпляров вышли «Сказка о рыбаке и рыбке» с иллюстрациями замечательного русского художника И. Я Билибина, погибшего от истощения зимой 1942 г., и «Сказка о царе Салтане...».

Декабрь. «Письма любви и юности» – под таким заголовком 24 марта 1984 г. «Комсомольская правда» опубликовала переписку Л. В. и Л. А. Жаковых. Находясь в блокадном Ленинграде, Л. В. Жакова писала в конце 1943 г. своему другу на фронт: «Я в последнее время увлеклась Пушкиным...».

1944

Январь. Войска Ленинградского и Волховского фронтов после тщательной подготовки перешли 14 января в решительное наступление и осуществили одну из важнейших стратегических операций Великой Отечественной войны, разработанную Л. А. Говоровым – замечательным полководцем нашего времени. В ходе боев 24 января был освобожден город Пушкин (Царское село), а к 27 января полностью была снята фашистская блокада Ленинграда.

Значение победы под Ленинградом и величие подвига города, воспетого Пушкиным, очень выразительно представил художник-карикатурист, недавно ушедший из жизни, Б. Е. Ефимов (1900–2008). По горячим следам 30 января 1944 г. в газете «Красная звезда» в сопровождении пушкинского текста опубликована карикатура «Ленинград идет!»: Медный всадник преследует убегающего в панике Гитлера.

Залпами грандиозного победного салюта отмечал город день своего освобождения. И в радостный час вместе с победителями был их любимый поэт – незримый труженик Победы, чья бессмертная муза помогала выстоять в невероятно тяжелых испытаниях.

Литература

1.     Гдалин А. Д. Открытки блокадного города // Петербургский коллекционер. 2005. № 2 (32). С. 38–39.

2.     Гдалин А. Д. Филателистическая Пушкиниана. М.: Радио и связь, 1981. 128 с.

3.     Мануйлов В. А. Мы шли к победе вместе с Пушкиным // Нева. 1971. № 6. С. 188–190.

4.     Самуйликович С. И. Загадка открытки // Вечерний Ленинград. 1973. № 15. С. 14–21.

5.     Шестимиров А. А. Открытки – свидетели Ленинградской блокады // Филокартия. 2008. № 1 (7). С. 38–40.

References

1.     Gdalin A. D. Otkrytki blokadnogo goroda [Postcards of the siege city]. Peterburgskij kollekcioner. 2005;2(32):38–39. (in Russ.)

2.     Gdalin A. D. Filatelisticheskaja Pushkiniana [Philatelic Pushkiniana]. Moscow: Radio i svjaz; 1981:128 p. (in Russ.)

3.     Manujlov V. A. My shli k pobede vmeste s Pushkinym. [We went to victory together with Pushkin]. Neva. 1971;6:188–190. (in Russ.)

4.     Samujlikovich S. I. Zagadka otkrytki [The riddle of the postcard]. Vechernij Leningrad. 1973;15:14–21. (in Russ.)

5.     Shestimirov A. A. Otkrytki – svideteli Leningradskoj blokady [Postcards – witnesses of the Leningrad blockade]. Filokartija. 2008;1(7):38–40. (in Russ.)

Четыре письма из блокады по фондам музея «А музы не молчали...».
Из семейной переписки А. Флита и Н. Паперной с Е. Смирновой 1942–1943 гг.

Ольга Герасимовна Прутт,

руководитель структурного подразделения «Народный музей „А музы не молчали...“» ГБОУ средней школы № 235 им. Д. Д. Шостаковича

Четыре письма, хранящиеся в фондах музея, свидетельствуют о том, что в тяжелейших условиях фронтового Ленинграда культурная жизнь в городе сохранялась и даже развивалась. Радиожурналист Н. Паперная и ее муж поэт А. Флит описывают в письмах свою блокадную жизнь. Быт, борьба за выживание, родственники, общие знакомые, список близких, погибших от обстрелов и голода; мечты о будущем, неиссякаемая вера в победу; подробности театральной и концертной жизни города, жизни интеллигенции. Адресатами писем были их близкие родственники: сестра Н. Паперной – режиссер Е. Смирнова и ее муж, артист А. Перельман, которые в это время находились в эвакуации в Новосибирске вместе с Ленинградской филармонией.

Ключевые слова: блокада Ленинграда, подробности быта, театральная и концертная жизнь города 1942–1943 гг., радиокомитет, газета «На страже Родины», Театр музыкальной комедии, зал камерных концертов, А. Флит, Н. Паперная, Е. Смирнова, А. Перельман, В. Яблонская, Н. Чернявская, Е. Студенцов.

Four letters from the Blockade on the funds of the Museum “Аnd the Muses Were Not Silent...”. From the family correspondence of A. Fleet and N. Papernaya with E. Smirnova, 1942–1943

Olga G. Prutt

These four letters from the Blockade, stored in “Аnd the Muses Were Not Silent...” museum are the evidence that in the most difficult conditions of the Leningrad front-line, the cultural life in the city was preserved and even developed. Radio journalist N. Papernaya and her husband, poet A. Flit, describe their besieged life in these letters. Life, struggle for survival; relatives, mutual friends, a list of loved ones who died from shelling and starvation; dreams of the future, inexhaustible faith in victory; details of the concert and theatrical life of the city, the life of the intellectual society. The addressees of the letters were their close relatives: sister of N. Papernaya, the famous director, winner of several All-Union Prizes E. Smirnova, and her husband, the honoured artist – narrator A. Perelman, who were evacuated with the Leningrad Philharmonic in Novosibirsk at that time.

Keywords: siege of Leningrad, household details, theatrical and concert life of the city in 1942–1943, Radio Committee, “On Guard of the Motherland” newspaper, Musical Comedy Theatre, Chamber concert hall, A. Flit, N. Papernaya, E. Smirnova, A. Perelman, V. Yablonskaya, N. Chernyavskaya, E. Studentsov.

Теперь о положении в городе. Сидим все еще в мешке. О проведенной зиме, вероятно, если останусь жива, буду писать. Это видеть удалось „избранным“, т. к. не все даже живущие в городе имели возможность видеть и впитывать, а мир подобных картин ни в истории, ни в современности не видел. Я безумно довольна, что была свидетелем всего происходившего...

Нина Паперная. Первое письмо, с. 3

Фонд народного музея «А музы не молчали...» содержит более 20 тыс. документов, и большинство из них – это дары музею от ветеранов сцены, писателей и художников блокадного Ленинграда. За 50 лет жизни музея его коллекция, которую стали собирать в 1960-е гг. совместно с деятелями культуры учителя и ученики школы № 235, разрослась и сейчас представляет собой уникальное собрание исторических материалов по теме «искусство и война». В каждом из разделов музея присутствуют письма – деловые, личные, детские, фронтовые, и почти каждое из них имеет свою легенду и историю поступления в музей.

Четыре письма1, о которых пойдет рассказ, были переданы осенью 1984 г. Е. А. Линду, руководителю музея «А музы не молчали...», Ниной Николаевной Паперной (ил. 1) после смерти ее родной сестры – адресата этих писем, лауреата Всероссийских конкурсов артистов-чтецов, режиссера Екатерины Николаевны Смирновой (ил. 2). Е. Н. Смирнова умерла на 88 году жизни в Доме ветеранов сцены, где жила в последние годы.

Сестры были очень дружны. Екатерина (1887–1984) и Нина (1902–1989) родились в один день – 23 ноября, с разницей в 5 лет. Всегда вместе отмечали свои дни рождения, поэтому было много общих друзей и знакомых, что тоже объе­диняло сестер. По профессиям и интересам принадлежали к литературно-артистическому кругу, и мужья у них были из той же среды. Это были две известные в городе творческие пары. Е. Н. Смирнова – режиссер, педагог и жена знаменитого ленинградского актера-чтеца, заслуженного артиста республики Александра Абрамовича Перельмана (1905–1996) (ил. 3). Мужем Нины Николаевны был Александр Матвеевич Флит (1891–1954), известный поэт-сатирик, близкий знакомый А. Грина и А. Аверченко, в войну – сотрудник фронтовой газеты «На страже Родины», один из создателей образа «Васи Теркина на Ленинградском фронте» (ил. 4).

На 40-й день после кончины сестры Паперная собрала у себя дома на Средней Подъяческой улице родственников и учеников, достала из старинной шкатулки Екатерины Николаевны блокадные письма сорокалетней давности и стала читать их. (Свою переписку и фотографии Паперная уничтожила еще в послевоенные годы, когда ждала обыска и ареста.)

Письма, написанные Н. Н. Паперной и А. М. Флитом (в переписке они фигурируют как «Нина», «папка» и «Саша»), были отправлены с оказией в Новосибирск, где жили в эвакуации Екатерина Николаевна и Александр Абрамович (в переписке – «Катриша» и «Саша»).

Первое письмо от 1 июня 1942 г. – самое подробное из всех. Это рассказ Нины Николаевны о ее жизни в Ленинграде с момента расставания с сестрой. Оно написано на серых бумажных бланках фабрики клавишных инструментов. Пять листов размером 28 × 20,5 см исписаны с двух сторон фиолетовыми чернилами (ил. 5). Так как бумаги в городе не хватало, писали на любом подходящем клочке.

«1 июня 1942 г.

Катришка, родная моя!

Раз обалдев, я так в этом состоянии и пребываю до сих пор. Некогда прийти в себя. Так как письмо посылаю с оказией, то могу писать вещи и явно нецензурные.

Прежде всего. Умоляю дать телеграмму, приехала ли мама2?

Теперь дело...»

Екатерина Николаевна с мужем до эвакуации жили в коммунальной квартире на Стремянной улице, в которую зимой 1941–1942 гг. после смерти соседа от голода заселили новых жильцов. Сестры хотели убедиться, что хоть что-то из вещей сохранилось и дождется возвращения хозяев из эвакуации. Нина Николаевна подробно описывает, как она выполняла просьбу сестры и проверяла ее комнаты. «Увидевшая меня какая-то жительница этого дома сказала мне, что покойный фотограф (твой сосед) говорил ей, что ваши комнаты открывал покойный управдом и взял Сашин портфель. О мертвых говорят, как известно, только хорошее, но, видимо, он взял не только портфель. Ну, да это мне кажется не столь важно. Во всяком случае, у нас Ленинградцев отношение к вещам и имуществу, как к своему, так и чужому сильно легкомысленное...» (с. 2). «Ваши комнаты должны были через два дня после моего прихода быть вскрыты, описаны, вывезены и заселены. Что же я делаю? Я зову управхоза (женщина и очень милая, коммунистка, мобилизованная на эту работу). Она не дистрофик, живой, энергичный человек, разбомбленный и получивший в вашем доме комнату, которую она мучительно хочет уютно обставить (видишь, есть у нас и такие „юмористы“). Ей понравился твой коврик, одна (некрасивая) подушка и ваш старый, заслуженный патефон. Все это от твоего имени я ей презентовала, исходя из того, что у нас такие приблизительно цены на такие вещи. Текинский ковер без единого изъяна невыразимой красоты стоит... 1–2 хлеба. Ваш патефон, пожалуй, если удача, тоже в этом роде. Так вот. За это, т. е. за 3–4 кило хлеба я задержала ликвидацию комнаты, а следовательно и мебели, и вещей, т. к. все это перевозить к себе я не имела никакой возможности (в те времена я была еще очень слаба), вписала Сашу в заслуженный список (квартиры заслуженных пока что не трогают), купила управхоза – подружилась с ней и заперла комнату...» (с. 2, оборот).

Далее Нина Николаевна рассказывает о своей семье и трудностях жизни в первую блокадную зиму и весну. «Детей и мать я эвакуировала 14 марта, тогда, когда сама дошла до точки: ребята стали сдавать, а для мамы перспективы были очень плачевные. Так и оказалось. Работать ей было трудно – просто она не смогла бы, а жить на иждивенческую карточку – это значит тихо умирать. Иждивенцев не кормят совершенно. А кроме того сейчас усиленно поговаривают о насильственной эвакуа­ции старых, малых и всех не особо нужных городу людей... Я же для нее ничего делать не могла. Если бы я не отослала ребят (Нину, Галку и Марину3), то погибли бы и они и я – это для меня совершенно ясно, т. к. мне все приходилось делить на три части... От ребят имею частые письма. Они близко от меня, в Калининской области, неплохо устроились, неплохо живут. Я им посылаю 1500 р. в месяц. Вот для этого – я и должна сидеть здесь, т. к. я их материальная база. Ни в деревне, ни в другом городе 2000 р. иметь не смогу. Работаю много, но с удовольствием» (с. 4, 5).

Паперная, так же, как и всю жизнь, в войну работала на радио, писала по договору рассказы и очерки и ходила с улицы Чайковского, где жила в то время, на улицу Ракова в Радиокомитет. (В музее «А музы не молчали...» хранятся машинописные тексты двух блокадных радио­передач Паперной, которые читала в эфире известная артистка М. Г. Петрова.)

«Отпало много тяжелых бытовых нагрузок, которые были зимой. Дрова, уборная, вода и дикие ночные очереди. Сейчас вода идет под нашими окнами, около нашей парадной, а до этого времени носили с Невы, уборная действует, только с проливом, а до этого времени мне два раза в день приходилось выносить парашу, дрова идут только на подогрев обеда на маленькой печурке, и на это идет всякий ненужный мебельный хлам, а зимой я на себе возила от Биржевого моста через Неву бревна, т. ч. пуп трещал, и наконец, я имею готовый обед, завтрак и ужин, и без всякой очереди в лавке прочие продукты, а зимой я ежедневно вставала в 3 часа ночи в очередь и выстаивала по 5–6 часов на морозе, чтобы получить какую-нибудь ерунду. Вот видишь, как все улучшилось. Другие недовольны, им все мало, а мне ведь многого не нужно, чтобы быть довольной. Тревоги, бомбежки и обстрелы (артиллерия из дальнобойных), которые мы имеем в неограниченном количестве, меня никак не касаются. Они не трогают меня, а я не трогаю их. Я стопроцентный фаталист и совершенно не обращаю на них внимания. Как выглядят всякие бомбо- и газоубежища понятия не имею, т. к. в них не хаживала и преимущественно предпочитаю во время налетов и обстрелов спать.

Ну видишь, мой дружок, какой подробный отчет я тебе написала, и у тебя должна быть почти полная правда, в эскизах, без красок, картина жизни моего бесконечно любимого, больного города. Стекол, как таковых, в домах не имеется, руин порядочно. И все-таки он красивый и гордый стоит и безмерно больно видеть раны, которые нанесли ему варварские, разбойничьи, волосатые звериные лапы.

Не думаю, что даже после снятия блокады, даже после окончания войны, вскоре можно будет удобно жить здесь. Мне кажется, что пройдет немало времени, пока все наладится. Из знакомых тебе людей погибло очень много. Те, кого я сейчас просто припомню. Анна Абрамовна, и Цецилия Ильинична умерли от голода, убило Зельцера, Канторовича, умер Волженин, Иона Кугель, Кацан и многими, многими именами можно было продлить этот скорбный список.

Думаю, что если блокаду до августа не снимут, и мне придется уезжать к ребятам в деревню, т. к. вторую зиму, такую, просто не вытянуть из-за бытовых зимних условий и, главным образом, топлива. В общем, поживем, увидим. Пока что не теряем надежды выжить, работаем, боремся и думаем победить.

Папка мой молодец. Работает самосильно на „Страже Родины“. Был плох, а теперь потолстел, поздоровел, окреп и даже начинает молодеть. Домой захаживает редко, т. к. много работы. Ну вот, кажется и все. Уже начинает темнеть, сейчас лягу спать, а утром побегу на радио, отнесу Яблонской письмо, т. к. завтра уезжает та, которой нужно передать его. А я, откровенно говоря, безумно устала, т. к. таких длинных писем, по-моему никогда никому не писала, а в наше время тем более, как я говорю: „Еда – не та“. Эта моя хохма получила во всем городе право гражданства. Как я была бы рада получить подробный и отчетливый доклад от тебя, по правде помимо твоего желания надо обязательно для этого иметь оказию. Ну пришли хоть такое, простое письмишко и обязательно телеграмму о маме. Кстати, ты получила мою молнию о мамином отъезде? Боюсь, что нет, т. к. ты никак не отреагировала. Целую тебя крепко и желаю здоровья. А нам пожелай остаться целыми в течение июня, июля, т. к. они будут очень „жаркими“. Сашу нежно от меня поцелуй. Привет всем ленинградцам на большой земле.

Твоя Нина».

В тот же день пишет свое первое письмо друзьям и Александр Матвеевич, спешит, чтобы успеть передать его с той же оказией. Письмо написано простым карандашом скорописью на двух сторонах серо-голубой мягкой бумаги размером 28,4 × 20,7 см.

«1 июня

Дорогие мои!

Пользуясь случаем и оказией, посылаю весточку: 1) Мы все живы, здоровы. Нина работает усиленным темпом на радио, где работают Яблонская, Чернявская, Студенцов, Нелидов4 и др. 2) Дети в колхозе в Калин. обл. с Ниной Смородиной. Здоровы, хорошо себя чувствуют и пьют много молока 3) Как Мусинька? Доехала ли до вас? Меня это волнует. Уехала она 14 марта с эшелоном и ни слуху и ни духу
4) Квартира ваша в порядке. Фото-семья-померла, но там уже другие жильцы. Нина говорила с управхозом-женщиной. Есть все шансы квартиру вам сохранить. Напишите подробное письмо о вашей жизни, о быте, о питании, о знакомых пр. Здесь культурная жизнь идет для фронтового города полным ходом. Чернявская дала литературный концерт «Война и мир» в бывшей Камерной музыке5 и за 2 дня до вечера все билеты
были проданы. То же самое сделала и Яблонская („Иветта“) в Театре музкомедии, единственный который работает, ни одного билета не достать. Пишите по моему адресу: ППС394, подразделение 31. А. М. Флиту. Действ. Кр. Армия. Целую крепко

Саша»

Сбоку скромно приписано: «Если вы захотите послать посылку, то по этому адресу, который указан».

В коротеньком письме Александр Матвеевич очень сжато описал подробности культурной жизни блокадного города. Работу знакомых артистов и их репертуар, активность ленинградских театралов: «за два дня до спектакля не достать ни одного билета», деятельность зала Камерных концертов и театра музкомедии, «единственный, который работает». Эта часть письма очень важна, т. к. Флит пишет о театральном феномене блокадной жизни как о нормальном факте, без удивления и пафоса. Примерно так пишет о бомбежках его жена Нина Николаевна – без страха и трепета.

Третье и четвертое письма написаны более чем через год, 26 сентября 1943 г. Их должен был забрать с собой приезжавший в командировку после прорыва блокады А. А. Перельман. Дата стоит только на письме Александра Матвеевича. На двух вырванных из блокнота пожелтевших листочках размером 19 × 14,4 см простым карандашом, четкой разборчивой скорописью Флит пишет очень важные вещи (ил. 6).

«26/IX/43.

Дорогая Катришенька!

Пользуюсь оказией и пишу Вам насколько слов. Я совершенно восхищен... вашим мужем, который пленил буквально весь Ленинград блеском и глубиной своего мастерства. Он – неузнаваем. Он вырос в очень большого мастера и читает не хорошо, а блестяще. В особенности меня поразили Узбекские стихи и Лирика. В этом качестве я его еще не слыхал. Я был с ним в Секции Художественного слова и был свидетелем его огромного и заслуженного успеха. Все оторопели (Яблонская, Лузанов и др.) пели ему сплошные дифирамбы. Я слушал Сашу 3 раза, один раз в ДК, один в Инт. Д. Культуры и в Секции – всюду ровный и огромный успех. Поскольку вы его «выпестовали» вам – поклон, честь и большое спасибо за доставленную ленинградцам (и мне в том числе) радость. Рад был узнать, что есть надежда на ваше скорое возвращение но... надо вам 100 раз подумать предварительно, потому что немцы в 16 км и нас мучают ежедневные арт обстрелы. Вряд ли вам они доставят удовольствие. Мы уже привыкли, а вам это будет вновь. Нинелка работает на радио, а я в своей фронтовой газете. Надеемся, что 1945 год встретим все вместе. Целую вас крепко. С.»

Письмо обращено к Екатерине Николаевне. Из него мы узнаем, что в городе продолжается активная творческая жизнь. Перельман выступал с успехом в разных концертных залах, встречался с актерами, читал свои новые программы, подготовленные в эвакуации. Среди них узбекские стихи и лирика, которые особенно понравились поэту А. Флиту. Екатерина Николаевна была создателем ленинградской школы чтецов, с ней Перельман сделал почти все свои работы. Даже после развода они продолжали сотрудничать: подготовили «Суламифь», «Малахитовую шкатулку» и другие программы, оставшиеся навсегда в памяти слушателей.

Последнее письмо Нины Николаевны. На листочке серо-голубой мягкой бумаги размером 20,5 × 24,6 см, сложенном пополам, т. е. получилось четыре странички, торопливо простым карандашом заполнено все пространство.

«Родная Катришка моя!

В этой сумасшедшей жизни я не успела поговорить с Сашей. Почему? Он расскажет сам. И даже не успела написать дельное письмо. Что он успел услышать и увидеть расскажет.

Мне кажется, что его затея с переездом сейчас еще безрассудна. Одно дело не уезжать из Ленинграда, другое пережить все тяготы дороги и изгнания и вернуться тогда, когда еще ничего не снято. Не дальше, как вчера за 50–70 метров от меня на Фонтанке разорвалось два снаряда и я, уже не первый раз, чудом могу сейчас писать тебе. Зачем зря трепать себе нервы? Другое дело, если ты сможешь к этому относиться как я – абсолютно безразлично. Муха меня нервирует больше, чем все шумовые и световые эффекты. А что еще будет с Ленинградом далеко неизвестно. А если известно – то худшее, а не лучшее. Саша ребенок, и ты отнесись разумно к его предприятию.

Ребята здоровы, сыты, стали законченными колхозниками, но это меня не пугает, как-нибудь постараюсь вернуть им воспитательные навыки и культурную речь. Квартиру Саша нашел в сравнительном порядке. Все, что я в силах была сделать, для того, чтобы ее удержать, а следовательно сохранить те вещи, которые я застала – я сделала. Я очень, очень виновата перед тобой, но мне в оправдание та обстановка, о которой можно будет рассказать тебе бледными словами только при личной встрече. Я обменяла твои замшевые туфли – другого выхода у меня не было. Когда ты приедешь, то выберешь туфли, какие тебе будут нужны, и я исправлю свой грех. Это собственно, кажется, мое первое преступление против тебя и я его исправлю при первой же возможности. Очень хочу тебя видеть, хочу поговорить с тобой, м. б., пореветь в твоих коленях. И тем не менее предупреждаю тебя – подожди приезжать в город, который сейчас далеко не безопасен, жизнь сейчас наша здесь безумная, я ее просто не успеваю замечать. Силы, к сожалению, приходят к концу, и что дальше делать не знаю, но креплюсь и держусь. Два дня нашего рождения мы уже провели врозь, подходит третий, желаю тебе, чтобы четвертый наша четверка по традиции собрались в твоей квартире и вспомнили обо всем, что пережили за это время. Целую тебя моя родная, не жди от меня писем, не волнуйся, если услышишь что-нибудь о Л-де, со мной ничего не случится. Твоя Нина»

Самое важное в этом письме, на что обратила особое внимание Нина Николаевна при чтении, – это ее «проступок»: продажа замшевых туфелек Катриши без разрешения сестры. Это и покаянный рассказ, и мольба о прощении, и тихое объяснение. «Я очень, очень виновата перед тобой, но мне в оправдание та обстановка, о которой можно будет рассказать тебе бледными словами только при личной встрече».

В 1968 г. Н. Н. Паперная как автор-составитель подготовила уникальный документальный сборник «Подвиг века: Художники, скульпторы, архитекторы, искусствоведы в годы Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда: воспоминания, дневники, письма, очерки, литературные записи». Перед выходом книги она выступила перед читателями: «Я была все 900 суток в блокированном городе, выжила и 21 год жила с ощущением долга людям, с которыми вместе была крещена огнем блокады... Познакомившись с первоначальным планом книги, я решила, что это полумера, и предложила свой план, свой замысел широкой документальной панорамы деятельности творческой интеллигенции в годы блокады, в городе и на ленинградском фронте, рассказанной самими участниками. Я как-то сразу увидела книгу вот такой, какую сейчас держу в руках. И по содержанию, и по форме, и по внешнему виду. Было такое впечатление, что все эти четверть века я вынашивала ее во всех деталях. Осталось родить. Процесс оказался невероятно трудным, порой невыносимым, мне казалось, что я высекаю себе могильную плиту». Это была та книга о жизни людей в блокаду, которую Н. Н. Паперная задумывала еще в далеком 1942 г.

Рассказ об этих удивительных людях хочется закончить блокадными стихами А. Флита, которые хранит дочь Нины Паперной и Александра Флита М. А. Флит.

«Ниночке

написано на 51 году жизни и на 11 году любви

Другой, быть может, устыдился, что в запоздалую весну

Он вновь, как юноша, влюбился в свою красавицу жену.

Хотя красавице под сорок и жизнь ее в кольце блокад,

Улыбки свет все так же дорог, как дорог сердцу Ленинград!..

7 мая 1942 года»

«Нинке, моей дорогушеньке...

При огарке свечи в осажденном граде Ленинграде

Всем красавицам Нинеттам,

Во все века любви воспетым,

Всем тонким женским силуэтам,

Всем дивным женщинам в цвету –

Курносый образ предпочту!..

23 декабря 1941 года»

Литература

1.     Беньяш М. Театр музыкальной комедии // Ленинградские театры в годы Второй мировой войны. М., Л.: Искусство, 1948. С. 257–276.

2.     Минх Е. Государственная эстрада // Ленинградские театры в годы Второй мировой войны. М., Л.: Искусство. С. 393–411.

3.     Чернявская Н. Без антракта. Лениздат, 1970. С. 104–119.

References

1.     Beniysh R. Teatr musikalnoi komedii [The Theatre music comedy]. Lenin­grad Theatres during the Great Patriotic War. Moscow, Leningrad: Iskusstvo;1948:257–276. (in Russ.)

2.     Minh E. Gosudarstvennaya Estrada [The state variety]. Leningrad theatres during the Great Patriotic War. Moscow, Leningrad: Iskusstvo;1948:393–411. (in Russ.)

3.     Cherniavskaya N. Bez antrakta [Without intermission]. Lenizdat;1970:104–119. (in Russ.)

Ил. 2. Буклетный лист «Снятие блокады Ленинграда»

Ил. 3. Конверт первого дня «Крымская операция»

Ил. 7. Художественный маркированный конверт с оригинальной маркой «Письмо ветерана»

Первая послевоенная

Лев Вениаминович Буклер,

коллекционер, член Общества филателистов Санкт-Петербурга

В статье рассказывается о филателистической выставке из коллекции военного врача В. С. Сегаля, открывшейся 5 мая 1946 г. в помещении Дома офицеров Советской армии в Хофбурге – бывшей резиденции Габсбургов в Вене. В экспозиции были представлены две коллекции: хронологическое собрание почтовых марок Советского Союза с 1918 по 1946 г. и тематическая коллекция «Жизнь замечательных людей». Выставка имела большой успех как среди воинов Советской армии, так и среди жителей Вены.

Ключевые слова: почтовая марка, филателия, выставка, коллекция, хронологическая коллекция.

First post-war exhibition

Lev V. Bouckler

In the article the author is telling about a philatelic exhibition from collection of V. S. Segaly, military doctor, opened on May 5, 1946 in the House of Officers of Soviet Army in the Hofburg – former Gabsburgs residence in Vienna. Two collections have been presented in a display: chronologic collection of postage stamps of Soviet Union from 1918 to 1946 and thematic collection “Life of remarkable people”. An exhibition had great success, either for the warriors of Soviet Army or the people of Vienna.

Keywords: postage stamp, philately, exhibition, collection, chronologic collection.

Если заглянуть в каталог специальных гашений Якобса, то мы увидим, что первые послевоенные филателистические выставки прошли во второй половине 1946 г. и были приурочены к 25-тилетию первой советской почтовой марки. По сути, это была одна передвижная выставка, которая начала функционировать в Ленинграде в августе, побывала затем в Киеве, Москве, Минске, столицах закавказских республик и, наконец, в апреле 1947 г. в Ташкенте. А было ли что-то до нее? Оказывается, было, но:

–    во-первых, это была выставка не государственная;

–    во-вторых, как следствие «во-первых», при ее проведении не было гашений;

–    в-третьих, она проходила не в Советском Союзе, а в столице Австрии – Вене.

Рассказал о ней в номере «Филателии СССР» за май 1975 г. ее инициатор и единственный участник, майор медицинской службы В. С. Сегаль. Конечно, мы можем отослать читателей к упомянутой статье, но поскольку и публикация, и событие происходили достаточно давно, не грех и повторить. Тем более что нам есть что к ней добавить. Предоставим слово автору.

«К концу войны танковый корпус, в котором я служил офицером, сражался в районе австрийского города Граца. После окончания боевых действий наш корпус был оставлен в Австрии. Многие солдаты, сержанты и офицеры не были дома по 4–5 и более лет и, естественно, очень скучали по дому. Гарнизонный Дом офицеров, открывшийся в городе Брук-на-Лейте, стал для советских воинов уголком родной земли.

Однажды, беседуя с начальником политотдела нашего корпуса... я упомянул, что у меня хранится неплохая коллекция почтовых марок СССР и коллекция на тему „Жизнь замечательных людей“ (перед отъездом на фронт я оставил их дома у матери). Их можно было бы экспонировать в Доме офицеров. Идея нашла поддержку.

В ноябре 1945 года через одного из офицеров, получивших отпуск в Советский Союз, я получил свою коллекцию и начал готовить ее к экспонированию на выставке. Работа оказалась трудоемкой, пришлось самому делать клеммташи. Только к апрелю 1946 года работа была окончена, и 17 апреля выставка была открыта в гарнизонном доме офицеров в городе Брук-на-Лейте. Выставка понравилась, и вскоре по распоряжению начальника политотдела Центральной группы войск она была переведена в Дом офицеров группы в Вену 〈...〉 ...в конце апреля 1946 года появилась необычная для венских улиц афиша на немецком и русском языках, сообщавшая о том, что 5 мая 1946 года в помещении Дома офицеров Советской Армии, разместившемся в здании Хофбург – бывшей резиденции Габсбургов, открывается филателистическая выставка из коллекции военного врача В. С. Сегаля. Вход на выставку свободный... Открытие ее было приурочено к первой годовщине победы советского народа над фашистской Германией. Выставка размесилась в одном из парадных залов, куда раньше венцы не допускались.

В экспозиции было представлено две коллекции: хронологическое собрание почтовых марок Советского Союза с 1918 по 1946 годы и тематическая коллекция „Жизнь замечательных людей“.

Выставка имела большой успех, как у воинов Советской Армии, так и у населения Вены. Вместо двух недель, как сначала предполагалось, выставка работала целый месяц».

Чем же замечательна эта выставка сегодня? Почему мы обязаны помнить и говорить о ней?

Прежде всего, она свидетельствует о жизнеспособности отечественной филателии, которая сумела выжить в жесточайших условиях войны. Далее, она говорит о превалировании содержательной составляющей коллекции перед коммерческой, что сегодня актуально как никогда.

Имела выставка, хотя может быть и кратковременное, но чрезвычайно важное политическое значение: за восемь лет немецкой оккупации жители Вены не смогли побывать ни на одной филателистической выставке, появление же советских войск предоставило им такую возможность. Это была, несомненно, первая филателистическая выставка, приуроченная к первой годовщине Победы.

И наконец, самое важное с позиции субфилателии. К выставке выпущен первый послевоенный сувенирный листок на кремовом полукартоне толщиной 0,25 и размером 179 × 258 мм. Марки красного цвета, информационный текст в нижней части листа синий, название выставки в верхней части рельефное и золотистое. Предполагаемый тираж – около 5 тыс., но реальное количество сохранившихся экземпляров меньше, чем у пресловутой «картонки». Предполагается существование «полуфабрикатов» без текста, но вопрос их сохранности ставит его под сомнение.

При этом следует отметить, что сувенирный листок, выпущенный к персональной выставке, дело чрезвычайно редкое. Подобнный случай отмечен в 1979 г. в г. Турка Львовской области по случаю персональной выставки Р. И. Приходько, тоже, кстати, ветерана Великой Отечественной войны, приуроченной к его 75-летию.

Ну, и последнее – судьба нашего героя. После Австрии он служил в Советской армии в Калининградской области, где выставлял свою олимпийскую коллекцию, а последние вести о нем поступили из Нижнего Новгорода.

Повторные отражения

Лев Вениаминович Буклер,

коллекционер, член Общества филателистов Санкт-Петербурга

Ни одно событие в филателистической жизни в СССР не вызвало появления такого количества сувенирных листков, как празднование 30-летия Победы в 1975 г. Причины этого лежали как вовне, так и внутри филателистической жизни страны.

Ключевые слова: праздник Победы, филателистическое сообщество, филателисты, эпоха сувенирных листов.

Repeated reflections

Lev V. Bouckler

Not a single event in philatelic life in the USSR caused issue of such amount of souvenir sheets, as celebration of 30-years anniversary of Victory in 1975. Reasons of it lay both outside and into philatelic life of country.

Keywords: holiday of Victory, philatelic association, philatelists, epoch of souvenir folias.

Если внимательно посмотреть каталог советских марок, то окажется, что после надпечатки «ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ 9 мая 1945 года», появившейся в августе того же года, победе над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. была посвящена серия, вышедшая в январе 1946 г, и все. Еще через месяц вышла серия в честь Парада Победы. И вплоть до 1950 г. слово «Победа» на марках практически не встречается. Выходили марки, посвященные родам войск, дням Красной и Советской армий, восстановлению народного хозяйства. Да и серия 1950 г. появилась не к 9 мая, а лишь в июне. Как официальный, праздник 9 мая советская почта отметила лишь в 1960 г., проведя специальные гашения в городах-героях Ленинграде, Сталинграде, Севастополе, Одессе и столице нашей Родины Москве. Марки к 15-летию Победы выпущены не были. Для гашения использовалась марка № 2406 с изображением скульптуры Е. В. Вучетича «Перекуем мечи на орала», незадолго до этого подаренной Н. С. Хрущевым Организации Объединенных Наций. Страна позиционировала себя как борца за мир, а не всесокрушающего победителя. Она была сильна и могуча, ей не было нужды напоминать о своих победах. Первая юбилейная серия вышла в 1965 г., и далее каждые пять лет почта возвращалась к этой тематике.

Конечно, мы понимаем, что ЦК КПСС решил «праздновать», и страна начала вспоминать, гордиться и веселиться. Однако почему эта пора пришла только через 20 лет после Победы? Что изменилось в стране и людях? Наверное, ответить на эти вопросы должны историки, а не филателисты, а их кто-то спрашивал? А многие ли среди них смогут ответить честно, если и знают ответ? Но, как говорится, «если нет гербовой бумаги, пиши на простой». Прислушаемся не к филателисту, а простому свидетелю событий, как он все это воспринимает через 50 лет.

Начнем с того, что участие в войне было не только подвигом, но и тяжелым многолетним опасным трудом, сопряженным с тяжелейшими физическими и колоссальными нравственными и моральными страданиями. Тяжким бременем лежали на душе воспоминания о ненависти к врагу, бездарном руководстве, которое не считалось с потерями для выполнения «поставленных руководством задач», незримо присутствующих за спиной особистов и заградотрядов, непотребствах, которые творились с тобой, а еще хуже – тех, которые творил ты сам. Воспоминания о погибших друзьях и покалеченных однополчанах. Да, эта тяжелая работа была сделана. Но что оказалось за ее спиной? Сколько еще было до нормальной жизни? Вернуться домой, оплакать потери, построить жилье, вырастить хлеб. До праздника ли? Да и воспоминания эти далеко не праздничные.

Двадцать лет – жизнь одного поколения – потребовалось, что бы как-то наладилась жизнь и заросли душевные раны. Появилась молодежь, которая восприняла книжную историю войны, да и в среде ветеранов выделилась группа, которой официальный вариант этой истории оказался ближе, чем собственный опыт. А к 1975 г., к 30-летию Победы, угнетающая составляющая воспоминаний сошла на нет, зато звонкая слава побед, осознание собственного героизма и величия страны стало преобладающим, и праздник Победы стал одним из ведущих в политической истории и жизни страны.

Ну а что происходило в филателистическом сообществе? Начнем с того, что до 1957 г. такого сообщества в нашей стране и не было. Министерство связи время от времени организовывало филателистические выставки, приуроченные к филателистическим и политическим юбилеям. Существовала Филателистическая контора (Книготорговое объединение государственных издательств (КОГИЗ)), занимавшаяся торговлей марками внутри страны. Были отдельные филателисты. Встречались ли они друг другом? Да. За столом на почтамте, на выходе из марочного магазина, будь он на Невском, 78, в Ленинграде, или Кузнецком мосту в Москве. В первые послевоенные годы появился и какое-то время просуществовал особый вид филателистов. Это были демобилизованные, вернувшиеся домой военные, желающие реализовать когда альбом, а когда и чемодан трофейных марок. Так что какая же это была «филателистическая жизнь»?

Переломным моментом в послевоенной филателии была филателистическая выставка в рамках Фестиваля молодежи и студентов в 1957 г. Дело не в материалах, представленных на ней, не в участниках и не в посетителях. На основе организационного комитета выставки в следующем году было образовано Московское городское общество коллекционеров (МГОК). После этого возникли общества в Ленинграде, Киеве, Минске, в прибалтийских республиках и других российских городах. Это позволило сперва московским, а затем и всем союзным коллекционерам официально и свободно собираться вместе и обмениваться марками. И хотя время от времени кто-либо из официальных лиц с озабоченным видом предупреждал, чтобы никто не махал деньгами, но ко всеобщему удовольствию торговля шла, и коллекции начали активно пополнятся. Вот теперь стало возможным говорить о появлении филателистической общественности. Количество филателистов скачками пошло вверх. А марок-то, простите, не было. Нет, с новинками дело как-то наладилось, а вот марки 5–10-летней давности уже становились проблемой. Не говоря уже о довоенных.

Лавинообразно стало увеличиваться количество филателистов, и ребром встал основной вопрос коллекционирования: где достать материал? С новинками дело утряслось довольно просто. Общества стали централизованно получать марки для своих членов, появились абонементы по обеспечению марками, отделы «Марки – почтой» в магазинах. А что со старыми выпусками? Даже прошлогодний выпуск в Ульяновске или Курске был проблемой. Полтора-два, даже пять десятков филателистов в городе не могли сформировать филателистического рынка в силу своей малочисленности, а при отсутствии запасов старых марок и в принципе. Где же имелись запасы старых марок?

Правильно, все там же. Главным образом в столице нашей Родины, меньше – в городе-герое Ленинграде, еще что-то можно было встретить в десятке других городов. Хорошо, если вы имели возможность перемещаться по стране в силу своего служебного положения. А если нет? Значит, ищи корреспондентов в «марочных» столицах, в Москве в первую очередь.

Взаимодействие столичных и периферийных филателистов всегда отличалось определенной спецификой: москвичи были дающей стороной, а все остальные – вопрошающей. И тому были объективные причины. Во-первых, в Москве были сконцентрированы основные запасы старых марок; во-вторых, им проще было «через заведующий магазин, через завсклад, через старший товаровед» достать текущий «дефицит» (надпечатки, беззубцовки, номерованные блоки), который поступал на места и с большим запозданием, и в ограниченных количествах; в третьих, в Москве проходила большая часть специальных гашений и практически все гашения первого дня. Проще всего эти проблемы разрешались с помощью денег, но монополия ценообразования, с одной стороны, и однонаправленность финансовых потоков – с другой вызывали некоторые нарекания в рядах «вопрошающих». Все претензии, однако, упирались в один и тот же ответ на вопрос: а что ты можешь дать со своей стороны? А дать-то и нечего. Отсюда и началось изыскание местных ресурсов, которые должны были противостоять столичной монополии.

Эпоху сувенирных листков (СЛ) следует отсчитывать от сувенирного листка, выпущенного к филателистической выставке, посвященной 50-летию Великой Октябрьской революции в 1967 г., когда этот термин и был впервые запущен в обращение. Это не значит, что до него СЛ не выпускались совсем, просто он оказался тем первым камнем, который привел к лавине СЛ в середине 1970-х гг. Поначалу прерогатива их выпуска принадлежала правлению Всероссийского общество филателистов (ВОФ), затем к нему подключилось МГОК, затем – республиканские и прочие местные организации.

К чести филателистов следует отметить, что первое отражение войны на СЛ носило не столько радостный, сколько мемориальный характер. Это было репродуцирование марок с портретами земляков, отдавших свои жизни за право жить своим потомкам.

Начало положила марка (№ 923) с портретом Героя Советского Союза Ханпаши Нурадилова на СЛ, выпущенном в 1972 г. в г. Грозном (ил. 1). И хотя изначально выпуск этого СЛ был приурочен к 50-летию пионерской организации, в 1975 г. на нем была сделана надпечатка, посвященная 30-летию Победы.

В 1973 г. по стране прошли празднования 30-летия со дня освобождения от фашистско-немецких захватчиков отдельных городов, которые отмечались соответствующими филателистическими выставками в Волгограде, Гомеле, Кременчуге, Харькове. В Ереване и Армавире прошли выставки, приуроченные именно к 9 мая, в Ивано-Франковске – выставка, посвященная 30-летию знаменитого Карпатского рейда партизанского отряда С. А. Ковпака. Все эти выставки сопровождались выпуском каких-либо филателистических сувениров. В Армавире это был трогательный в своей простоте памятный листок с календарным гашением, в Кременчуге и Харькове – местные конверты, в Ереване – филигранный набор СЛ, отличающихся бумагой, цветами и полиграфическими особенностями.

Особую притягательность имели СЛ Гомеля с портретом Героя Советского Союза Т. П. Бумажкова и фольгированным изображением Звезды Героя Советского Союза (ил. 2). Ивано-Франковский СЛ персонифицировали марки портретами участников рейда: начальника штаба партизанского соединения С. В. Руднева (№ 3485) и начальника разведки П. П. Вершигора, прославившегося после войны как автор романа «Люди с чистой совестью», рассказавшего о боевых буднях партизан.

В 1974 г. количество и филателистических выставок, и памятных сувениров выросло настолько, что перечислить их все просто не предоставляется возможности: в 70 городах было выпущено почти 170 сувениров. В юбилейном 1975 г. не было ни одного областного города, где бы не прошла филателистическая выставка, почти 100 филателистических обществ выпустили около трех сотен СЛ, памятных конвертов и виньеток. В 1976 г. городов, где прошли выставки, было почти столько же, но выпусков меньше, чем в предыдущем – всего 230. И если в 1975 г. основной темой был 30-летний юбилей Победы, то в 1976 г. это был 25-й съезд КПСС и его решения.

Всего за 1974–1975 гг. было выпущено порядка 300 СЛ, тематически связанных с 30-летием Победы, и в короткой статье обо всех них рассказать невозможно.

Отметим только СЛ с изображением портретов участников Великой Отечественной войны. Обычно это были земляки организаторов выставки, воины, погибшие при освобождении того или иного города, и командовавшие освобождением военачальники.

Были случаи, когда одни и те же портреты появлялись на СЛ, выпущенных в разных городах: например, марка с портретом Магомета Гаджиева появилась и на махачкалинском СЛ, поскольку он был родом из Дагестана, и на мурманском, т. к. он погиб на Северном флоте (ил. 4, 5). Марка с портретом дважды Героя Советского Союза Б. А. Сафонова (№ 926) была воспроизведена как на тульском СЛ, т. к. он был оттуда родом, так и на СЛ Мурманска и Североморска, где он сражался и герой­ски погиб (ил. 4, 6).

Рядовые: Ю. В. Смирнов (№ 3003), Кострома (ил. 7); А. Матросов (№ 2826), Уфа; В. В. Ходырев (№ 3463), Киров; У. М. Аветисян, Новороссийск (ил. 8).

Полковники: В. Б. Борсоев (№ 3855), Львов, Г. Т. Береговой (№ 3699), Винница (ил. 9).

Командующие армиями: Р. Я. Малиновский (№ 4285), Одесса; И. Д. Черняховский (№ 2402), Черкассы; Ф. И. Толбухин (№ 4358), Симферополь (ил. 10).

Руководители партизанских подразделений, кроме упомянутого выше Медведева, представлены М. И. Попудренко на черниговском СЛ и К. П. Орловский – на могилевском (ил. 11).

Пионеры Леня Голиков и Валя Котик, воевавшие в партизанских отрядах, попали на филателистические сувениры дважды: в 1966 г. на СЛ, выпущенный по случаю 1-го Всесоюзного конкурса юных филателистов, и в 1975 г. на СЛ, посвященный Юношеской филателистической выставке в Сумах (ил. 12). Строго говоря, к моменту своей гибели они уже вышли из пионерского возраста, но сегодня это несущественно.

Подпольщицы Зоя Космодемьянская, Вера Хоружа и Марите Мельникайте отдали свои жизни на территориях Подмосковья, Белоруссии и Литвы (ил. 13).

Литовские подпольщики Чепонис, Алексонис, Бориса (№ 3802) попали на СЛ Шилуте (ил. 14), а Судмалис – на СЛ, посвященный освобождению Лиепаи (ил. 15).

Особняком стоят сувениры с изображением фантастических марок и оригинальных, не воспроизводившихся ранее портретов Героев Советского Союза. Так, на СЛ Таганрога изображена несуществующая марка с портретом уроженца города Ивана Карповича Голубца, погибшего при обороне Севастополя в 1942 г. В Кременчуге к Юношеской филателистической выставке выпущены конверты и открытки с портретами комсомольцев-подпольщиков К. В. Емельяненко и Л. В. Кораб­лины (ил. 16).

В августовском номере журнала «Филателия СССР» за 1976 г. была опубликована статья И. Морина, категорически выступившего против выпуска сувенирных листков. После этого сувенирные листки с портретами участников Великой Отечественной войны больше не выпускались.

Слава героям!

Ил. 9

Ил. 11

Блокада Ленинграда в зеркале филателии

Меер Косой,

филателист-исследователь, Израиль

9 мая 2020 г. мировое сообщество будет отмечать юбилейную дату – 75 лет со дня Победы. Статья посвящена героической истории Ленинграда в период Великой Отечественной войны и написана по материалам тематической коллекции автора. Описываются отдельные листы коллекции с указанием ссылки на филателистический материал (марки или почтовые отправления).

Ключевые слова: Великая Отечественная война, блокада Ленинграда, письмо, конверт, переписка, героическая оборона, беженцы, история мировых войн.

The siege of Leningrad in the mirror of philately

Meer Kosoy

On May 9, 2020, the world community will celebrate the 75th anniversary of the Victory. The article devoted to the heroic history of Leningrad during the Great Patriotic War and based on the materials of the author's thematic collection. Individual sheets of the collection are described with references to philatelic material (stamps or postal items).

Keywords: Great Patriotic War, Leningrad blockade, letter, envelope, correspondence, heroic defense, refugees, history of world wars.

В истории Великой Отечественной войны (далее – ВОВ) к числу самых драматических сражений можно отнести героическую оборону Ленинграда в период длительной блокады. Блокада продолжалась с 8 сентября 1941 по 27 января 1944 г. – 872 дня.

Немецкий план «Барбаросса» по нападению на СССР предусматривал в числе первоочередных задач захват Ленинграда. Гитлер планировал оккупировать город не позднее декабря 1941 г. Он ненавидел Ленинград как символ революции и свободы. Из его официальных речей ясно, какая страшная судьба была уготована городу в случае его оккупации: «...С.-Петербург должен быть стерт с лица земли... Мы не заинтересованы в сохранении жизни мирного населения... Ленинград должен умереть голодной смертью...».

В сентябре 1941 г. в блокированном Ленинграде находились 2 млн 887 тыс. жителей, в том числе и 300 тыс. беженцев из Прибалтики и ближайших городов. В ходе эвакуации 1941–1943 гг. из блокадного города было вывезено около 1 млн человек. По разным подсчетам, в Ленинграде от голода, холода и обстрелов погибли от 800 тыс. до 1,5 млн человек.

История мировых войн не знает другого случая, когда город с многомиллионным населением длительное время находился в блокаде, испытывал огромные трудности: артиллерийские обстрелы и бомбежки, голод, холод и другие лишения, но, несмотря на все эти обстоятельства, жил, боролся и победил!

В соответствии с историческими периодами в коллекции выделены три больших раздела.

1.   Начало ВОВ, Ленинград готовится к обороне (с 22 июня 1941 по 8 сентября 1941 г.);

2.   Жизнь и борьба Ленинграда в течение 872 дней блокады (с 8 сентября 1941 по 27 января 1944 г.);

3.   Прорыв блокады (18 января 1943 г.) и окончание блокады Ленинграда (27 января 1944 г.).

В рамках данной статьи опубликованы только материалы, относящиеся к разделам 1 и 3.

Война началась – Ленинград готовится к обороне

В приговоре Нюрнбергского трибунала было зафиксировано: «...22 июня 1941 года без объявления войны Германия вторглась на советскую территорию в соответствии с заранее подготовленными планами», – началась ВОВ.

На рассвете того дня, в 4 часа утра, Германия вероломно нарушила договор с СССР о ненападении, ее самолеты нанесли массированные удары по аэродромам, железнодорожным узлам и группировкам советских войск в приграничной зоне. После артиллерийской подготовки в наступление на широком фронте перешли сухопутные войска Германии и ее союзников: Венгрии, Италии, Румынии и Финляндии.

По поручению правительства сообщил по радио 22 июня в 12 часов дня министр иностранных дел В. Молотов (1890–1986). Свое выступление он закончил словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Эти пророческие слова в несколько измененном виде «НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ / МЫ ПОБЕДИЛИ» были увековечены на лицевой стороне медали «За победу над Германией в Великой Отечесвтенной войне 1941–1945» (учреждена 9 мая 1945 г., ил. 2) и медали «За доблестный труд в ВОВ 1941–1945» (учреждена 6 июня 1945 г., ил. 3).

В коллекции автора статьи первый день войны иллюстрируют два уникальных конверта письма, один из которых показан на ил. 1 (адресная сторона конверта условно соединена с фрагментом обратной стороны).

Письмо было отправлено 18 июня 1941 г. из воинской части, об этом свидетельствуют обратный адрес и треугольный штамп «Красноармейское письмо / БЕСПЛАТНО». Воинская часть находилась в Буске Львовской области. Этот город на реке Западный Буг уже в первый день войны оказался в полосе боевых действий.

Письмо прибыло в Ленинград в первый день войны 22 июня 1941 г., штемпель на конверте фиксирует эту историческую дату. Уникальность этого письма заключается в том, что, как стало известно автору статьи, в момент его получения в Ленинграде отправителя уже не было в живых, он был убит утром при первой атаке немцев.

Значительный интерес представляет конверт письма на ил. 4.

На штемпеле отправления историческая дата «ЛЕНИНГРАД / 22.06.41» – первый день войны. Письмо адресовано в Резекне (Латвия). Латвия была оккупирована немецкими войсками уже в первые дни войны, например, столица Рига – 1 июля. В этом случае доставить письмо было невозможно. Для возврата письма адрес «Резекне» был зачеркнут и написано указание: «Обратно / отправителю». О том, что письмо было отправлено в Ленинград 7 августа 1941 г., свидетельствует штемпель на обратной стороне конверта.

Уже в первые часы после выступления В. Молотова в Ленинграде на заводах, в институтах и других организациях прошли массовые митинги, на которых люди выразили добровольное желание с оружием в руках встать на защиту родного города. Было принято решение в помощь Красной армии для обороны города от наступающего врага сформировать из жителей Ленинграда дополнительные дивизии войск народного ополчения. Уже на следующий день, 23 июня, в ряды народного ополчения были зачислены 45 183 добровольца, на 6 июля – 96 776 человек. Всего по Ленинграду было получено более 200 тыс. заявлений о добровольном согласии вступить в ряды войск народного ополчения. Например, только на Кировском заводе (ил. 5) было получено более 15 тыс. заявлений, многих добровольцев пришлось исключить из этого списка, т. к. завод не смог бы работать без квалифицированных кадров.

Враг быстро приближался к Ленинграду, поэтому было принято решение срочно сформировать дивизии народного ополчения (далее – ДНО). Было сформировано 10 стрелковых ДНО, каждая численностью 9–12 тыс. солдат.

Были сформированы также 67 партизанских отрядов общей численностью 2886 человек, они были отправлены в тыл немецкой армии для проведения диверсионных операций.

Каждую дивизию обслуживала своя полевая почтовая станция (далее – ППС). По номеру ППС на почтовом отправлении можно легко определить ДНО, например: ППС № 20 – ДНО № 1. Ниже представлен список ДНО и указаны присвоенные им номера ППС.

1-я гвардейская стрелковая ДНО (Володарский р-н) – ППС № 418 (80 стрелковая дивизия, далее – СД).

1-я стрелковая ДНО (Кировский р-н) – ППС № 20 (расформирована 29 сентября 1941 г.).

2-я гвардейская стрелковая ДНО (Свердловский р-н) – ППС № 473 (расформирована 23 сентября 1941 г.).

2-я стрелковая ДНО (Московский р-н) – ППС № 145 (85 СД).

3-я гвардейская стрелковая ДНО (Петроградский р-н) – ППС № 594 (44СД).

3-я стрелковая ДНО (Фрунзенский р-н) – ППС № 194 (49 СД).

4-я стрелковая ДНО (Дзержинский р-н) – ППС № 366 (86 СД).

5-я стрелковая ДНО (Куйбышевский р-н) – ППС № 753 (13 СД).

6-я стрелковая ДНО (Октябрьский р-н) – ППС № 551 (189 СД).

7-я стрелковая ДНО – ППС № 571 (56 СД).

В коллекции автора статьи имеется уникальная почтовая карточка с крайне редким почтовым адресом: «ППС № 145, 2-я ДНО, подразделение Чистякова...» (ил. 6).

Такая система адресования корреспонденции в действующую армию, при которой указывались полное наименование воинской части и даже фамилия командира подразделения, действовала только первые несколько месяцев войны.

Карточка была отправлена 9 сентября 1941 г. из Стерлитамака по указанному адресу, 17 сентября она прибыла в ППС № 145.

Дополнительную редкость этому отправлению придает бумажный ярлык, на котором отмечена причина возврата: «За невозможностью / доставить (подпись)» и календарный штемпель ППС № 145 с датой 31 сентября.

В Красной армии категорически запрещалось указывать истинную причину возврата, например, «Адресат убит». Текст возврата наподобие «Доставить невозможно» фактически всегда означал, что адресата уже нет в живых.

Военная история 2-й ДНО началась 14 июля 1941 г., когда она была срочно отправлена на фронт для отражения атак наступающего противника на Лужском рубеже обороны. Стойкость, мужество и героизм ополченцев не позволили немецким войскам преодолеть рубеж на участке, который они защищали, но при этом ополченцы понесли огромные потери убитыми и ранеными. 23 сентября 2-я ДНО была переформирована в 85-ю стрелковую дивизию Красной армии, при этом ППС № 145 продолжила обслуживать воинские подразделения 85-й дивизии.

Значительный интерес представляет конверт заказного письма, которое 9 июня 1942 г. было отправлено из ППС № 753 и получено в Ленинграде 3 июля (ил. 7).

Заказные письма из действующей армии встречаются крайне редко. Дополнительную редкость этому письму придает тот факт, что оно имеет смешанную франкировку марками СССР и Эстонии.

Номер 753 принадлежал ППС, которая обслуживала 5-ю ДНО при ее формировании. Эта дивизия 12 сентября 1941 г. была отправлена на фронт в район Пулково, где с первых дней вела тяжелые оборонительные бои. Уже 21 сентября 5-я ДНО была переименована в 13-ю стрелковую дивизию, при этом ППС № 753 продолжила обслуживать воинские подразделения 13-й дивизии.

Войска народного ополчения Ленинграда и Москвы внесли огромный вклад в дело обороны этих городов. Почта СССР 20 декабря 1941 г. отметила эти заслуги выпуском марки «Народное ополчение», которая с первых дней выпуска стала филателистической редкостью. Такая марка на письме может считаться раритетом.

Большое значение в деле защиты Ленинграда от немецких оккупантов имели работы по строительству оборонительных сооружений. В июле – августе 1941 г. более 100 тыс. ленинградцев ежедневно специальными поездами выезжали на такие работы. В общей сложности жители города отработали на строительстве оборонительных сооружений примерно 15 млн человеко-дней.

В результате их работы город получил не только многочисленные оборонительные сооружения против ведущих наступление немецких войск, например, противотанковые рвы общей протяженностью 626 км или противопехотные проволочные заграждения общей протяженностью 635 км, но также и многочисленные окопы и различные мощные укрытия для защитников города. При этом следует учесть, что у строителей оборонительных сооружений практически не было никакой техники, орудиями труда были только кирки, лопаты и носилки для переноса земли.

Одна из главных линий обороны Ленинграда заключалась в строи­тельстве оборонительных сооружений вдоль р. Луги. Лужский оборонительный рубеж представлял собой систему различных укреплений протяженностью около 300 км. Он выполнил важную роль в деле обороны Ленинграда, т. к. на этом рубеже 12 июня было остановлено продвижение танковых колонн, а затем в течение более месяца немецкие войска не могли преодолеть этот рубеж и продолжить свое наступ­ление.

Бои на Лужском рубеже позволили не только остановить наступление немецких войск на этом участке фронта, но также замедлили или остановили их наступление на других направлениях. Все это обеспечило Ленинграду некоторую передышку, таким образом, город получил возможность организовать оборону и подготовиться к дням блокады.

За мужество и героизм, проявленные защитниками города, Луге было присвоено почетное звание «Город воинской славы».

Следует отметить, что руководящие органы Ленинграда занимались не только формированием ДНО или строительством оборонительных сооружений, но также не меньше внимания и забот они уделили вопросам подготовки города к возможной длительной блокаде. Эти трудные вопросы требовали быстрого решения, и для этой цели 1 июля 1941 г. была создана Комиссия по вопросам обороны города. Возглавил эту комиссию А. Жданов (1896–1948). Эта комиссия и большинство других органов власти в городе всю войну работали в здании Смольного.

Уже в первые дни войны были проведены работы по маскировке основных городских ориентиров: кораблика на шпиле Адмиралтейства (кораблик высотой 2 м – это символ города, он установлен на шпиле на высоте 72 м) (ил. 8), а также ангела на шпиле собора Петропавловской крепости (ангел высотой 3,2 м с размахом крыльев почти 4 м установлен на шпиле на высоте 122 м) (ил. 9). Эти исторические ориентиры были позолоченными, ярко блестели на солнце, и немецкие самолеты могли их видеть за многие километры.

Лучшие альпинисты города совершили необычное «восхождение»: рискуя жизнью, без строительных лесов, и с большим грузом они смогли подняться по шпилям до высоты кораблика и ангела, набросить на них и закрепить маскировочную сетку, а затем покрыть шпили и купола маскировочной краской.

Для защиты от вражеских бомбардировок наиболее ценных исторических и архитектурных объектов Ленинграда – Зимнего дворца и Исаакиевского собора – использовали аэростаты воздушного заграждения. Аэростаты наполняли водородом, и они длительное время могли парить в воздухе над объектами на заданной высоте.

Сюжет, на котором аэростаты воздушного заграждения защищают Адмиралтейство, изображен на почтовой карточке 8 мая 1945 г. (историческая дата – день окончания ВОВ) (ил. 10), которая была отправлена из ППС в Кострому.

Высота аэростата зависела от длины троса, зафиксированного на земле. Высоту подбирали таким образом, чтобы немецкие самолеты не могли выполнить прицельное бомбометание. Дело в том, что аэростаты были снабжены взрывными устройствами, которые могли уничтожить самолет. Немецкие самолеты знали о такой опасности и стремились летать значительно выше или на большом расстоянии облетать места, где парили аэростаты.

Основную борьбу с вражескими самолетами вели многочисленные зенитные расчеты, которые были расположены в разных точках города, а также и на дальних подступах к нему.

Почтовая карточка на ил. 11 была отправлена 9 ноября 1942 г. из ППС № 871, в тот же день она поступила в военно-почтовый сортировочный пункт № 21 (далее – ВПСП), где прошла военную цензуру, и затем 13 ноября была доставлена адресату в Москву.

С первых дней ВОВ в Ленинграде велись работы не только по подготовке города к обороне, но также проводились конкретные мероприятия по спасению культурных и исторических ценностей и памятников – город всегда был одним из центров мировой культуры.

Уже 1 июля 1941 г. в глубокий тыл страны был отправлен эшелон из 27 вагонов с сокровищами Эрмитажа, среди которых, например, мировые шедевры художников Л. да Винчи, Р. Санти, Тициана, Х. Рембрандта, П. Рубенса, О. Ренуара.

В тематической коллекции желательно подтверждать даты событий календарным штемпелем с соответствующей датой и местом, где происходило событие. Такой пример представлен на ил. 12 – календарный штемпель «ЛЕНИНГРАД / 1.07.41» на фрагменте почтового отправления.

Через несколько дней в глубокий тыл страны был отправлен очередной эшелон с сокровищами Русского музея, среди которых полотна художников И. Репина, И. Айвазовского, В. Сурикова, К. Брюллова, Б. Кустодиева, И. Левитана, а также раритеты Государственной публичной библиотеки из разделов плакатов и древних манускриптов (рукописные свитки), автографы А. Пушкина. Одновременно в городе велись активные работы по сохранению многих исторических памятников. Большинство из них, например памятник Петру I «Медный всадник», один из главных символов Ленинграда, был укрыт со всех сторон толстыми бревнами.

В то время, когда Ленинград готовился к обороне, войска Красной армии на подступах к Ленинграду стремились остановить наступление противника или максимально его замедлить. Для этого они применяли такой испытанный прием, как минирование и взрыв мостов на пути движения противника.

Группа саперов под командованием Семена Байкова (1914–1941) 8 июля 1941 г. заминировала мост через реку в Пскове. Когда все воинские части Красной армии перешли по мосту на другой берег и надо было его взорвать, оказалось, что при обстреле был перебит электропровод – осуществить взрыв моста не было возможности. Искать место повреждения провода не было времени – немецкие войска уже заходили на мост. Рискуя жизнью под огнем противника, С. Байков бросился к ферме моста, где была заложен взрывчатка, и гранатой подорвал ее. Мост рухнул, враг был задержан. За этот подвиг С. Байкову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Первыми в ВОВ звание Героя Советского Союза получили летчики, защищавшие небо Ленинграда. В числе первых трех летчиков, которым было присвоено это почетное звание, был летчик-истребитель М. Жуков (1917–1943) (ил. 13). Почтовая карточка с портретом М. Жукова была издана в блокадном Ленинграде в 1942 г., художник А. Яр-Кравченко (1911–1983). Карточка была отправлена 10 сентября 1943 г. из Ленинграда в Томск, просмотрена военным цензором, редкое доплатное отправление.

В воздушном бою 29 июня 1941 г., когда у М. Жукова закончился боевой запас патронов, а немецкий бомбардировщик продолжал свой полет к Ленинграду, летчик направил свой самолет на таран бомбардировщика, который закончил свой путь в водах Псковского озера. Это был первый воздушный таран. В дальнейшем, оказываясь в безвыходном положении, этот героический подвиг повторяли многие советские летчики.

Другой пример героизма показал Зиновий Колобанов (1910–1944) – командир роты тяжелых танков КВ-1. В бою, который проходил 20 августа 1941 г. в районе Гатчины (пригород Ленинграда), его танк подбил 22 танка противника – этот рекорд сохранялся на протяжении всей войны. В этом бою под его командованием находились пять танков КВ-1, в общей сложности они уничтожили 43 танка противника.

Несмотря на упорное сопротивление Красной армии и героизм солдат, немецкие войска довольно быстро двигались к Ленинграду, образуя вокруг города кольцо блокады.

8 сентября 1941 г. немецкие войска достигли берегов Ладожского озера и замкнули кольцо вокруг Ленинграда. С этого дня началась блокада – период артиллерийских обстрелов и бомбежек, голода, холода и других невиданных лишений, и одновременно период беспримерного массового мужества и героизма жителей города, их непреклонной воли, стремления выстоять и победить.

В коллекции автора статьи начало блокады Ленинграда иллюстрирует уникальная для данной темы почтовая карточка: на ней стоят календарный штемпель отправления – «ЛЕНИНГРАД / 7.09.41» (город свободен от блокады) и календарный штемпель прибытия – «ЛЕНИНГРАД / 8.09.41» (первый день блокады). Для жителей города эти даты стали границами двух совершенно разных периодов: мирной жизни и возможной смерти.

С этого дня в истории города и его жителей начался новый период – «Ленинград блокадный». На защиту города встали солдаты, моряки, бойцы народного ополчения и горожане, в том числе школьники. Преодолев нечеловеческие лишения и трудности, защитники города проявили чудеса мужества и героизма – 872 дня они боролись и победили!

Почта посвятила героическим защитникам Ленинграда марку, которая появилась в почтовом обращении в 1942 г.

Прорыв блокады Ленинграда (18 января 1943 г.)

К концу 1942 г. обстановка вокруг Ленинграда оставалась сложной. Войска Ленинградского фронта и Балтийский флот были изолированы, отсутствовала сухопутная связь между городом и Большой землей (территорией, не оккупированной немцами). Такая связь с большими трудностями осуществлялась только по воздуху самолетами или по Дороге жизни.

Главными военными силами в деле обороны города были Ленинградский и Волховский фронты, но они были разъединены между собой выступом земли, который упирался в Ладожское озеро в районе Шлиссельбурга. Этот выступ земли между фронтами в узком месте был всего шириной 12–16 км, но за 15 месяцев его значительно укрепили, и немцы считали его неприступным.

На протяжении 1942 г. Красная армия провела две наступательные операции с целью прорыва блокады Ленинграда (в январе – апреле и в августе – октябре), но они не принесли успеха и сопровождались большими потерями в людской силе и технике.

Очередная наступательная операция с целью прорыва блокады Ленинграда получила кодовое наименование «Искра». При разработке плана этой операции был учтен печальный опыт предыдущих двух операций по прорыву блокады. Эти операции были многоцелевыми, наступательные действия велись на широком фронте военных действий, что в конечном счете и привело к их провалу.

Подготовка к операции «Искра» проходила в условиях повышенной секретности. На первом этапе перед войсками была поставлена локальная задача: на узком участке прорвать оборону противника и обеспечить соединение Ленинградского и Волховского фронтов.

Операция началась ночью 12 января 1943 г., когда бомбардировщики нанесли массированный удар по позициям противника в полосе прорыва, а также по аэродромам и железнодорожным целям.

Утром одновременно с двух сторон началась артиллерийская подготовка: на Ленинградском фронте она длилась 2 часа 20 минут, на Волховском – 1 час 45 минут.

Сразу после артиллерийской подготовки с громким криками «За Родину! За Сталина!» в атаку устремились войска пехоты при поддержке танков. Атаку вели одновременно с двух сторон войска Ленинградского фронта под командованием Л. Говорова (1895–1955) и Волховского фронта под командованием К. Мерецкова (1897–1968), общее руководство и координацию действий фронтов осуществлял К. Жуков (1896–1974).

До встречи войскам фронтов предстояло преодолеть всего 12–16 км, фактически каждому предстояло пройти только 6–8 км, но это были очень трудные километры. Путь атакующим войскам преграждали мощные оборонительные сооружения, упорное сопротивление противника и болотистая местность. Только на седьмой день упорных боев, 18 января 1943 г. атакующие войска Ленинградского и Волховского фронтов смогли встретиться в районе Шлиссельбурга – таким образом была прорвана блокада Ленинграда, город получил сухопутную связь с Большой землей.

Три дня длились жестокие бои за Шлиссельбург. Все оставшиеся в живых жители города вышли встречать своих освободителей.

Можно сказать, что восторжествовала историческая справедливость: 8 сентября 1941 г. немецкие войска захватили Шлиссельбург, с этого дня началась блокада Ленинграда. В этом же месте 18 января 1943 г. кольцо блокады было разорвано.

В коллекции автора статьи это историческое событие иллюстрируют несколько редких почтовых отправлений, в том числе карточка, изданная в 1943 г. в блокадном Ленинграде в память об этом событии (ил. 14).

Рисунок условно разделен на три части: в левой – атака пехоты при поддержке танков и самолетов, в правой – артиллерийская поддержка атаки, и над всем полем боя стоит огромное облако дыма. В центральной части карточки, на фоне контуров Адмиралтейства и Исаакиевского собора дан текст: «Блокада прорвана! / 18 января», а ниже – памятное четверостишие: «Многое забудут в мире люди, / Но, бессмертным счастием горя, / Эту дату мы не позабудем – / Восемна­дцатое января».

Карточка отправлена 29 мая 1943 г. из Калинина, где была просмотрена военным цензором № 120 и затем 17 июня доставлена адресату в Ленинград.

Карточка отправлена 22 января 1943 г. из ППС № 1115 (обслуживала Ладожскую военную флотилию), просмотрена военным цензором Балтийского флота № 43 и затем 7 февраля доставлена адресату в Каргат Новосибирской области.

Интерес представляет текст письма на обратной стороне карточки: «19 января 1943. Очень радостные известия – блокада Ленинграда прорвана. По этому поводу встретил неплохие стихи во фронтовой газете» (ил. 15).

Какая оперативность! Блокада прорвана, и в тот же день газета печатает стихотворение «Ленинград»: «Он выстоял! Гневным ударом штыка, / Разрублена вражья блокада! / Запишем в историю мы на века / Бессмертные дни Ленинграда. / Но мы не забудем, но мы не простим / На саночках детские трупы, / Зловещих пожаров удушливый дым / И черных развалин уступы...».

Прорыв блокады имел огромное политическое и символическое значение для всей страны и, в первую очередь, для жителей Ленинграда – у народа появилась надежда и вера в будущие победы над врагом.

В результате операции «Искра» был образован коридор шириной 8–11 км, который обеспечил возможность наземной связи Ленинграда с Большой землей. В кратчайшие сроки вдоль коридора была проложена железнодорожная ветка длиной 33 км и построен мост через Неву. Строительство велось одновременно с двух сторон в невероятно трудных условиях – по болотистой местности, под непрерывными артиллерийскими обстрелами и бомбежками.

При строительстве моста взрывом во льду делали лунки, в которые в два ряда забивали сваи, они вмерзали в лед и таким образом удерживались. По верху каждая пара из двух свай соединялась бревном, на них укладывали рельсы. В официальных документах эта дорога именуется «Дорогой Победы», но строители дороги и машинисты поездов называли ее «коридором смерти» из-за многочисленных жертв при строительстве и эксплуатации.

7 февраля 1943 г. на Финляндский вокзал Ленинграда прибыл первый поезд с Большой земли с продовольственными и другими товарами. Эта железнодорожная линия позволила уже в феврале начать переброску дополнительных войск и военных грузов для усиления армии, а населению – повысить нормы выдачи продовольствия, например, хлеба на 100 г. Если учесть, что до повышения эти нормы составляли для рабочих – 600 г, служащих – 500 г, других категорий и детей – 300 г, то такое повышение (особенно с 300 до 400 г) можно считать значительным.

Из Ленинграда поезда увозили на Большую землю военную продукцию ленинградских заводов и эвакуировали из города сотни тысяч жителей – это спасло им жизнь. Эта дорога функционировала до 27 января 1944 г., когда Ленинград был полностью освобожден от вражеской блокады.

Ленинград освобожден от блокады (27 января 1944 г.)

Жители Ленинграда и других городов СССР с надеждой встречали новый, 1944 г. Они верили, что в этом году Ленинград будет освобожден от вражеской блокады. О таком настроении свидетельствует, например, текст новогодней телеграммы, которая была отправлена из Тбилиси (Грузия) и получена в Ленинграде 30 декабря 1943 г. (ил. 16). В ней как уже о состоявшемся факте говорится об окончании блокады: «Поздравляем концом блокады / Бессмертной славой героических ленинградцев».

Наступательная операция по прорыву и полному снятию блокады Ленинграда началась утром 14 января 1944 г. с Ораниенбаумского плацдарма – это узкая полоска земли 65 км длиной и до 25 км в глубину. За свои малые размеры плацдарм получил ласковое название «пятачок». Он имел для Ленинграда важное стратегическое значение и с первых дней блокады героически защищал город с запада. Центром плацдарма был город Ломоносов (до 1948 г. – Ораниенбаум).

За мужество, стойкость и массовый героизм, проявленные в годы войны защитниками города, Ломоносову 23 февраля 2012 г. было присвоено почетное звание «Город воинской славы».

Перед атакой ночью саперы проделали 109 проходов в минных полях. Балтийский флот отправил на защиту Ленинграда 125 тыс. матросов и офицеров, из них были сформированы воинские части морской пехоты. Они внесли огромный вклад в оборону Ораниенбаумского плацдарма, а потом всегда находились в первых рядах атакующих. Атака оказалась полной неожиданностью для немцев, что обеспечило ее успех. К концу дня немецкая оборона была прорвана, ширина прорыва составила 10 км.

Основная атака на немецкие позиции началась со стороны Ленинграда утром 15 января 1944 г. Перед атакой была проведена мощная артиллерийская подготовка, которая длилась 1 час. Огонь по переднему краю обороны немцев вели 2300 орудий армейской артиллерии и кораблей Балтийского флота. Они выпустили более 220 тыс. снарядов и мин.

После артиллерийской подготовки в атаку пошли солдаты 42-й армии, атаку пехоты поддерживали танки. Рисунок на секретке (ил. 17) изображает характерный момент такой атаки, а стихотворный текст в четыре строки: «Победа над лютым врагом близка! / Чтоб светлые дни настали, / Вперед! – говорит нам родная страна. / Вперед! – говорит нам Сталин!» – передает атмосферу атаки.

«Секретка» была отправлена из воинской части Ленинградского фронта 13 января, 15 января она поступила в ВПСП № 2 (находился в Ленинграде), где письмо было просмотрено военным цензором и 22 января доставлено адресату.

На главном направлении удара, в центре, со стороны Пулковских высот и знаменитой обсерватории наступали солдаты-гвардейцы под командованием генерала Н. Симоняка (1901–1956). Несмотря на упорное сопротивление противника, только за первый день боев они смогли продвинуться вперед на 4 км. Благодаря тому, что улучшились погодные условия, поддержку наступающим войскам начала оказывать авиация, было выполнено более 300 боевых вылетов.

Об эффективности ударов авиации можно судить по показаниям пленного немецкого офицера: «...17-го января нас начали бомбить и обстреливать самолеты... Это был сущий ад. От моего отделения остался в живых только один солдат».

В тылу немцев партизаны организовали взрывы на различных участках железной дороги. Таким образом были нарушены коммуникации, что препятствовало доставке воинских резервов и других военных грузов противнику.

Наступающие с двух сторон (от Ораниенбаумского плацдарма и Ленинграда) воинские части в 11 часов вечера 19 января соединились. Встреча двух армий обеспечила оперативный простор для дальнейшего общего фронта наступления. Вечером Москва салютовала доблестным войскам.

Важную роль в деле прорыва блокады Ленинграда имела одновременно проведенная наступательная операция войск Волховского фронта, которые в результате трех дней тяжелых боев 20 января 1944 г. овладели Новгородом. За мужество, стойкость и массовый героизм, проявленные защитниками города, Новгороду было присвоено почетное звание «Город воинской славы» (ил. 18).

21 января войска освободили Петергоф, один из красивейших исторических пригородов Ленинграда. Картина страшных разрушений предстала перед освободителями: Большой дворец – в руинах и огне, горит Монплезир, повсюду пепел и развалины. Немцы взорвали дворец Марли, разрушили фонтаны, вырубили деревья уникального парка.

До захвата немцами Петергофа в тыл удалось эвакуировать более 14 тыс. наиболее ценных музейных предметов, но оставшиеся 16 тыс. были разграблены. Самая большая утрата военного времени – исчезновение главного символа Петергофа: фонтанной группы «Самсон, разрывающий пасть льва» (до сих пор не найдена). Она была установлена в 1735 г. в честь победы русских войск над шведами в битве под Полтавой в 1709 г.

После окончания войны по архивным документам, чертежам и фотографиям дворцы и фонтаны Петергофа были восстановлены. Скульптура «Самсон, разрывающий пасть льва» была воссоздана и в 1956 г. установлена на прежнее место. Сейчас Большой дворец Петергофа – это один из самых посещаемых туристами музеев мира.

22 января 1944 г. в Ленинграде разорвался последний снаряд. За время блокады город 611 дней подвергался интенсивным обстрелам, по нему было выпущено 148 478 снарядов, погибло около 17 тыс. человек, 34 тыс. были ранены. Как память об этих страшных днях, выбоины от снарядов сохранены на одной из колонн Исаакиевского собора, а рядом установлена памятная доска с текстом: «Это следы одного из 148 478 снарядов, выпущенных фашистами по Ленинграду в 1941–1944 гг.». Выбоины также оставлены и на основании одной из конных групп Аничкова моста, рядом установлена памятная доска.

Как напоминание о блокаде и обстрелах, на центральной улице города – Невском проспекте, на доме 4, оставлена памятная надпись: «Граждане! При артиллерийском обстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Во время блокады такие надписи были на многих домах города и часто такое предупреждение спасало людям жизнь.

Хорошие вести с фронта жители города и всей страны услышали по радио 24 января 1944 г.: «В результате стремительной атаки освобождены ближайшие исторические пригороды Ленинграда – города Пушкин и Павловск». В честь освободивших эти города войск вечером в Москве был дан салют.

Страшную картину разрушений представляли собой всемирно известные своей красотой дворцы этих пригородов, особенно Екатерининский дворец в Пушкине. В центральной части дворец не имел крыши, внутри стояли частично разрушенные и обгоревшие стены, окна и двери разбиты, на полу уникальный паркет из дорогих и редких пород дерева был уничтожен. Значительные потери были нанесены всемирно известным паркам Пушкина: 2879 деревьев были уничтожены и более 85 тыс. получили различной степени повреждения.

Главная историческая утрата – Янтарная комната, которая была символом и гордостью Екатерининского дворца. Это выдающееся произведение искусства XVII в. король Пруссии в 1716 г. подарил Петру I (1672–1725) в знак примирения между государствами.

Немцы демонтировали комнату и затем смонтировали в одном из залов Королевского замка в Кенигсберге (место, где она была изготовлена). Там комната находилась в 1942–1944 гг., но когда в апреле 1945 г. после упорных боев Красная армия захватила город, в замке комнаты уже не было, по горячим следам не удалось получить никакой информации о ее судьбе и местонахождении.

Многолетние поиски комнаты в разных местах Европы не дали результата. Было принято решение Янтарную комнату реконструировать по сохранившимся чертежам и фотографиям. Лучшие мастера янтарных дел начали работу в 1981 г., а в 2003 г., к юбилейной дате – трехсотлетию Санкт-Петербурга, комната была открыта для посетителей Екатерининского дворца.

Великолепные дворцы Пушкина были разграблены, при отступлении немцы их заминировали. Например, только в Екатерининском дворце в Пушкине саперы обезвредили 11 особо мощных мин (авиабомбы весом около 1 т каждая) и 50 противопехотных мин. Всего при разминировании дворцов и прилегающей территории саперы обнаружили и обезвредили около 8 тыс. мин. После окончания войны по архивным документам, чертежам и фотографиям Екатерининский дворец и другие основные достопримечательности Пушкина были восстановлены.

Аналогичная картина разрушений и пожаров, в результате которых были уничтожены многие всемирно известные памятники культуры, была характерна и для освобожденного Павловска.

В результате ожесточенных боев 26 января 1941 г. была освобождена Гатчина – исторический пригород Ленинграда. В честь войск, освободивших этот город, вечером в Москве был дан салют. Перед своим бегством немцы заминировали и подожгли дворец, часть парка вырублена, мосты взорваны, а вся территория изрыта противотанковыми рвами.

В настоящее время дворец и парк восстановлены в былой красе. За мужество, стойкость и массовый героизм, проявленные защитниками города, Гатчине присвоено звание «Города воинской славы».

В коллекции автора каждый день военной операции по полному снятию блокады (14–27 января 1944 г.) зафиксирован на почтовом отправлении соответствующим календарным штемпелем Ленинграда или ППС Ленинградского фронта.

27 января 1944 г. было официально объявлено об окончании блокады. В результате тяжелых боев было разгромлено до 50 вражеских дивизий, противник отброшен от города по всему фронту на 65–100 км. Люди вышли на улицы и поздравляли друг друга, царила атмосфера всеобщего ликования, в городе проходили многочисленные торжества в честь снятия блокады. Впервые за время войны единственный раз Москва передала право проведения государственного салюта из столицы в другой город. Вечером небо над Ленинградом озарил артиллерийский салют: 324 орудия дали 24 залпа в честь победителей и окончания блокады.

В ознаменование этого исторического события почта СССР выпустила блок (ил. 19), на котором изображены четыре марки «Город-герой Ленинград» с памятным текстом: «27/I-1944 года / Город Ленинград полностью освобожден от вражеской блокады». Этот блок на почтовом отправлении встречается крайне редко.

Письмо отправлено 25 ноября 1944 г. из Москвы, где было просмотрено военным цензором международной корреспонденции № 14, и получено в Нью-Йорке 8 февраля 1945 г.

В коллекции автора статьи историческая дата «27.01.44» зафиксирована на почтовой карточке календарным штемпелем ППС Ленинградского фронта. Она 28 января поступила в ВПСП № 2 (находился в Ленинграде), где была просмотрена военным цензором, и 31 января доставлена адресату.

В коллекции автора имеется еще один уникальный документ, на котором зафиксирована эта историческая дата, – карманный календарь 10 × 7 см из 12 листов (по числу месяцев). На обратной стороне листа месяца «Январь» владелец календаря сделал две исторические записи: «с 15 наши пошли в наступление» и «27-го снятие блокады» (ил. 20).

Проведенная в январе 1944 г. военная операция имела важное историческое значение не только потому, что обеспечила полное освобождение Ленинграда от блокады. Она стала «первой ласточкой», которая показала возможность проведения подобных операций с целью полного освобождения территории СССР от немецких оккупантов.

Схематический план Ленинградской наступательной операции можно увидеть на почтовой марке (ил. 21), на которой она отмечена как один из главных итогов военных действий Красной армии в 1944 г. Аналогичный план можно также увидеть и на почтовом блоке (ил. 22), где она отмечена как лучшая стратегическая наступательная операция советских вооруженных сил в 1944 г.

Не только почта СССР, но и почта США отметила историческое значение Ленинградской операции, выпустив годовые листы «Дороги к Победе» (1941–1945). В центральной части листа напечатаны карта мира и текст с названием главного исторического военного события, которое произошло в этом году в данной стране. Сверху и снизу карты расположены марки с сюжетами военной тематики. На листе 1944 г. в качестве главного события для СССР указано окончание блокады Ленинграда.

Ленинградская операция имела огромное политическое и стратегическое значение не только для СССР, но и для стран антигитлеровской коалиции. Президент США Ф. Рузвельт (1882–1945) от имени американского народа направил Ленинграду специальную грамоту «...в память о его доблестных воинах и его верных мужчинах, женщинах и детях, которые успешно защищали свой любимый город... и символизировали этим неустрашимый дух народов СССР и всех народов мира, сопротивляющихся силам агрессии».

Ленинград защищали не только армия и флот, но и жители блокадного города, которые своим трудом на оборонных и других предприятиях приближали победу над врагом. Чтобы отметить огромный вклад этих людей, советское правительство 22 декабря 1942 г. учредило медаль «За оборону Ленинграда», одну из первых медалей СССР военного времени. Торжественное награждение началось уже в апреле – мае 1943 г., когда город еще находился в кольце блокады. До конца 1945 г. медали были вручены примерно 600 тыс. блокадников. В почтовом обращении марка с изображением такой медали появилась в марте 1944 г. В дальнейшем этой почетной наградой были награждены свыше 1 млн 470 тыс. человек, из них – более 15 тыс. детей.

В 1965 г. в ознаменование 20-летия Победы в ВОВ было официально утверждено почетное звание «Город-герой». Это звание присваивается городам, которые были центрами крупнейших сражений, определивших победу советских войск в ВОВ. Ленинград был в числе первых пяти городов, получивших это звание.

Вечная память о жертвах блокады увековечена во многих памятниках, в том числе на Пискаревском мемориальном кладбище, которое в 1941–1944 гг. стало местом массовых захоронений в братских могилах жителей города и воинов Ленинградского фронта, по одним данным – 470 тыс. человек, по другим – 520 тыс.

Мемориальный комплекс был открыт 9 мая 1960 г. В центре кладбища, в конце главной аллеи была установлена шестиметровая бронзовая скульптура «Мать-Родина», которая считается одним из символов города. Фрагмент этой скульптуры был напечатан на марке ГДР (1964), а также на марке России.

Главный памятник героическим защитникам Ленинграда был построен на площади Победы и открыт в 1975 г. В центре монумента возвышается 48-метровый гранитный обелиск – символ победы народа в войне. По бокам обелиска установлены на высоких гранитных основаниях 26 бронзовых скульптурных композиций защитников Ленинграда. Одна из бронзовых групп изображена на марке. За обелиском находится подземный полукруглый зал «Блокада», где экспонируются выставки, документы и другие относящиеся к блокаде материалы.

Литература

1.     Интернет-энциклопедия «Википедия».

2.     Буров А. Блокада день за днем. Ленинград, 1979.

3.     Адамович А., Гранин Д. Блокада Ленинграда. 2014.

4.     Гланц Д. Битва за Ленинград. 1941–1944. 2008.

References

1.     Online encyclopedia “Wikipedia”.

2.     Burov A. Blockade day after day. Leningrad, 1979.

3.     Adamovich A., Granin D. Leningrad blockade. 2014.

4.     Glanz D. The battle for Leningrad. 1941–1944. 2008.

Максимафилия о ленинградском подвиге в Великой Отечественной войне

Галина Павловна Чудесова,

доктор экономических наук, профессор, член Общества филателистов Санкт-Петербурга, член-корреспондент Национальной академии филателии

Статья посвящается великому подвигу ленинградцев в борьбе с фашизмом в период Великой Отечественной войны. Автор рассказывает историю памятников Петербурга/Ленинграда, появившихся на знаках почтовой оплаты, а затем на картмаксимумах, и погашенных юбилейными печатями.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, блокада Ленинграда, город-герой, максимафилия, картмаксимумы.

Maximaphily about the heroism of Leningrad in the Great Patriotic War

Galina P. Chudesova

The article is dedicated to the Great Deed of Leningrad residents in their fighting against fascism during the Great Patriotic War. The author of the article tells us history of Petersburg/Leningrad landmarks, which appeared in the marks of the postage payment then in cart-maximums and then have been stamped by jubilee seals.

Keywords: Great Patriotic War, blockade of Leningrad, Hero City, maximaphilia, cartmaximums.

После 1960 г. практически ежегодно выпускались марки, посвященные Великой Отечественной войне, и производилось их гашение. Традиционным на ленинградскую военную тему является картмаксимум (КМ), выпущенный в честь присвоения Ленинграду звания «Города-героя» и вручения золотой звезды в знак признания стойкости, проявленной защитниками и жителями города во время войны. КМ «Панорама Ленинграда» создан на основе марки СССР из серии «Города-герои Советского Союза» и погашен 27.01.1969, в день 25-летия со дня полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады (ил. 1).

Таким КМ, созданным на основе марок, посвященных юбилейным датам, которые связаны с освобождением Ленинграда от фашистской блокады, в коллекции уделяется особое внимание. Несмотря на то, что городской пейзаж, изображенный на марке, является фоном для юбилейных атрибутов, помогая усилить величие события, он достаточно узнаваем и может служить объектом для создания КМ. Сюда можно отнести следующие:

–            КМ «Адмиралтейство», выполненные на основе марок, которые посвящены соответственно 20-й и 30-й годовщинам разгрома фашистских войск под Ленинградом;

–            КМ, посвященные защите памятников в блокадном Ленинграде, в том числе памятника В. И. Ленину у Финляндского вокзала и памятника Петру I. Для создания КМ использованы репродукции с рисунков, написанных в блокадном городе в 1942 г.

Особое место в данной теме занимают два КМ «Площадь Победы», выполненные на основе олимпийской марки. Первый – вертикальный с крупным изображением скульптурной группы «Непобежденные» (ил. 2), посвящен памятнику героическим защитникам Ленинграда в период Великой Отечественной войны (1974–1975, архитекторы В. Kаменский и С. Сперанский), второй – с панорамным изображением всей площади. КМ погашены штемпелем «Город-герой Ленинград».

В основном их гасили специальным олимпийским штемпелем в дни Олимпиады 1980 г., т. к. марка выпущена в серии «Туризм под знаком Олимпиады». Однако, на мой взгляд, гашение, связанное с победой в Великой Отечественной войне, сделало их более значимыми.

Традиционной для КМ на ленинградскую военную тему является тема «Родина-мать» (ил. 3). Скульптура установлена на Пискаревском мемориальном кладбище (1956–1960, скульпторы В. Исаева, М. Харламова) – главном месте захоронения ленинградцев, погибших во время блокады 1941–1944 гг. Для создания КМ использована марка, выпущенная в честь 25-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. КМ погашен штемпелем, соответствующим дате выхода марки. На эти темы созданы различные варианты КМ.

Особым вниманием пользуются КМ, созданные в память Д. Д. Шостаковича, который в тяжелые блокадные дни создал уникальную Седьмую симфонию. Исполненная по радио в 1942 г., она возвестила всему миру о несломленном духе ленинградцев, их мужестве и уверенности в победе. Это был триумф воли, стойкости и правого освободительного дела, за которое боролись не только жители блокадного города, но и вся страна.

Этой теме посвящены два КМ. Для первого КМ использована марка, выпущенная к 70-летию композитора в 1976 г., для второго – марка из серии «Россия. ХХ век. Культура» 2000 г. Основой для создания обоих КМ послужило изображение Петропавловской крепости как символа блокадного города. КМ погашены в дни фестивалей «Белые ночи», проведенных соответственно в эти годы.

Долгое время я лелеяла мечту показать в КМ одно и то же место в двух временных периодах – в дни войны и в мирное время. Сначала для них создавались разные КМ.

Так, на открытке, использованной при создании КМ, изображены руины Большого Петергофского дворца и Большого каскада (ил. 4). Фашистские войска, отступая, громили и жгли уникальные памятники русской культуры. Дворец Петергофа был полностью уничтожен.

На марке представлен снимок восстановленного дворца. Следовательно, соблюдено соответствие рисунков. Сравнение печального зрелища дворцовых руин с великолепием восстановленного оригинала говорит о большой любви страны к своей истории и огромном труде, вложенном в реконструкцию и реставрацию памятника.

Марка выпущена 25.12.1986 и погашена 27.05.1987 календарным штемпелем в Ленинграде, что свидетельствует об относительном соответствии времени. Поскольку Петергоф в то время уже считался районом Ленинграда, наблюдается и соответствие места.

В настоящее время пригороды восстановлены в первозданном виде, о чем свидетельствует КМ на ил. 5. Марка выпущена 05.12.2003 и получила юбилейное гашение 11.09.2005 в честь 300-летия Петродворца (это название Петергоф носил в советский период). Таким образом, на втором КМ марка, открытка и гашение соответствуют одной тематике – Петродворцу (Петергофу).

Большинство КМ, на которых изображены будни блокадного Ленинграда, например, Дворцовая и Исаакиевская площади (ил. 6 и 7), погашены постоянно действующим штемпелем «Ленинград – город-герой» в разные годы.

Как всегда, при создании мною КМ присутствует нестандартный подход. За это меня даже окрестили авангардисткой. Мне лестно такое признание моего творческого подхода. В данной теме он проявляется следующим образом. Мне удалось приобрести открытки, полностью соответствующие описанной выше идее – «показать одно и то же место в двух временах – военном и мирном». Открытки представляют собой диптих из двух фотографий: черно-белой, отражающей военный период объекта КМ, и цветной – снятой в мирное время. Такой принцип, естественно, требует увеличения размера открытки. Они имеют стандартный для Европы и уже ставший традиционным для нашей страны размер – 210 × 90. Данные нетрадиционные КМ органично дополняют коллекцию, внося в нее разнообразие. Справедливости ради нужно сказать, что в правилах максимафилии создание КМ на основе двухсюжетной открытки не разрешается, и такие изделия, если они созданы, КМ не считаются. Их называют сувенирами. Я же глубоко убеждена, что открытка, имеющая второе поле, может быть и много­сюжетной, эту тему я подробно раскрыла в книге [1]. В моей коллекции такие КМ называются нетрадиционными.

Все открытки погашены штемпелем, выпущенным к 60-летию Победы. Сюжеты КМ весьма разнообразны. Здесь Пискаревское кладбище, о котором уже упоминалось выше, Исаакиевская площадь, Невский проспект и другие сюжеты. Для создания КМ использовались все возможные марки, соответствующие сюжету. Приведем несколько примеров.

КМ «Медный всадник» (ил. 8) создан на основе марки из блока, посвященного 300-летию Санкт-Петербурга. На марке и открытке изображен знаменитый памятник Петру Первому (скульпторы Э.Фальконе и М.-А. Колло) – царю-реформатору, который поднял на дыбы не только своего коня, как авторы символически изваяли в бронзе, но и всю Россию.

Петр I – уникальная, до конца все еще не изученная личность для России:

–    основатель новой столицы России – Санкт-Петербурга;

–    создатель российского флота, корабли для которого строились на созданной им Адмиралтейской верфи, сыгравшей большую роль в развитии флота России;

–    организатор морского порта в гавани на Стрелке Васильевского острова;

–    преобразователь российской государственности, заменивший Сенатом Боярскую думу;

–    просветитель, именно при нем открыты морская, инженерная и медицинская школы.

Глубоко уважая роль Петра I в развитии российского государства, горожане тщательно охраняли в дни блокады этот памятник, ставший символом Петербурга, закрыв его мешками с песком и забив досками, как это показано на военной части открытки.

Другой КМ посвящен скульптурной группе «Укрощение коня» (скульптор П. Клодт), установленной на Аничковом мосту (ил. 9). Он создан на основе марки, также выпущенной к юбилею города. На блокадной части открытки изображен процесс спасения скульп­туры от вражеских снарядов путем закапывания в сквере перед Александринским теат­ром.

Основой сюжета третьего КМ является Петропавловская крепость (ил. 10). В качестве марочной составляющей КМ использована марка из совместного выпуска Россией и Бельгией почтовых марок, названных «Карильон». В центре композиции рисунка марки изображен карильон звонницы Петропавловского собора. Снимки обеих частей открытки – военной и мирной – сделаны со Стрелки Васильевского острова. Это самое широкое место Невы. На черно-белом снимке КМ виден нос военного корабля, стоящего на рейде и защищающего город. На переднем плане идут матросы с винтовками через плечо, опоясанные лентами с патронами. Цветной снимок сделан весной, где на фоне отраженной в невской воде Петропавловской крепости гуляют жители города по спуску к Неве на Стрелке Васильевского острова. КМ погашен штемпелем с изображением колокола из звонницы в первый день выпуска марки 15.05.2003.

Арка Главного штаба, соединяющая согласно плану К. Росси Дворцовую площадь с Невским проспектом, стала сюжетом для следующего КМ (ил. 11). На верхнем снимке красноармейцы по ул. Герцена уходят на передовую, на нижнем – праздничные толпы горожан заполняют ярко подсвеченную ул. Большая Морская (с 1918 по 1993 г. носившую имя А. И. Герцена).

На следующем КМ (ил. 12) военный парад Победы, в котором по Дворцовой площади маршируют бойцы Ленинградского фронта, сменяется праздничной демонстрацией трудящихся у стен Зимнего дворца.

Ежегодно мы отмечаем день снятия блокады Ленинграда. 27.01.2009 было проведено гашение специальным штемпелем, изготовленным к этой дате. Коллекция пополнилась еще одним КМ, посвященным Пулковской обсерватории (ил. 13). Пулковские высоты сыграли огромную роль в приближении счастливого момента освобождения Ленинграда от блокады. Для всего мира Пулковский меридиан стал символом стойкости ленинградцев в годы Великой Отечественной войны. Здесь, среди старинных корпусов, захлебнулись яростные атаки гитлеровцев. Мы видим на одном КМ руины Пулковской обсерватории и современный вид научного центра, каковым она является в настоящее время, и каковым была до войны.

Коллекция картмаксимумов, посвященных Победе нашего народа в Великой Отечественной войне, развивается и продолжает пополняться новыми экспонатами.

Трудовым будням блокадного города и послевоенному восстановлению разрушенного хозяйства посвящена целая серия КМ. В качестве примера приведу КМ, выполненный на основе марки СССР, которая была выпущена в июне 1948 г. на открытке издательства «Советский художник» 1956 г. (ил. 14). Погашен КМ календарным штемпелем 07.11.1957 г.

Литература

Чудесова Г. П. Петербург в максимафилии. СПб.: Изд-во Политехнич. университета, 2010. 231 с.

References

Chudesova G. P. Petersburg in maximaphilia. St. Petersburg: Politech University; 2010:231 p.

«Блокадный излом»

Илона Юрьевна Алеева,

заведующая отделом знаков почтовой оплаты ЦМС имени А. С. Попова

Статья посвящена выставке «Блокадный излом», созданной в Центральном музее связи имени А. С. Попова. В экспозиции представлены оригинал-макеты, печатные проекты и пробы к почтовым маркам на тему обороны Ленинграда в Великой Отечественной войне, а также письма, почтовые карточки, «секретки», прошедшие военно-полевую почту.

Ключевые слова: война, блокада, Ленинград, выставка.

“The Blockade Break”

Ilona Yu. Aleeva

The article is devoted to the exhibition “The Blockade Break”, created in the A. S. Popov Central Museum of Communications. The exhibition presents original layouts, printed designs and samples for postage stamps on the theme of the defense of Leningrad in the Great Patriotic War, as well as letters, postcards, “secret letters” that have passed the military field mail.

Keywords: war, blockade, Leningrad, exhibition.

Скрипят, скрипят по Невскому полозья.

На детских санках, узеньких, смешных,

В кастрюльках воду голубую возят,

Дрова и скарб, умерших и больных...

Скрипят полозья в городе, скрипят...

Как многих нам уже недосчитаться!

Но мы не плачем: правду говорят,

Что слезы вымерзли у ленинградцев.

О. Ф. Берггольц

Большинство филателистических и филокартических выставок, проводимых в ЦМС имени А. С. Попова, приурочено к определенным знаковым датам. Это могут быть выставки к регулярным праздникам и событиям: Новый год, День космонавтики, Олимпийские игры и т. д., – и к юбилейным датам: «К 160-летию выпуска первой почтовой марки», «Город на Неве», «Юбилей ВПС» и т. д.

Коллекции, сформированные за 148 лет существования музея, и специ­фика филателистического материала позволяют предложить материал для выставок на любую тему, любой страны и любого исторического периода.

Но есть одна особая выставка – «Блокадный излом», посвященная скорбным и трагическим 900 дням в истории нашего города. Ее самыми ценными и эксклюзивными экспонатами являются подготовительные материалы к изданию знаков почтовой оплаты: оригинал-макеты, печатные проекты и пробы, утвержденные к выпуску в военное время.

Первая марка, посвященная защите Ленинграда, выпущена 27 декабря 1942 г. (№ 843 по «Каталогу почтовых марок СССР: 1918–1974», далее – ЦФА), художник Н. Борисов (ил. 1). В едином строю с винтовками наперевес стоят моряк, солдат и ополченцы на фоне шпиля Адмиралтейства и корабельных орудий. На выставке представлен оригинал рисунка почтовой марки, утвержденный первым заместителем наркома связи СССР К. Я. Сергейчуком 14 марта 1942 г. На оригинале дан номинал «30 коп.», при печати тиража марок номинал исправлен Гознаком на «60 коп.». Интересны рукописные заметки на полях паспарту: «Сделать надпись „Привет героическим защитникам Ленинграда“» (зачеркнуто) и последующая «Смерть немецким оккупантам», которая осталась на марке в виде призыва на знамени. На выставке также представлена маркированная почтовая карточка 1943 г. с тем же рисунком, что и на марке, но дополненная текстом «XXV лет РККА и ВМФ 1918–1943» вверху и «На защиту СССР» под рисунком.

В марте 1944 г. вышла серия из четырех почтовых марок, посвященная городам-героям, с изображениями медалей за оборону данных городов. На марке (№ 883 по ЦФА) мы видим аверс медали «За оборону Ленинграда», учрежденной 22 декабря 1942 г., корабельные орудия и силуэты Адмиралтейства и Исаакиевского собора. На выставку подобраны почтовая марка, печатный проект, утвержденный 23 ноября 1943 г., и оригинал рисунка художника А. Мандрусова, утвержденный наркомом связи СССР И. Т. Пересыпкиным 14 августа 1943 г. Именно эта почтовая марка вошла в специальный почтовый блок, выпущенный в декабре 1944 г. с текстом «27/I-1944 года. Город Ленинград полностью освобожден от вражеской блокады».

В январе 1948 г. вышла в обращение серия из четырех марок «4-я годовщина прорыва блокады» (художник Е. Буланова). На выставке представлены все четыре оригинала, утвержденных министром связи СССР К. Я. Сергейчуком. Необычно, что на изображениях нет никаких военных реалий, просто виды знаковых достопримечательностей Ленинграда: Зимний дворец, Медный всадник, Смольный и Петропавловская крепость, ведь людям, уставшим от войны, хочется видеть мирные картины.

Впоследствии практически на каждую юбилейную дату прорыва блокады издавалась почтовая марка. Особенно удачна марка (№ 2866 по ЦФА), созданная ленинградским художником П. В. Кранцевичем (ил. 2). Художнику удалось воссоздать тревожную атмосферу блокадных дней. На переднем плане изображена простая женщина с уставшим лицом, в ватнике, с противогазной сумкой, перекинутой через плечо, сосредоточенно работающая на станке по производству снарядов. За крест-накрест заклеенными окнами виден затемненный город в момент воздушного налета и ведущие бой зенитчики. Каждый воин, каждый житель Ленинграда просто делает свою тяжелую, смертельно опасную работу. Недаром медалью «За оборону Ленинграда» награждались все участники защиты города: и военнослужащие, и гражданское население. Оригинал рисунка марки «Оборона Ленинграда» также представлен на выставке. Почти всегда эскизы знаков почтовой оплаты проходили цензуру, и данный оригинал утвержден не только министром связи СССР Н. Д. Псурцевым 18 сентября 1963 г., но и согласован и подписан начальником отдела пропаганды Управления пропаганды и агитации Главного политуправления советской армии генерал-майором Д. Е. Решетовым 15 сентября 1962 г., о чем имеется отметка на обороте рисунка.

Почтовая марка «К 20-летию освобождения Ленинграда от фашистской блокады» (№ 3025 по ЦФА), выпущенная в мае 1964 г., представлена на выставке в виде рабочей связки из трех предметов, иллюстрирующих этапы создания марки: оригинал, печатный проект и сама марка. На рисунке художника П. Бенделя четко виден замысел автора – гвардейская и красная орденская ленты делят рисунок на две части: на нижней – узнаваемая панорама затемненного города, лучи прожекторов в небе, зенитка и вооруженные ополченцы, на верхней части рисунка изображены та же панорама Ленинграда, но мирная, освещенная восходящим солнцем, и памятник В. И. Ленину. Все символы понятные и легко читаемые (ил. 3). Но на паспарту рисунка виден рукописный текст: «Срезать ниже орденской ленты Н. Псурцев 07.02.1964». Указание выполнено, и на печатном проекте и на почтовой марке представлен окончательный результат: панорама города и основная доминанта рисунка – памятник революционному вождю. Изображение марки стало схематичным, прямолинейным, и не совсем понятна связь с названием марки.

На выставке также представлены подготовительные материалы к юбилейным почтовым маркам, посвященным освобождению Ленинграда:

–    «Ленинград. Противовоздушная оборона в годы гитлеровской блокады» (марка № 3292 по ЦФА), выпущенная в декабре 1965 г. в серии «Города-герои Советского Союза», художники Д. Надеждин и А. Плетнев;

–    «Ледовая „Дорога жизни“ (1941–1942) в период блокады Ленинграда» (марка № 3488 по ЦФА), выпущенная в мае 1967 г., художник А. Шмидштейн;

–    «30-летие прорыва блокады Ленинграда» (марка № 4203 по ЦФА), выпущенная в январе 1973 г., художник И. Мартынов;

–    «30-летие разгрома фашистских войск под Ленинградом» (марка № 4312 по ЦФА), выпущенная в январе 1974 г., художник А. Аксамит.

Наиболее сильное впечатление производит рисунок к марке «Ледовая „Дорога жизни“» – сосредоточенное лицо шофера, руки, напряженно сжимающие руль, колонна грузовиков в багровых всполохах взрыва создают ощущение стоп-кадра из той далекой реальности. Тема Дороги жизни, проложенной по льду Ладожского озера, представлена и на почтовом конверте 1968 г. На рисунке художника А. И. Шмидштейна изображены карта с маршрутами двух путей по озеру, «Лаврово – Ваганово – Ленинград» и «Кобона – Ваганово – Ленинград», и монумент в честь героев Ладоги «Разорванное кольцо», поставленный в Ваганово 29 октября 1966 г.

Также на выставке представлены два конверта «20-летие разгрома немецко-фашистских войск под Ленинградом» 1964 г., созданные художником Е. Д. Анискиным, со спецгашением «30-летие прорыва блокады», погашенных на ленинградском почтамте 18 января 1973 г.

Наибольший интерес у посетителей всегда вызывают письма, прошедшие почту, особенно военная корреспонденция.

Огромные массы народа перемещались по стране: военные – на запад, эвакуированные – на восток, разделялись семьи, родственники, друзья, и практически единственной возможностью связи оставалась переписка. Для обеспечения резко возросших потребностей в почтовой связи появились новые виды изданий, специально предназначенных для пересылки через военно-полевую почту, созданную 1 июля 1941 г. Военные почтовые карточки в Ленинграде выпускали несколько издательств: «Искусство», Воениздат Народного комиссариата обороны, Политуправление Краснознаменного Балтийского флота, Ленинградское отделение Союза советских художников, «Музгиз» и др. По­явились специальные воинские почтовые карточки и «секретки». «Секретка» – разлинованный лист бумаги, который сгибался пополам и заклеивался специальным гуммированным клапаном. Для поддержания боевого духа на «секретках» и почтовых карточках печатали лозунги, портреты русских полководцев, стихи, а также тексты и ноты популярных песен.

На выставке представлено несколько экспонатов писем со стихами и писем-песен (ил. 4 и 5). Это литературно-музыкальные почтовые карточки с напечатанными на них текстами фронтовых или лирических песен и нот. Подобные почтовые отправления не поступали в свободную продажу, а распределялись в воинских соединениях. Об острой потребности в карточках и «секретках» на местах говорит такой пример, приведенный в книге «Битва за Ленинград»: «Политотдел 67-й армии до боев заготовил 15 тысяч открыток для описания подвигов отличившихся воинов. Уже довольно скоро, однако, этого количества оказалось недостаточно, и в части пришлось спешно отправить еще 10 тысяч открыток». Письма, карточки, «секретки», прошедшие военно-полевую почту, превратились в документальную военную летопись и, представленные на выставке, делают ее более познавательной и исторически достоверной.

Несколько экспозиционных листов представляют переписку ленинградской семьи Левитас. Это почтовые карточки с сюжетами плакатов «Хорошие вести с фронта», «Слава героям Ленинграда» (ил. 6), «секретка» со стихами Николая Брауна «О Балтике», письмо-песня «Ленинградский авиамарш» (ил. 7), два фронтовых треугольника с отметками военной цензуры, «секретка» с лозунгом «Смерть немецким оккупантам» и две телеграммы о снятии блокады, одна из которых представляет собой текст, наклеенный на страницу регистрационной книги (ил. 8).

Выставка Центрального музея связи «Блокадный излом» демонстрирует посетителям лишь небольшую часть музейных фондов, и хочется верить, что будет создано и представлено вниманию посетителей гораздо больше подобных тематических выставок.

Литература

1.     Алексеев В. А. Говорят марки // Идет война народная. [Харьков]: Харьковское книжное издательство, 1961. 1288 с., ил.

2.     Будкевич В. И. Страницы истории 1939–1945 гг. // Полевая почта. Ульяновск, 2005. 38 с., ил.

3.     Гдалин А., Земцова А. Великий подвиг на открытках // Советский коллекционер. 1965. № 3. С. 109–115.

4.     Забочень М. Победная весна // Советский коллекционер. 1985. № 23. С. 79–88.

5.     Малов Ю. Г., Малов В. Ю. Летопись Великой Отечественной войны в филателии // Оборона Ленинграда. М.: Радио и связь, 1985. 88 с., ил.

6.     Орлов В. Образ войны и победы // Советский коллекционер. 1975. № 13. С. 3–17.

7.     Рылькова Л. П. О почте, военной корреспонденции и первых марках войны // Почтовая связь. 2015. № 9. С. 20–26.

Ил. 7. Письмо-песня, прошедшее почту, «Ленинградский авиомарш», текст Д. Левоневского на мотив «Авиомарша»

Ил. 8. Телеграмма, отправленная в Самарканд из Ленинграда в январе 1944 г.

Монументы и памятники на серии специальных почтовых штемпелей «45-летие Победы советского народа
в Великой Отечественной войне» за пределами Российской Федерации

Оксана Васильевна Черняева,

хранитель музейных предметов I категории ЦМС имени А. С. Попова

На территории бывших союзных республик располагается множество памятников, посвященных подвигу советского народа во время Великой Отечественной войны. Приводится краткий анализ негативной ситуации, которая сложилась вокруг памятников, изображенных на юбилейной серии специальных почтовых штемпелей в честь 45-летия Победы советского народа. Скульптуры нередко страдают от рук вандалов либо оказываются под угрозой полного уничтожения. Отмечается неоднородность ситуации, связанной с отношением к памятникам в постсоветских странах, и выражается надежда на ее стабилизацию.

Ключевые слова: серия специальных почтовых штемпелей, памятники, Великая Отечественная война, союзные республики, война с памятниками.

Memorials and monuments on a series of special postmarks “45th anniversary of the Soviet people’s Victory in the Great Patriotic War” outside the Russian Federation

Oksana V. Chernyaeva

On the territory of the former Soviet republics there are many monuments dedicated to the feat of the Soviet people during the Great Patriotic War. A brief analysis of the negative situation that has developed around the monuments depicted on the anniversary series of special postmarks dedicated to the 45th anniversary of the Victory of the Soviet people is given. Sculptures often suffer at the hands of vandals or are in danger of complete destruction. The author notes the heterogeneity of the situation related to the attitude to monuments in post-Soviet countries, and expresses hope for its stabilization.

Keywords: series of special post stamps, monuments, Great Patriotic War, Union Republics, war with monuments.

Празднование 45-летия Победы оказалось последней юбилейной датой, отмеченной до распада СССР и создания 15 независимых государств. Подготовка к нему проходила уже под лозунгами перестроечного периода.

Серия из 25 специальных почтовых штемпелей, посвященных 45-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне, выполнена по рисункам художника А. Медведева для специального гашения 9 мая 1990 г.1 Ее можно условно разделить на две части. Тринадцать штемпелей серии были изготовлены для городов-героев. На каждом изображена медаль «Золотая Звезда», которой были удостоены 12 советских городов, а также Брестская крепость за героические действия их защитников и жителей во время Великой Отечественной войны. К ним относятся штемпели «Крепость-герой Брест, почтамт», «Город-герой Волгоград, почтамт», «Город-герой Керчь, узел связи», «Город-герой Киев, 1», «Город-герой Ленинград, почтамт», «Город-герой Минск, почтамт», «Город-герой Москва, почтамт», «Город-герой Мурманск, отделение связи 38», «Город-герой Новороссийск, узел связи», «Город-герой Одесса, почтамт», «Город-герой Севастополь, отделение связи II», «Город-герой Смоленск, почтамт», «Город-герой Тула, почтамт» (ил. 1).

Двенадцать штемпелей были выпущены для столиц союзных республик. К ним относятся штемпели «Алма-Ата, почтамт», «Ашхабад, почтамт», «Баку, почтамт», «Вильнюс, почтамт», «Душанбе, почтамт», «Ереван, почтамт», «Кишинев, почтамт», «Рига, почтамт», «Таллинн, почтамт», «Ташкент, почтамт», «Тбилиси, почтамт», «Фрунзе, почтамт» (ил. 2).

На всех штемпелях серии изображены монументы и памятники, посвященные отгремевшей войне, возведенные в советский период с 1942 по 1985 г. Среди них – памятник генерал-майору И. В. Панфилову в столице Киргизии (1942, скульпторы А. Мануйлов и О. Мануйлов), который является первым памятником в СССР, установленным в честь героя Великой Отечественной войны2 (штемпель «Фрунзе, почтамт»). В 75-летнюю годовщину со дня Великой Победы отметили 60-летие с момента открытия скульптуры «Мать-Родина» Пискаревского мемориального кладбища, изображенной на штемпеле «Город-герой Ленинград, почтамт», и памятника «Неизвестному матросу» в Одессе (штемпель «Одесса, почтамт»).

Времена, когда возле каждого памятника, посвященного Великой Отечественной войне, стояли комсомольско-пионерские посты, остались в прошлом. Современные реалии таковы, что когда в процессе работы сталкиваешься с предметами, содержащими изображения памятников, посвященных мужеству и героизму советского народа, сражавшегося с немецко-фашистскими захватчиками и одержавшего Победу ценой неимоверных усилий и колоссальных потерь, всегда невольно возникает вопрос: какова их нынешняя судьба? В большей степени этот вопрос относится к памятникам, оставшимся на территории бывших союзных республик, но справедливости ради стоит отметить, что эксцессы возникают и в России.

После распада СССР на 15 независимых государств каждое из них столкнулось с проблемой собственной идентичности и пересмотром подходов к исторической памяти. «Всех националистов объединило стремление покончить с государством „Советский Союз“ и с мифологемой „советский народ“»3. Многие из постсоветских стран отказались от образа прошлого, основанного на официальной научной историографии, и начали выстраивать «новое» прошлое на идеях угнетения российско-советским государством («старшим братом») и сплочения против врага, виноватого в бедах нации4, за неимением других объединяющих идей. Эта историческая фальсификация сыграла роль спускового механизма для действий, получивших емкое название «война с памятниками».

Памятники советского периода, в том числе посвященные Великой Отечественной войне, стали отождествляться с образом врага. Как это ни печально осознавать, Победа, за которую плечом к плечу сражались представители всех народностей многонационального советского государства, перестала для многих из них быть своей, и, как следствие, – осквернение, вандализм, переносы с мест установки, уничтожение.

Памятникам и монументам, изображение которых выгравировано на серии почтовых штемпелей «45-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне», повезло в большей степени, нежели печально известным, которые были снесены на территории бывших союзных республик и стран бывшего социалистического лагеря. Основная масса вышеозначенных памятников существуют и поныне. Но наличие физической сохранности, к сожалению, не всегда свидетельствует о благополучной ситуации.

Один из примеров – памятник, изображенный на штемпеле «Вильнюс, почтамт», возведенный в 1984 г. на территории Девятого форта (скульптор А. Амбразиунас), который символизирет боль, пытки, горе и вечную память.

Девятый форт в Каунасе более трех лет (1941–1944) был местом массового уничтожения людей и известен под названием «форт смерти». Это был первый созданный фашистами на территории СССР концентрационный лагерь, там погибло не менее 45 тыс. человек.

Удивительно, но это место, изобилующее находками в виде человеческих останков, было продано, и местные предприниматели, приватизировавшие Девятый форт, создали здесь развлекательный комплекс. Поэтому памятник, посвященный жертвам холокоста, стал соседствовать с шумными компаниями, празднующими свадьбы, дни рождения или удобно устроившимися на пикник5. Жизнь продолжается – и это прекрасно! Но при этом из памяти людской вычеркивается страница истории, которая дискредитируется и придается забвению, т. к. в таком месте при подобных обстоятельствах о ней удобнее не вспоминать.

Следующий пример: Памятник воинам Советской армии – освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков, фрагмент которого (скульптурная группа советских воинов – освободителей Риги, скульптор Л. В. Буковский) изображен на штемпеле «Рига, почтамт». Памятник стал печальным рекордсменом по количеству нападок латышских националистов. Его неоднократно оскверняли вандалы. Регулярно появляются петиции по поводу его сноса6. В 1997 г. угроза уничтожения была очень близка: группа последователей нацистских идей «Перконкрустс» привела в действие взрывное устройство, заложенное возле памятника. В результате взрыва исполнители погибли, а на его реставрацию и благоустройство территории потребовались значительные денежные средства.

В настоящее время памятнику грозит переименование и дополнение пояснительными табличками, на которых появление слова «оккупанты» неизбежно, что тождественно «психологическому демонтажу»7. Это тот случай, когда предпринимается попытка переписать историю, обеляя пособников нацистов.

Памятник воинам Советской армии – освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков в нынешней Латвии является символом защиты памяти о Великой Отечественной войне, а с 2015 г. – кульминационной точкой шествия Бессмертного полка, который в 2019 г. собрал рекордное количество участников за пределами России.

Не горит Вечный огонь у памятника умирающему солдату мемориала Славы в Ваке-парке (прежнее название – Парк Победы)
в Тбилиси, изображенного на штемпеле «Тбилиси, почтамт». В 2012 г. там планировалось установить мемориал в честь антисоветских протестов 1924 г. Он должен был почтить память Котэ Абхази – лидера национально-освободительного движения Грузии и его отряда, расстрелянных коммунистами в 1923 г., и поменять точку зрения на исторические события. Этим планам не суждено было сбыться. Грузинское правительство, пришедшее к власти после поражения политической партии М. Саакашвили, вернуло традицию празднования Дня Победы в Ваке-парке, правда, празднуют в этот день победу во Второй мировой войне, а не в Великой Отечественной8.

В течение нескольких лет в украинских СМИ муссируется тема снятия герба СССР со щита скульптуры «Родина-мать» (Музей истории Украины во Второй мировой войне, ранее мемориальный комплекс «Украинский государственный музей истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»), изображенной на штемпеле «Киев, почтамт». Закон «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрет пропаганды их символики» 2015 г. позволяет сделать это на легальных основаниях9.

Пыл инициаторов и сторонников данного решения пока останавливают финансовые и технические обстоятельства. Внесение изменений в сложную инженерную конструкцию, демонтаж даже одного элемента может привести к разбалансировке и потере всего памятника10. В связи с этим киевская «Родина-мать» находится в весьма уязвимом положении.

В апреле 2017 г. в Одессе, в парке Славы (ныне Парк Шевченко), вандалы повредили на памятнике Неизвестному матросу (штемпель «Одесса, почтамт») цифры, обозначающие дату его установки. Это событие вызвало волну возмущений местных жителей. В мэрию было отправлено требование о восстановлении памятника.

Каждый год 10 апреля, в день освобождения Одессы от немецко-фашистских захватчиков, и в День Победы к нему устремляются одесситы, чтобы почтить память советских военнослужащих11.

Следят за состоянием сохранности и поддерживают в порядке памятник героям Великой Отечественной войны в Техумарди (штемпель «Таллинн, почтамт») в составе мемориального комплекса, открытого на месте сражения 1944 г. Рядом с комплексом установлен стенд с подробной информацией о битве на острове Сааремаа. Однако от вандалов не защищен и он. Так, 26 октября 2019 г. были осквернены мемориальные камни с именами погибших советских солдат12.

Памятник советским воинам-освободителям Кишинева в годы Великой Отечественной войны, изображенный на штемпеле «Кишинев, почтамт», утрачен. Он был установлен в 1966 г. в центре Кишинева на площади Освобождения (ныне площадь Организации Объединенных Наций) перед зданием Академии наук (ил. 3). В 1968 г. вследствие ошибки проектирования прои­зошло обрушение скульптуры и разрушение монумента13.

В очень сжатый срок был изготовлен и уже в 1969 г. установлен на месте прежнего новый памятник14, получивший название «Освобождение» (ил. 4). Любопытный факт: работая над рисунком штемпеля для гашения в 1990 г., художник остановил свой выбор на уже не существующем памятнике.

Следует отметить, что судьба «Освобождения» тоже непростая. В 2014 г. над ним нависла серьезная угроза. Специальной комиссией, заседание которой со­стоя­лось в Академии наук Молдавии, было принято решение об установке памятника румынскому языку именно на том месте, где стоит «Освобождение», который планировалось переместить или снести15. Благодаря широкому общественному резонансу памятник удалось отстоять16. К 75-летию освобождения республики от немецко-фашистских захватчиков он был отреставрирован.

Последний раз церемония возложения цветов к памятнику воинам-туркменам, павшим в боях за Родину в годы Великой Отечественной войны (штемпель «Ашхабад, почтамт»), получившему в народе название «Вечный огонь» (ил. 5), состоялась 9 мая 2014 г. В рамках реконструкции исторического центра в Ашхабаде он был демонтирован для переноса на территорию мемориального комплекса «Народная память», возводимого на западной окраине города. Но установленный там памятник (ил. 6) значительно отличается от демонтированного. Вместо четырех стел, олицетворяющих раскрывающийся цветок, – пять, причем отличной от прежней формы и с основанием в виде восьмиконечной звезды17. Это уже совсем не тот «Вечный огонь», который был создан архитектором Ф. Багировым, скульптором Д. Джумаруды, инженером Ю. Бондаренко и установлен в 1970 г. в честь 25-летия Победы.

В отличие от вышеописанных сюжетов, более достойное положение у немалого количества памятников, находящихся за пределами Российской Федерации, изображенных на рассматриваемой серии штемпелей.

Является неизменным центром притяжения в памятные даты мемориал Славы в парке имени 28 гвардейцев-панфиловцев в Алма-Ате, центральная часть которого под названием «Подвиг» изображена на штемпеле «Алма-Ата, почтамт». В парке имели место случаи вандализма, но они вызвали однозначное резкое осуждение в обществе18.

Также постоянными «участниками» мероприятий по случаю годовщины Великой Победы являются монумент Победы в Душанбе (штемпель «Душанбе, почтамт»), памятник Мать-Армения в Ереване (штемпель «Ереван, почтамт»), памятник советским воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны в г. Чирчике (штемпель «Ташкент, почтамт»), памятник генералу И. В. Панфилову в Бишкеке (штемпель «Фрунзе, почтамт»), скульптура «Жажда» мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» (штемпель «Крепость-герой Брест»), памятник братьям-героям Ивану и Михаилу Цуба в Солигорском районе Минской области (штемпель «Минск, почтамт»). К ним стекаются тысячи простых горожан и официальные делегации. Здесь не бесчинствовали вандалы.

Резюмируя вышесказанное, можно отметить, что неоднородная, отчасти находящаяся в положительной динамике картина позволяет надеяться на стабилизацию ситуации с нападками на памятники, посвященные Великой Отечественной войне, на постсоветском пространстве. Потомки победителей должны помнить о беспримерном ратном подвиге боровшихся с фашизмом предков и чтить память о нем, в монументальном выражении в том числе. И они помнят и оберегают эту память вне зависимости от их географического месторасположения и риторики правящей власти. Благодаря их единству и сплоченности при защите исторической справедливости остаются в сохранности для будущих поколений многие памятники на территории бывшего СССР.

Литература

1.     Гузенкова Т. Этнонациональные проблемы в учебниках по истории (на примере Украины, Беларуси и некоторых других республик) // Национальные истории в советском и постсоветских государствах / под ред. К. Аймермахера, Г. Бордюгова. М.: АИРО-XX, 1999. С. 110–148.

2.     Константинов С. Восприятие истории народов СССР в России и исторические образы России на постсоветском пространстве / С. Константинов, А. Ушаков // Национальные истории в советском и постсоветских государствах / под ред. К. Аймермахера, Г. Бордюгова. М.: АИРО-XX, 1999. С. 46–78.

3.     Подвиг народа: Памятники Великой Отечественной войны, 1941–1945 / сост. и общ. ред. В. А. Голикова. М.: Политиздат, 1984. 341 с.

4.     Специальные почтовые штемпеля СССР // Филателия СССР. 1990. № 11. С. 40–41.

5.     Ульянов В. Исторические места и памятники Молдавии / В. Ульянов, И. Пилат. 2-е изд., доп. Кишинев: Картя Молдованескэ, 1977. 223 с.

References

1.     Guzenkova T. Etnonacional'nye problemy v uchebnikah poistorii (na primere Ukrainy, Belarusi i nekotoryh drugih respublik) [Ethno-national problems in history textbooks (on the example of Ukraine, Belarus and some other republics)]. Nacional'nye istorii v sovetskom i postsovetskih gosudarstvah [National histories in the Soviet and post-Soviet States], ed. K. Ajmermahera, G. Bordyugova. Moscow: AIRO-XX;1999:110–148. (in Russ.)

2.     Konstantinov S., Ushakov A. Vospriyatie istorii narodov SSSR v Rossii i istoricheskie obrazy Rossii na postsovetskom prostranstve [Perception of the history of the peoples of the USSR in Russia and historical images of Russia in the post-Soviet space]. Nacional'nye istorii v sovetskom i postsovetskih gosudarstvah [National histories in the Soviet and post-Soviet States], ed. K. Ajmermahera, G. Bordyugova. Moscow: AIRO-XX;1999:46–78. (in Russ.)

3.     Podvig naroda: Pamyatniki Velikoj Otechestvennoj vojny, 1941–1945 [Feat of the people: Monuments of the Great Patriotic War, 1941–1945]. Comp. and ed. V. A. Golikova. Moscow: Politizdat;1984:341 р. (in Russ.)

4.     Special'nye pochtovye shtempelya SSSR [Special postage stamps of the USSR]. Filateliya SSSR. 1990;11:40–41. (in Russ.)

5.     Ul'yanov V., Pilat I. Istoricheskie mesta i pamyatniki Moldavii [Historical places and monuments of Moldova]. Pub. 2nd, add. Kishinev: Kartya Moldovaneske;1977:223 p. (in Russ.)

Электронные ресурсы

1.     В Одессе осквернен памятник Неизвестному матросу. URL: https://ros­s­aprima­vera.ru/news/v-odesse-oskvernen-pamyatnik-sovetskim-matro­sam (дата обращения: 07.05.2020).

2.     В Эстонии на острове Сааремаа вандалы осквернили мемориал советским воинам // URL: https://ria.ru/20191026/1560255837.html?in=t (дата обращения: 11.05.2020).

3.     Губин М. Памятник освободителям: история борьбы. URL: https://lv.sputniknews.ru/Latvia/20190508/11510665/Pamyatnik-Osvobodi­te­lyam-istoriya-borby.html (дата обращения: 30.04.2020).

4.     Исчезнувшие памятники Кишинева // URL: https://locals.md/2016/ischeznuvshie-pamyatniki-kishinyova (дата обращения: 14.06.2020).

5.     Латвия надругается над Памятником советским воинам. URL: https://yandex.ru/turbo/s/rubaltic.ru/article/politika-i-obshchestvo/ 31102019-latviya-nadrugaetsya-nad-pamyatnikom-sovetskim-voinam (дата обращения: 27.04.2020).

6.     Литовское правительство продало концентрационный лагерь. URL: https://economistua.com/litovskoe-pravitelstvo-prodalo-koncentracion­nii-lager (дата обращения: 27.04.2020).

7.     Мальченко А. У осквернителей памятников в Казахстане уже есть идейные вдохновители. Такое в стране происходит впервые. URL: https://mk-kz.kz/articles/2017/05/31/u-oskverniteley-pamyatnikov-v-kazakhstane-uzhe-est-ideynye-vdokhnoviteli.html (дата обращения: 30.04.2020).

8.     Маслюженко П. Киевский монумент «Родина-мать» пока оставят с советским гербом на щите. URL: https://odnarodyna.org/content/kievskiy-monument-rodina-mat-poka-ostavyat-s-sovetskim-gerbom-na-shchite (дата обращения: 14.06.2020).

9.     Повелицына Ж. В Ашхабаде переносится на новое место мемориал «Вечный огонь». URL: http://infoabad.com/novosti-turkmenistana/v-ashhabade-perenositsja-na-novoe-mesto-memorial-vechnyi-ogon.html (дата обращения: 11.05.2020).

10.   Рябков Л. В Кишиневе горожане отстояли памятник «Освобождение». URL: https://www.kp.md/daily/26212/3096593 (дата обращения: 14.06.2020).

11.   Рябков Л. Памятник воинам-освободителям Кишинева «слижет» язык. Румынский. URL: https://www.spb.kp.ru/daily/26206/3091698 (дата обращения: 14.06.2020).

12.   Сартания К., Биджоян Т. Политика памяти: Ландшафт памяти в постсоветском Тбилиси. URL: https://caucasusedition.net/ru/memory-politics-the-post-soviet-memory-landscape-in-tbilisi (дата обращения: 04.05.2020).

13.   Сидорчик А. Со щитом, но без «совка». У киевской «Родины-матери» отнимут герб СССР. URL: https://aif.ru/politics/world/so_shchitom_no_bez_sovka_u_kievskoy_rodiny-materi_otnimut_gerb_sssr (дата обращения: 29.05.2020).

Ил. 1. Оттиски специальных почтовых штемпелей серии «45-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне». Города-герои

Ил. 2. Оттиски специальных почтовых штемпелей серии «45-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне». Столицы союзных республик

Отражение в филателии помощи Монголии Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.

Валентин Витальевич Кулаков,

советник в отставке МИД России, кандидат экономических наук, член Национальной академии филателии и Клуба любителей цельных вещей Союза филателистов России

Публикация посвящена совместной борьбе советского и монгольского народов против нацистской Германии, безвозмездной помощи Монголии Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны, нашедших отражение в монгольских почтовых эмиссиях. Через раскрытие содержания почтовых марок также затронут аспект филателистической дипломатии.

После нападения нацистской Германии на СССР 22 июня 1941 г. Монгольская Народная Республика, заявив о выполнении своих союзнических обязательств, вступила в борьбу против фашизма. Было широко развернуто патриотическое движение по оказанию помощи советскому народу. Продовольственные и промышленные товары, подарки от монгольских граждан доставлялись на фронты Великой Отечественной войны. Более полумиллиона монгольских лошадей переданы Красной армии, на личные средства монгольских граждан были построены авиаэскадрилья «Монгольский арат» и танковая бригада «Революционная Монголия».

Почта Монголии традиционно отмечала годовщины Великой Победы выпус­ком почтовых миниатюр, сюжеты которых менялись в зависимости от международной и внутренней политической ситуации. Монголия остается нашим дружественным соседом, бережно сохраняет память о славном боевом содружестве в годы Великой Отечественной войны.

Ключевые слова: Победа в Великой Отечественной войне, помощь монгольского народа Советскому Союзу в годы войны, памятник монгольской лошади «Дорогами войны», юбилеи Победы на почтовых марках Монголии.

Reflection in philately of Mongolia’s assistance to the Soviet Union during the Great Patriotic War 1941–1945

Valentin V. Kulakov

The publication is dedicated to the joint struggle of the Soviet and Mongolian peoples against Nazi Germany and free aid of Mongolia to the Soviet Union during the Great Patriotic War, which were reflected in the postal emissions of Mongolia. Through the disclosure of the contents of postage stamps, the aspect of philatelic diplomacy is also affected.

After Nazi Germany’s attack on the USSR on June 22, 1941, the Mongolian People’s Republic, declaring that it fulfilled its allied obligations, entered the battle against fascism. A broadly patriotic movement was launched to assist the Soviet people. Food and industrial goods, gifts from Mongolian citizens were delivered to the fronts of World War II. More than half a million Mongolian horses were handed over to the Red Army. At the personal funds of Mongolian citizens, the Mongolian Arat squadron and the revolutionary Mongolia tank brigade were also built.

The Mongolian Post, traditionally celebrating the anniversary of the Great Victory, regularly released postal miniatures, the plots of which changed depending on changes in the international and domestic political situation. Mongolia continues to be our friendly neighbor, carefully preserves the memory of the glorious military community in the years of the Great Patriotic War.

Keywords: Victory in the Great Patriotic War, help of the Mongolian people to the Soviet Union during the war, a monument to the Mongolian horse “Roads of war”, Victory anniversaries on postage stamps of Mongolia.

Почта Монгольской Народной Республики (МНР), а затем и почта Монголии (официальное название страны с 1992 г.) выпускала марки, посвященные различным датам Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Содержание этих почтовых эмиссий заслуживает внимание и с позиции филателистической дипломатии. Выпуски 1970–1990 гг. были регулярными, но достаточно «скупыми» в художественном решении, и показывали в первую очередь роль Советского Союза в победе над фашизмом. О вкладе Монголии в эту победу не было и намека. Такой подход вполне объясним: МНР в те годы была социалистической страной и входила в сферу влияния СССР. Лишь в 1983 г. вышел блок, посвященный помощи монгольского народа нашей стране. Он был приурочен к 40-летию создания танковой бригады «Революционная Монголия» и авиаэскадрильи «Монгольский арат».

После распада социалистической системы приоритеты Монголии изменились. Основной акцент делался на развитие сотрудничества со странами западной демократии, главным образом США. Произошло определенное охлаждение отношений между нашими странами. Это нашло отражение в монгольской филателии. Почти на 25 лет с монгольских маркок исчезла тематика Победы. Справедливости ради отметим, что выпуски, посвященные юбилейным датам совместной победы над японскими милитаристами на реке Халхин-Гол в 1939 г., появлялись регулярно.

Лишь с середины нулевых годов ХХI в., особенно после визита Президента Монголии Н. Энхбаяра в Москву в декабре 2006 г. и ответного визита тогдашнего Президента России Д. А. Медведева в августе 2009 г. в Улан-Батор, политические отношения стали улучшаться. Еще большую положительную динамику нашим отношениям придали визиты В. В. Путина в Монголию в 2014 и 2019 гг.

В 2015 и 2020 гг. почта Монголии выпустила две марки, отпечатанные в малых листах с оформленными полями, посвященные соответственно 70-й и 75-й годовщинам Победы советского народа в Великой Отечественной войне. На примере этих двух выпус­ков прослеживается смещение акцентов в раскрытии освещения Победы над фашизмом. Конечно, было бы неверно утверждать, что монгольское руководство давало конкретные указания, что и как изображать на марках. Безусловно, нет. Но люди, создававшие эти марки, живут в той политической и пропагандистской среде, которая царит в стране, и просто не могут не отражать ее, пусть вольно или невольно, в почтовых миниатюрах. Усиливающийся рост национального самосознания, процесс самоидентификации монгольского народа, определение важной роли Монголии в мировой истории неизбежно влияют и на тематику почтовых монгольских марок и характер художественного преподнесения событий.

Главенствующий элемент марки 2015 г. (ил. 1) – Орден Отечественной войны на георгиевской ленте, он размещен на фоне фотографии, запечатлевшей водружение Знамени Победы над Рейхстагом. На расположенном в центре листа купоне (ил. 2) – памятник советским воинам (Бронзовый солдат), который по настоянию эстонских властей в 2007 г. был перенесен с центральной площади на военное кладбище Таллина. Фоном служит коллаж из фотографий, рассказывающих о помощи Монголии Советскому Союзу. Изображение Бронзового солдата, конечно, можно считать случайным. Но это выглядит очень символично, демонстрируя бережное отношение монгольского народа к памятникам войны. На полях листа (ил. 3) дана надпись на монгольском, русском и английском языках: «Победа в Великой Отечественной войне – 70 лет».

В выпуске к 75-летию Победы (ил. 4) акценты расставлены уже иначе. На марке доминирующим элементом является памятник монгольской лошади – «По дорогам войны» (скульптор А. Очирболд), подаренный Москве в 2015 г. и установленный в Парке Победы в 2017 г. На заднем плане – караван навьюченных верблюдов и изображение хранящейся в Военном музее Улан-Батора бронзовой чеканки «Победа» (автор Ц. Амгалан). На полях девятимарочного листа – фотографии, отражающие различные моменты передачи монголами помощи сражающейся Красной армии, а также установленные в Улан-Баторе памятники авиа­эскадрилье «Монгольский арат», танковой бригаде «Революционная Монголия». Как видим, главная идея этого выпуска – монгольская помощь. И еще одна немаловажная деталь: на марке дана надпись на английском языке «75-я годовщина победы во Второй Мировой войне», а на полях марочного листа – на монгольском и русском «75-я годовщина Победы в Великой Отечественной войне».

Если говорить об этих двух выпусках в целом, то они дают возможность раскрыть еще одну важную страницу истории – рассказать о безвозмездной помощи монгольского народа Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны.

Монгольская Народная Республика в войне с нацистской Германией была верным союзником СССР, оказывала безвозмездную экономическую помощь, которая состояла в передаче денежных средств, теплой одежды, продовольствия, скота, приобретении на собственные средства для Красной армии танковой колоны и эскадрильи военных самолетов.

Уже в первый день войны 22 июня 1941 г. в Улан-Баторе состоялось объединенное заседание ЦК Монгольской народно-революционной партии (МНРП), Президиума Малого Хурала и Совета Министров МНР, на котором была принята специальная резолюция, осуждающая гитлеровскую агрессию против СССР. В ней также подтверждалась верность МНР союзническим обязательствам, принятым по Протоколу о взаимной помощи между МНР и СССР от 12 марта 1936 г. В Монголии считали борьбу с фашистской Германией также и своей борьбой. В Резолюции также содержался призыв к монгольскому народу развернуть патриотическое движение для оказания помощи советскому народу1.

Движение по оказанию помощи Красной армии широко развернулось по всей Монголии и проходило под лозунгом «Все для фронта! Все для Победы!». Продовольственные и промышленные товары, подарки от монгольских граждан доставлялись на фронты Великой Отечественной войны железнодорожными эшелонами, которые уходили со станции Наушки (СССР). В Монголии тогда не было железной дороги, груз до ближайшей железнодорожной станции на советской территории приходилось доставлять караванами верблюдов.

В отчете Центральной комиссии по сбору подарков для Красной Армии ЦК МНРП и Совету Министров МНР о работе с июня 1941 по конец 1943 г. отмечалось, что товары и подарки отправлялись четыре раза восемью эшелонами2. Эшелоны сопровождали многочисленные монгольские делегации, в которые входили видные партийные и государственные деятели, передовики промышленности и сельского хозяйства, работники науки и культуры. Среди них были премьер-министр Монголии, маршал Х. Чойбалсан, председатель Президиума Малого Хурала МНР Г. Бумцэдэн, секретарь ЦК МНРП Ч. Сурэнжав и командующий добровольными кавалерийскими отрядами народной само­обороны Ч. Мижид3. Возглавляли делегации генеральный секретарь ЦК МНРП Ю. Цэдэнбал и военный министр Ж. Лхагвасурэн.

Помимо эшелонов с товарами и подарками, на собранные монгольским народом средства были созданы танковая бригада «Революционная Монголия» и авиаэскадрилья «Монгольский арат». Все расходы на вещевое содержание взяли на себя трудящиеся МНР.

Танковая колона, укомплектованная 53 танками Т-34 и Т-70, 12 января 1943 г. была передана премьер-министром Монголии, маршалом Х. Чойбалсаном, личному составу 112-й танковой бригады, которая с этого момента стала именоваться «Революционная Монголия». В октябре того же года Указом Президиума Верховного Совета СССР 112-я бригада была преобразована в 44-ю гвардейскую краснознаменную танковую бригаду «Революционная Монголия». Она дошла до Берлина и за боевые заслуги была награждена советскими орденами Ленина, Кутузова, Суворова, Богдана Хмельницкого, Красной Звезды и монгольским орденом Боевого Красного Знамени. Монгольский Орден Сухэ-Батора она получила к 20-летию Победы над фашистской Германией.

На строительство самолетов для авиаэскадрильи было собрано 2 млн тугриков. 25 сентября 1943 г. 12 самолетов Ла-5 с ярко-красной надписью на фюзеляжах «Монгольский арат» были переданы 2-му гвардейскому полку 322-й истребительной авиационной дивизии. Летчики эскадрильи «Монгольский арат» участвовали в освобождении Белоруссии, Литвы, Восточной Пруссии, Польши, Германии и Чехии. За выдающиеся достижения эскадрилья была награждена орденами Монгольской Народной Республики «За боевые заслуги» и «Боевое Красное Знамя».

В 1970 г. к 25-летию победы в Великой Отечественной войне на одной из центральных магистралей Улан-Батора был установлен памятник советской танковой бригаде «Революционная Монголия»4. В 1985 г. в честь 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне в Улан-Баторе был открыт монумент авиаэскад­рильи «Монгольский арат». За два года до этого почта Монголии выпустила почтовый блок, на котором изображен боевой вылет самолетов авиаэскадрильи «Монгольский арат» и установленный в Улан-Баторе памятник танковой бригаде «Революционная Монголия» (ил. 5)5.

Одной из важнейших форм помощи Монголии фронту была закупка и безвозмездная передача лошадей для нужд Красной армии. За четыре года войны поставлено более 500 тыс. монгольских лошадей, 32 тыс. лошадей были переданы непосредственно монгольскими аратами из своих табунов6. На купоне марочного листа выпуска 2020 г. размещена фотография С. Цэгмид, тогда 19-летней девушки, которая лично передала на нужды фронта лучших лошадей из своего табуна7. Всю жизнь она проработала скотоводом, сейчас ей 96 лет. В преддверии празднования 75-летия Победы за большой вклад в укрепление дружбы, сотрудничества и сохранение исторической правды о Великой Отечественной войне она была награждена Орденом Дружбы.

Каждая пятая лошадь на фронте была монгольской. Маленькие лошадки монгольской породы отличались большой выносливостью. Генерал армии И. А. Плиев вспоминал: «Коней требовалось много. Монгольские друзья безотказно обеспечивали нас. Выносливые, невысокие, но крепко стоящие на ногах лошади, дошли до Берлина вместе с советскими танками»8. Монголы, которые в душе остаются кочевниками, с уважением и любовью относятся к лошадям. Возможно, именно это вдохновило скульптора А. Ариунболда на создание памятника монгольской лошадке «По дорогам войны», изображение которого появилось на марке в 2020 г.

Помимо продуктов питания и промышленных товаров, среди подарков СССР значились и другие вещи, изготовленные по заказу на промышленных предприятиях Монголии, в том числе и почтовые конверты. В 2009 г. автор статьи приобрел в Улан-Баторе чистый немаркированный конверт (ил. 6), который, как можно было определить по косвенным признакам, был отпечатан в Монголии в начале 1943 г. На нем на монгольском (старо-монгольская письменность) и русском языках размещены тексты «Да здравствует XXV годовщина Рабоче-Крестьянской Красной Армии!» и «Пламенный привет героической Красной Армии СССР от монгольского народа!», а также государственный герб Монгольской Народной Республики.

Однако ни предназначение этого конверта, ни его тираж тогда определить не удалось. Монгольские коллеги-филателисты ничего не смогли сообщить. Лишь через пять лет, просматривая тематические аукционные листы гонконгского аукционного дома InterAsia № 43 (январь 2014 г.) и № 44 (ноябрь 2014 г.), посвященные маркам Азии и почтовой истории, среди лотов марок и цельных вещей Монголии обнаружил этот и подобный ему конверты, но прошедшие почту (ил. 7).

Правда, устроители аукциона не совсем верно его атрибутировали. Они отнесли его к Монголии, назвав патрио­тическим конвертом, отправленным из группы советских войск в Монголии на Украину 3 февраля 1944 г. (аукцион № 44, лот 5040).

Подобная ошибка при описании была сделана и по другому конверту (аукцион № 43, лот 3933): патриотический конверт отправлен из группы советских войск в Монголии в Киргизию 1 января 1943 г. Он отличается от первого конверта текстом. Помимо лозунга «Пламенный привет героической Красной Армии СССР от монгольского народа!» и герба МНР, на нем размещены слова И. В. Сталина: «...добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев!» Эти слова прозвучали в приказе Народного комиссара обороны И. В. Сталина, опубликованном в газете «Правда» 1 мая 1942 г.

Учитывая хронологию выпуска конвертов, присвоим им условные номера: конверт тип 1 (аукцион InterAsia № 43) и конверт тип 2 (аукцион InterAsia № 44) (ил. 8).

Конверты эти были проданы: первый при эстимейте 3,5–4,0 тыс. – за 19 550 гонконгских долларов (около 1,3 тыс. долларов США). Возможно, на его цену повлияло наличие цитаты И. В. Сталина и лучшая сохранность. Второй – за 4025 гонконгских долларов (более 300 долларов США). После того как удалось определить, что одно письмо в Киргизскую ССР было отправлено 1 января 1943 г. из действующей армии – 8-й гвардейской стрелковой Режицкой ордена Ленина, Краснознаменной, ордена Суворова дивизии имени Героя Советского Союза генерал-майора И. В. Панфилова9, а второе – на Украину в г. Кролевец 3 февраля 1944 г. из прифронтового военного госпиталя, стало понятно, что чисто монгольским филателистическим материалом эти конверты можно назвать только по происхождению (печатанию), а по сути – это полноценный филателистический материал военно-полевой почты СССР периода Великой Отечественной войны.

Из статистики, приведенной в отчете Центральной комиссии по сбору подарков для Красной Армии ЦК МНРП и Совету Министров МНР о работе с июня 1941 по конец 1943 г., следует, что за указанный период в Красную армию было передано 196 тыс. почтовых конвертов (в ходе первой отправки – 36 тыс., второй – 60 тыс., третьей – 100 тыс.)10. Поэтому можно уверенно утверждать, что конверт 1-го типа мог быть отпечатан тиражом не более 30 тыс., 2-го типа – тиражом 60 тыс. Правда, при этом нельзя исключать, что в третью отправку были включены также конверты 2-го типа. Но возможно существование конверта 3-го типа, отличающегося от 1-го и 2-го иными надписями и лозунгами.

Эти конверты крайне редки, и это вполне объяснимо. Переданные боевым подразделениям Красной армии в годы Великой Отечественной войны 196 тыс. монгольских конвертов просто «утонули» в море почтовых отправлений в СССР. Ведь только писем в 1941–1945 гг. было отправлено 11,627 млрд.

И еще один штрих для того, чтобы почувствовать, что такое 196 тыс. конвертов. В статье И. Дружинина «Полевая почта №...», опубликованной в журнале «Филателия СССР» в 1975 г., автор пишет: «И если в 1940 году годовой объем почтовых отправлений по Советскому Союзу составлял 40 миллионов посылок, около 100 миллионов переводов, около 200 миллионов заказных писем и свыше полутора миллиардов простых писем, то во время войны этот поток резко увеличился. Только с почтамта Москвы на фронт отправлялось до 150 тысяч писем в сутки»11.

О некоторых художественно-графических особенностях почтовых марок СССР
и Российской Федерации, посвященных Великой Отечественной войне (к 75-летию Великой Победы)

Андрей Петрович Дьяченко,

член Союза ученых Санкт-Петербурга, член Международной ассоциации искусствоведов (AIC)

Советские марки о Великой Отечественной войне, так же как и марки постсоветского периода на эту тему, выполнены в разных стилях и манерах. Объективно отражая реалии войны и Победы языком искусства, они в совокупности создают целую панораму хода войны и ее победоносного завершения. В данной статье автор рассматривает направление в советском искусстве, которое получило название «суровый стиль». Сегодня о нем выходят все новые и новые работы: книги и статьи. Понятие постепенно углубляется, «обрастает» специа­лизированной искусствоведческой литературой. И очень важно то, что произведения этого стиля находят отражение в маркоиздании.

Ключевые слова: суровый стиль, Великая Отечественная война, марки, художники-графики, картины мастеров, упрощающая стилизация, почтовый дизайн.

About some artistic and graphic features of postage stamps of the USSR and the Russian Federation dedicated to the Great Patriotic War (to the 75th anniversary of the Great Victory)

Andrey P. Diachenko

Soviet stamps about the Great Patriotic War, as well as “post-Soviet” stamps dedicated to the same topic, are designed in different styles and manners. These stamps reflect the reality of war and Victory using the art language, in common they create a whole panorama of The Great Patriotic War and its triumphant ending. In this article the author considers a trend in Soviet art, which was named “the austere style”. Today we have a lot of new published works on it: books and articles. Gradually a term became more popular, specialized works are devoted to it. It is very important that this style manifests itself in “stamp issuing”.

Keywords: austere style, Great Patriotic War, stamps, graphic artists, masterpieces of artists, style’s simplification, post design.

Лучшие филателистические коллекции о войне и Победе – это всегда, образно говоря, эпические полотна, всесторонне отражающие великие сражения и будни войны. Марки призваны раскрывать тему войны максимально полно и делать это с использованием всей гаммы стилистических средств, которые накопила графическая традиция оформления знаков почтовой оплаты.

Термин «суровый стиль» ввел в обиход выдающийся знаток советского искусства Александр Каменский. Эффектное словосочетание подхватили пишущие об искусстве журналисты. За пятьдесят лет понятие «суровый стиль» из образного журналистского клише превратилось во вполне научный термин. Окончательно это словосочетание закрепилось на рубеже 1960-х и 1970-х гг. для обозначения целой группы новейших художественных явлений. По непонятным причинам этот термин никогда не применялся к маркам, а ведь совокупность смыслов, которые вкладывались в это понятие, вполне применима к рассуждениям о почтовом дизайне.

Важно помнить, что суровый стиль имеет в основе упрощение форм и некоторую нарочитую угловатость контуров изображаемых предметов. Нередко цвет стремится к локальному. В конце 1950-х гг. тенденция создавать картины, авторы которых стремились прежде всего к жизнеподобию, а уж во вторую очередь – к созданию соответствующего настроения, ушла в прошлое.

Советские живописцы напряженно искали новые стили, разрабатывали свои художественные методы. Тема войны облекала художника особой ответственностью, накладывала на него социально значимые обязательства. Создавать настроение, сообщать картине соответствующий пафос и патриотическое звучание помогали шедевры прошлых лет.

Это может показаться необычным, но во многих картинах о Великой Отечественной войне узнается стиль западноевропейских художников начала ХХ в., например, Фердинанда Ходлера (1853–1918). Этот талантливый швейцарский живописец уделял большое внимание исторической теме. Рисуя исторические сцены, он подчинял расположение фигур какому-то особому музыкальному ритму.

Характерно, что последователем Ходлера был выдающийся советский живописец Александр Дейнека (1899–1969), которого по праву считают одним из провозвестников сурового стиля. Подобно Ходлеру, он уделял большое внимание ритмической организации холста. Его знаменитая картина «Оборона Севастополя» вполне может быть помещена в подборку филателистических материалов по теме «Суровый стиль». Получается, что приемы Ходлера, выработанные на рубеже XIX и XX вв., получили вторую жизнь в середине прошлого века.

А из числа современных зарубежных художников следует назвать талантливого итальянца Ренато Гуттузо (1911–1987). Его смелые широкие мазки и уверенное построение энергично жестикулирующих фигур с огромными глазами и страстным выражением лиц подкупили московских живописцев своей дерзновенностью и смелостью. Известно, что во время визита в Москву Гуттузо посетил несколько мастерских московских художников, и каждый раз в мастерские набивалась толпа людей – все хотели посмотреть на знаменитого итальянского живописца. Его манера повлияла на индивидуальные стили советских живописцев, в том числе и на стиль полотен, посвященных войне.

Именно с инструментарием первой половины ХХ в. и подошли к созданию стиля нового типа советские художники. Принято считать основоположниками стиля живописцев П. Никонова, Т. Салахова и В. Попкова. В связи с 220-летием А. С. Пушкина работы Попкова появились на марках сразу нескольких стран, но тематика этих картин выходит за рамки нашей статьи. А вот картину В. Попкова «Шинель отца» хотелось бы увидеть на почтовой миниатюре.

Картины мастеров сурового стиля отличались от традиционной советской живописи, которая к середине ХХ в. порождала сотни картин, похожих на большие раскрашенные фотографии. Для того чтобы написать эти полотна, необходимо было обладать большим мастерством, и все же искусство шло дальше.

Развивалось и искусство почтовой марки. На смену детальным композициям, напоминающим классическую живопись, пришли марки, имеющие в основе принцип упрощающей стилизации. Назовем здесь серию «Города-герои» 1965 г. Художниками серии были Д. Надеждин и А. Плетнёв (ил. 1).

Этот выпуск марок был в прямом смысле новым словом в советском почтовом дизайне. Вглядимся повнимательнее в то, как решен архитектурный мотив. Миниатюрные виды городов-героев выглядят иначе, чем на марках 1940-х гг. Налицо не только явное упрощение форм, но даже и некоторая резкость в подаче образа городов. Явная графичность образов имеет в основе принцип упрощающей стилизации. В 1960-е гг. были очень модны техники гравюры на дереве и на линолеуме, и мастера марочной графики не остались в стороне.

Назовем на этих страницах и серию марок к 30-летию Победы, выпущенную в 1975 г. Марки имеют вертикальный формат (это тоже было определенным новшеством для того времени), а цветовая гамма состоит из красного и черного цветов. Художник Ю. Левиновский умышленно отказывается от мелких деталей, значительно укрупняя изображаемые формы (ил. 2).

А теперь назовем марку, посвященную блокаде Ленинграда, и изображающую водителя грузовика, едущего по Дороге жизни. Она вышла в свет 9 мая 1967 г. На марке изображен водитель грузовика, уверенно держащий руль. И здесь мы имеем некоторое огруб­­ление контуров, упрощающую стилизацию. Мастера почтового дизайна сороковых годов избегали допущений, они не могли позволить себе такую вольность, как изображение шофера без... самой кабины гру­зовика (ил. 3).

Из недавних выпусков назовем марки военной тематики, имеющие в основе картины живописца С. Н. Присекина (1958–2015). Этот талантливый художник создал немало эпических полотен, посвященных военной славе России. Марка РФ, репродуцирующая портрет маршала Г. К. Жукова, имеет среди коллекционеров огромную популярность. Это удивительный образец «сурового стиля» в живописи.

К числу миниатюр по картинам С. Н. Присекина относится и блок с портретом М. Т. Калашникова (1919–1913). Портрет знаменитого оружейника также несет черты сурового стиля со свойственной ему упрощающей стилизацией. Это новый тип портрета, характерный именно для последней трети ХХ в.

Портрет А. И. Покрышкина работы Присекина воспроизведен на марке Российской Федерации 2013 г. Это замечательный пример сурового стиля. Здесь нет привычного для советской живописи середины ХХ в. фотоподобия, но остро чувствуется характер знаменитого летчика. Марка печаталась в листах с купонами, и мы имеем счастливую возможность сравнить фотографию, помещенную на купоне, и замечательный присекинский портрет (ил. 4).

В рамках данной статьи нельзя не упомянуть немецкого художника Генриха Фогелера (1872–1942, ил. 5). Талантливый живописец и график, он в 1930-х гг. переехал в СССР и стал советским художником. Он не работал в манере социалистического реализма, так как ценил высоко авангард и советский вариант импрессионизма. Во время войны он создавал для Политуправления Красной армии произведения агитационной графики, например, рисунки для пропагандистских листовок. В них чувствовалась ориентация на тех художников, с именами которых впоследствии связывали понятие «суровый стиль». На марке ФРГ Фогелер изображен совсем молодым, он еще не знал, какие суровые испытания предстояли ему во время войны.

Мастера сурового стиля часто использовали локальный цвет. Назовем в связи с этим марку СССР с репродукцией картины М. А. Савицкого «Партизанская мадонна» (ил. 6). Она выпущена в 1983 г. в серии «Живопись Белоруссии». Перед нами еще один очень яркий образец сурового стиля. Выдающийся белорусский художник Михаил Савицкий, отражая в своих полотнах военную тему, всегда прибегал к широким обобщениям. От единичного эпизода он переходил к теме трагедии войны в целом, и это ему блестяще удавалось. Перед нами не просто женщина с ребенком, а действительно Мадонна. Савицкий как никто другой умел возвышать избранную тему почти что до библейских обобщений. Он не работал в сфере бытовой живописи, его картины – всегда сплетения символов.

Отметим, что еще одна замечательная марка с картиной М. Савицкого на аналогичный сюжет выпущена в Беларуси, но в рамках данной статьи мы рассматриваем только выпуски СССР и России, поэтому ограничимся только упоминанием об еще одной Партизанской мадонне. Ее нельзя не упомянуть, так как и эта картина отличается явными художественными достоинствами.

Марки с репродукциями произведений живописи, имеющих в основе эстетику сурового стиля, выпускали не только бывшие советские республики, но и другие страны, например, Болгария. Под влиянием советской школы живописи болгарские художники нередко создавали картины, похожие, например, на произведения Б. Неменского и Г. Коржева.

Автору этих строк посчастливилось быть сослуживцем искусствоведа и редактора Раисы Петровны Клишаровой, написавшей диссертационную работу о суровом стиле. Раиса Петровна очень много знает о советской живописи и как никто другой умеет анализировать искусство середины ХХ в. Она, скорее всего, была равнодушно к маркам, но автор этих строк многое почерпнул из бесед с Р. Клишаровой.

В год 75-летия Победы автору этих строк хотелось бы назвать еще одно очень значимое для истории искусств имя. Очень многое о суровом стиле знал выдающийся ленинградский – петербургский коллекционер Игорь Гаврилович Мямлин. Он встречался с художниками, имел в своем собрании оригинальные оттиски А. Калашникова – проекты рисунков марок и конвертов. К военной теме в искусстве Игорь Гаврилович относился очень трепетно. Он бережно хранил целый лист марок с репродукцией картины А. Лактионова «Письмо с фронта».

Именно И. Г. Мямлин мог бы написать большой обстоятельный очерк о суровом стиле в советском почтовом дизайне, но его уже нет в живых. Работая над настоящим очерком, автор вспоминал беседы с И. Г. Мямлиным и его рассказы о мастерах сурового стиля.

Нельзя не отметить, что разработка новых направлений и стилей в эпоху оттепели вовсе не отменяла классический вариант советского реалистического искусства. Манера А. Лактионова, в основе которой лежит принцип жизнеподобия, и сегодня считается неподражаемой. Подобно тому, как когда-то импрессионизм не отменял академическую живопись, так и суровый стиль не умалял достоинств картин знаменитых советских реалистов. А марки со смелыми графическими решениями не ослабляли интерес филателистов к выпускам 1940–1950-х гг., выполненным в традиционной манере. Просто марки 1960-х гг. были естественным шагом вперед в почтовом дизайне.

В заключение хочется высказать пожелание, чтобы разные направления в советском искусстве марочной графики исследовались более профильно и более глубинно (ил. 7). Почтовый дизайн нашей страны не был стилистически однородным, в нем явно прослеживаются разные направления и индивидуальные почерки конкретных мастеров, а также стили разных десятилетий. И марки, выполненные в традициях сурового стиля, составляют одну из таких цельнооформленных групп.

Литература

1.     Бродский В. Я. Искусство почтовой марки. Л.: Художник РСФСР, 1967. 160 с.

2.     Вакс И. Я. Нарисовал художник марку. Библиотека юного филателиста. Вып. 4. М.: Связь, 1978. 95 с.

3.     Дайхес И. И. Рассказ о советской почтовой марке. М.: Связьиздат, 1955. 80 с.

4.     Загорский В. Б. Каталог почтовых марок. Россия. РСФСР. СССР. СПб.: Стандарт-коллекция, 2013/2014.

5.     Каменский А. А. Романтический монтаж. М.: Советский художник, 1989. 334 с.

6.     Котырев А. Н. Почтовая марка и художник. М.: Радио и связь, 1985. 159 с.

7.     Малов Ю. Г., Малов В. Ю. Летопись Великой Отечественной войны в филателии. Библиотека юного филателиста. М.: Радио и связь, 1985. 88 с.

References

1.     Brodskij V. Ya. Iskusstvo pochtovoj marki [Art of a stamp]. Leningrad: Khudozhnik RSFSR;1967:160 p. (in Russ.)

2.     Vaks I. Ya. Narisoval hudozhnik marku [The artist drew the stamp]. Biblioteka junogo filatelista. Vyp. 4. Moscow: Svjaz’;1978:95 p. (in Russ.)

3.     Dajkhes I. I. Rasskaz o sovetskoj pochtovoj marke [The story of the Soviet postage stamp]. Moscow: Svjaz’izdat;1955:80 p. (in Russ.)

4.     Zagorskij V. B. Katalog pochtovyh marok. Rossija. RSFSR. SSSR [Catalog of postage stamps. Russia. RSFSR. USSR]. St. Petersburg: Standart-kollekcija;2013/2014. (in Russ.)

5.     Kamenskij A. A. Romanticheskij montazh [Romantic collage]. Moscow: Sovetskij khudozhnik;1989:334 p. (in Russ.)

6.     Kotyrev A. N. Pochtovaja marka i hudozhnik [Postage stamp and artist]. Moscow: Radio i svjaz’;1985:159 p. (in Russ.)

7.     Malov Yu. G., Malov V. Ju. Letopis’ Velikoj otechestvennoj vojny v filatelii. Biblioteka junogo filatelista [Chronicle of the Great Patriotic War in philately. Library of the young philatelist]. Moscow: Radio i svjaz’;1985:88 p. (in Russ.)

Скульптурные образы Родины в филателии второй половины XX столетия

Евгений Николаевич Метёлкин,

кандидат исторических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного университета

Татьяна Евгеньевна Сохор,

инженер-лаборант Санкт-Петербургского государственного университета

В статье сделана попытка рассмотреть историю создания скульптурных монументов, посвященных Родине и воздвигнутых в память о жертвах Второй мировой войны на территориях европейских стран. За основу взяты памятники, изображенные на почтовых миниатюрах разных государств.

Ключевые слова: мемориальная скульптура, памятники, Родина-мать, Великая Отечественная война, Вторая мировая война, филателия.

Motherland’s sculptural images in philately of the second half of the 20th century

Eugeniy N. Metyolkin, Tatiana E. Sokhor

There is an attempt of authors of the article to consider history of creation of the sculpture monuments dedicated to “Rodina” (Native Country, in this case Russia) and erected as monuments to victims of the Second World War at territories of all European countries. There are monuments shown in postal miniatures of different States, as a basic for author’s researches.

Keywords: sculpture monuments, monuments, Mother of Rodina (Native Country), Great Patriotic War, Second World War, philately.

Послевоенное сорокалетие XX в. было богато на создание скульптурных памятников, посвященных победе над фашизмом. Памятники, обелиски, огромные мемориалы появлялись не только на территории нашей страны, но и в освобожденных странах Европы. Наиболее интересные из них становились визитными карточками городов.

Для советских людей образ Родины-матери, ставший во время Великой Отечественной войны символом патриотизма, неоднократно был запечатлен в скульптуре. Сегодня самым известным памятником по праву считается скульптурная доминанта Мамаева кургана – «Родина-мать зовет!». Однако не менее интересные образы Родины были представлены в монументах Венгрии, ГДР, Польши, Австрии и других стран, созданных как советскими, так и европейскими скульпторами.

Визуализированный образ Родины-матери в России складывался постепенно, начиная с Петровской эпохи [6], хотя его фольклорные прототипы обнаруживаются еще в дохристианской культуре [9]. В силу различных политико-социальных изменений в России (СССР) образ постоянно менялся, отражаясь в различных произведениях искусства, а пик интереса к нему возникал, как правило, на фоне угрозы государственности. К началу Великой Отечественной войны для подъема патриотического духа советских людей этот образ вновь был востребован.

Если наиболее запоминающийся образ матери-Родины, созданный графиком И. М. Тоидзе в конце июня 1941 г., в филателии отра­зился лишь в 1965 г. к 20-летию Победы, то фотоплакат художника В. Б. Корецкого «Будь героем!» стал основой первой «военной» авторской марки [5; 10]. Два приведенных примера образа матери – две разные ипостаси в графическом искусстве. В сознании граждан СССР именно графический образ был прочно зафиксирован, став не только символом сопротивления, но и целой череды человеческих чувств – от ненависти до глубочайшей скорби и смирения. До сформирования скульптурного образа Родины-матери было еще так же далеко, как до победы.

К середине 1940-х гг. образ Родины-матери был настолько прочно внедрен в сознание и ментальность соотечественников, что именно он стал вторым, после образа советского солдата, создаваемым в монументальной пластике [9]. Отчего становится понятно, почему уже через несколько лет после окончания Великой Отечественной войны в столице побежденного врага были открыты сразу четыре огромных мемориальных комплекса, в двух из которых воспроизведены образы Родины-матери.

Очень интересными представляются образы, воплощенные в центральной фигуре «Родины-матери» мемориала в Шенхольцер-Хайде (ил. 1) и более известном, хоть и второстепенном образе «Скорбящая мать» в Трептов-парке в Берлине, созданные примерно в одно время.

Мемориал в северо-западной части парка Шенхольцер создан в 1947–1949 гг. на месте военного кладбища погибших офицеров и солдат Советской армии в боях за Берлин в последние месяцы войны по проекту советских архитекторов К. А. Соловьева, М. Беларнецева и В. Д. Королева. Доминанта комплекса – обелиск (33,5 м), перед которым установлена статуя «Родины-матери», прощающейся с погибшим, который покрыт знаменем Победы. Убитая горем, но не сломленная гордая женщина получила в европейской традиции название «Христианская пьета» или «Мать-земля» [12]. Русский же вариант «Родина-мать» по отношению к этому памятнику почти не употребляется в немецкоязычной литературе.

Автор скульптурной композиции – И. Г. Пер­шудчев, известный советский скульптор, работавший в основном на Украине. Марка с изображением мемориала была выпущена в ГДР в 1977 г. [16, S. 552].

Второй, самый известный берлинский мемориал, находящийся в Трептов-парке, был открыт 8 мая в 1949 г. Центральная фигура советского солдата, спасшего немецкую девочку, растиражирована не только в филателии разных стран, но и различных коммеморативных практиках. О скульптурах второго плана написано немного. Одна из них – «Скорбящая мать» (Mutter-Heimat) (ил. 2), расположенная у входа в мемориальный комплекс, отражена только в филателии ГДР (в каталоге – «Мать-Родина») (1970) [16, S. 508]. Автор женского образа, так же, как и главной фигуры комплекса – скульптор Е. В. Вучетич, создавший позднее незабываемые женские образы Родины в Волгограде и Киеве.

Первая попытка создания женского образа Родины в европейской монументальной скульптуре была воспроизведена в столице Венгрии Будапеште благодаря стараниям К. Е. Ворошилова. В 1947 г. в торжественной обстановке был открыт мемориал «Освобождение» (скульптор Жигмонд Кишфалуди-Штробль) [15]. Центральная фигура мемориального комплекса – девушка с пальмовой ветвью в поднятых руках – сразу же стала символом Будапешта.

Начиная с 1947 г. доминирующая скульптура этого монумента была воспроизведена в венгерской филателии восемь раз. Наиболее интересными следует назвать две марки. Одна посвящена Всемирной филателистической выставке (ил. 3), организованной созданным в 1952 г. Союзом венгерских филателистов. Выпущенный в 1970 г. к юбилею Победы оригинально вытянутый по горизонтали почтовый блок украшен двумя панорамными изображениями правого берега Дуная и горы Геллерт в 1945 и 1970 гг. (ил. 4). На рамке блока и панораме города 1970 г. – изображение основной скульптуры комплекса. На этом блоке в последний раз появилось изображение будапештской скульптуры. Что касается второй марки, то весьма показателен тот факт, что макет скульптурного образа был использован не только для дизайна городского ландшафта, но и для дизайна помещения филателистической экспозиции.

Дружба СССР и Венгерской Народной Республики в послевоенные годы XX в. позволила и в советской филателии появится изображению будапештского символа пять раз. Наиболее интересной миниатюрой следует считать марку 1975 г. (ил. 5), выпущенную к 30-летию освобождения Венгрии от фашистского ига (художник Р. Стрельников) [4, с. 118, № 4387]. Она, как и венгерская марка 1955 г. (ил. 6), сохранила первозданный вид монумента: в начале 1990-х гг. мемориал «Освобождение» был реконструирован и превращен в «Свободу» [3].

В центре Братиславы (Словакия, ранее Чехословакия), в небольшом уютном сквере находится почти забытый сегодня монумент «Победа», на пьедестале которого по-словацки написано «Советской армии-освободительнице. Благодарная Братислава». Памятник был открыт в торжественной обстановке 5 апреля 1950 г. [2]. На высоком постаменте установлена скульптура девушки с букетом цветов, бегущей навстречу войскам Красной армии. Автор памятника – словацкий скульптор Йозеф Костка [7].

В 1952 г. в ЧССР был выпущен почтовый блок, посвященный открытию в Братиславе филателистической выставки (ил. 7). На нем изображены два памятника, две достопримечательности Братиславы того времени – «Памятник болгарским партизанам» и «Победа».

Мемориальный комплекс Opfer für Österreichs Freiheit 1934–1945 («Жертвы за свободу Австрии 1934–1945 гг.») (ил. 8), находящийся на Центральном кладбище [17] Вены (Австрия), возведен в 1947 г. по проекту немецкого скульптора Фрица Кремера и архитектора Вильгельма Шютте [11]. Это был один из первых мемориалов, созданных Ф. Кремером. Он увековечивал не воинов Красной армии, а тех борцов за свободу, которые погибли в заключении в годы австрофашизма и нацистского режима (1934–1945). Памятный комплекс включает в себя два женских образа, противопоставленных друг другу и территориально, и символически: одна – убитая горем от потери родных, другая – решительная, непреклонная, готовая к обвинению, к свидетельству против фашизма. Расположенный в глубине одного из самых больших кладбищ Европы, этот мемориал сегодня почти неизвестен. Однако в 1974–1983 гг. Ф. Кремера, вице-президента Академии художеств в Берлине, привлекли к созданию почтовых миниатюр. Он создал одну из марок (1975) серии «Международные места памяти и предостережения», выпускавшейся в ГДР, и запечатлел на ней фигуру венского мемориала, сохранив этот образ на долгие годы. Другой женский образ вошел в состав конверта первого дня. Позднее копия этой скульптуры была размещена в берлинском округе Трептов перед входом на старое кладбище. Сдержанная экспрессивность фигур не сделала их символом ни матери, ни Родины. На создание незабываемого образа матери-Родины у скульптора уйдет еще несколько десятилетий.

В течение всей жизни Ф. Кремер обращался к женским образам и конкретно к образу матери: практически в любой из его мемориальных композиций присутствует тема материнства. В филателии ГДР отразилась и еще одна мемориальная скульптура Ф. Кремера, созданная по мотивам стихотворения Бертольда Брехта «О, Германия, бледная мать!» (O Deutschland, bleiche Mutter, 1933) [1, с. 143–144]. Композиция была заказана скульптору Ассоциацией жертв фашизма и установлена на месте бывшего концентрационного лагеря Маутхаузен в 1960-е гг. Изображение памятника воспроизведено на марке ГДР в 1978 г. (ил. 9).

В 1955 г. в Польше выпущены две марки с изображением сирены, символа Варшавы. На одной них увековечена дата освобождения Польши – 17 января 1945 г. (ил. 10).

Чтобы понять смысл этой идеи, необходимо вспомнить легенду о Варшавской сирене, которая вышла на берег Вислы в районе старой Варшавы и была поймана предприимчивым купцом. Услышав жалобные стоны с просьбами отпустить ее в воду, молодые поляки освободили женщину-русалку. В благодарность за их поступок сирена обещала защищать варшавян от врагов. С XIV в. сирена находится на гербе Варшавы и является символом города. К началу войны в Варшаве существовало два памятника сирене. Один, созданный в 1855 г. скульптором Константином Гегелем, стоит на центральной рыночной площади Варшавы. Другой, изваянный Людвикой Ницхова в 1939 г., поставлен на берегу Вислы [15]. И поскольку в Польше не было памятника, посвященного освобождению Варшавы от фашистов, то памятная дата была запечатлена на марке 1955 г. с изображением защитницы Варшавы сирены. Стилизованное изображение сирены было использовано в польской филателии еще раз, к 20-летию освобождения Польши (1965).

«Памятник Героям Варшавы» был открыт лишь в 1964 г. (скульптор Марьян Конечный). Его создание – от объявления конкурса до открытия – заняло почти 10 лет. В памятнике откровенно повторен символ Варшавы, и установлен он был на центральной площади города перед зданием Большого театра, получив название Варшавской Ники.

Уже в 1965 г. к 20-летию Победы был выпущен почтовый блок (ил. 11), где изображение победоносной Ники расположено на старинном гербе Варшавы. В польской филателии Варшавская Ника воспроизводилась еще дважды, в 1970 и 1975 гг.

Наиболее любопытна почтовая миниатюра 1975 г. (ил. 12), запечатлевшая место первой установки этого памятника. В конце 1995 г. памятник был демонтирован и в 1997 г. установлен в сквере рядом с автомобильной трассой Варшава – Загреб.

Изображение памятника «Варшавская Ника» так же, как и венгерский мемориал «Освобождение», использовалось в советской филателии: в 1970 г. в фоне марки «Воин-освободитель» в серии «25-летие победы советского народа в Великой Отечественной войне» и в качестве самостоятельного изображения в марке 1974 г., посвященной 30-летию образования Польской Народной Республики [4, с. 111, № 4304].

В 1972 г. в Албании в серии «Свидетельства мучеников национально-освободительной войны» были выпущены три марки, одна из которых изображала памятник «Мать-Албания» (Nëna Shqiperi), воздвигнутый в 1971 г. Он расположен на окраине столицы Албании г. Тирана, на Национальном кладбище мучеников, где похоронены албанцы, отдавшие жизни за свободу страны в период борьбы с итальянским и немецким фашизмом (1939–1944) [13]. Скульпторы памятника – Мунтас Дхрами, Кристак Рама и Шабан Халери, двое из них в 1950-е гг. учились в Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде. Особый патриотический дух советских граждан отмечал Шабан Халери, вспоминая о годах своей учебы (1952–1958) и дипломной работе: «Все мои однокурсники представили героические скульптуры. Тема войны была темой дня» [18]. Для послевоенной Албании также был характерен патриотизм, и идея образа Родины-матери была воплощена в бетоне албанскими скульпторами спустя несколько десятилетий.

Позднее изображение этой скульптуры было повторено в марке 1977 г. и почтовом блоке 2020 г. (ил. 13), а также использовано в стандартных выпусках 1976 и 1993 гг. (последний – с надпечатками), что говорит о том, что изваяние уже стало символом Албании.

Однако годы и политика не пощадили героического прошлого албанцев. Кладбище национальным мученикам постепенно превращается в арену политической борьбы, о чем свидетельствуют некоторые захоронения и памятники последних лет. Кроме того, как-то сама по себе идея Родины-матери исчезает, становясь все больше похожей на Статую Свободы.

Представители страны – победительницы во Второй мировой войне старались внедрить в культуру освобожденных стран распространенный в СССР женский образ Родины-матери. Однако в Европе он не всегда «приживался» (даже учитывая обучение некоторых из скульпторов в СССР) и иначе трактовался. Его воплощение и акцент в послевоенные годы рассматривались в зависимости от места расположения, и лишь после распада СССР в этих странах начались заметные трансформации идей памятников. Изменения в мировой политике, происходящие последние несколько десятилетий, привели к тому, что некоторые мемориалы изменились до неузнаваемости, другие – исчезли. Филателия сохранила для потомков первоначальный смысл образа и историю его создания, разослав по миру свои почтовые миниатюры.

Литература

1.     Брехт Б. Стихотворения. Рассказы. Пьесы. М.: Художественная литература, 1972. С. 143–144.

2.     Годовщина освобождения Братиславы // Правда. 1950. № 94, 6 апреля. С. 1.

3.     Евсевьев М. Ю., Сохор Т. Е. Между «Освобождением» и «Свободой» // Великая Отечественная война, войны России и проблемы исторической памяти: Материалы XLVII Международной научной конференции. Санкт-Петербург, 18 мая 2020 г. / под ред. д-ра ист. наук, проф. С. Н. Полторака. СПб.: Полторак, 2020. С. 68–73.

4.     Каталог почтовых марок СССР. 1918–1980. Ч. II: 1966–1991. СПб.: Стандарт-Коллекция, 2012. С. 118 (№ 4387).

5.     Метёлкин Е. Н. Награды СССР на почтовых марках 1941–1945 гг. // «Когда приходит почта полевая...»: Материалы VI научно-практического семинара по истории почты и филателии. СПб.: ЦМС имени А. С. Попова, 2015. С. 125–128.

6.     Рябов О. В. «Родина-мать» в истории визуальной культуры России // Вестник Тверского государственного университета. Серия: История. 2014. № 1. С. 90–113.

7.     Семенова Н. Йозеф Костка // Сто памятных дат. Художественный календарь на 1987 год. М.: Сов. художник, 1981.

8.     Тимофеев М. Ю. Помни о матери-Родине! Конкурирующие места памяти // Лабиринт. 2015. № 4. С. 43–63.

9.     Шеуджен Э. А., Потокова Э. А., Почешхов Н. А. Великая Отечественная война (1941–1945 гг.): обращение к архетипу «Родина-мать» // Великая Отечественная война, войны России и проблемы исторической памяти: Материалы XLVII Международной научной конференции. Санкт-Петербург, 18 мая 2020 г. / под ред. д-ра ист. наук, проф. С. Н. Полторака. СПб.: Полторак, 2020. С. 57–67.

10.   Шлеев В. Первая марка // Филателия. 1995. № 4. С. 1–2.

11.   Brüne G. Pathos und Sozialismus. Studien zum plastischen Werk Fritz Cremers (1906–1993). Weimar;2005:61–78. (in Ger.)

12.   Hauser H. Sorgen mit den russischen Ehrenmalen [Electronic source]. URL: https://berlingeschichte.de/bms/bmstext/9809detb.htm#seite76 (date of access: 09.05.2020). (in Ger.)

13.   Harrison M. National Martyrs’ Cemetery – Tirana [Electronic source]. URL: http://michaelharrison.org.uk/2013/06/national-martyrs-cemetery-tirana (date of access: 05.05.2020). (in Alb.)

14.   Kostyál László. Kisfaludi Strobl Zsigmond (1884–1975): élete és művészete [Electronic source]. Doktori disszertáció. Eötvös Loránd Tudományegyetem Bölcsészettudományi Kar. Budapest;2012:248 p. URL: http://doktori.btk.elte.hu/art/kostyallaszlo/dissz.pdf (date of access: 9.05.2020). (in Hun.)

15.   Kryński W. Warszawa. Stare Miasto. Warszawa;2009. (in Pol.)

16.   MICHEL. Deutschland-Katalog 2005/2006 [Electronic source]. Schwaneberger Verlag;2005:1040 s. (in Ger.)

17.   Opfergräber am Zentralfriedhof [Electronic source]. URL: http://www.viennatouristguide.at/Friedhoefe/Zentralfriedhof/Opfergraeber/o_index.htm (date of access: 09.05.2020). (in Ger.)

18.   Zholi A. Shaban Hadëri: Mos i hiqni “Pesë heronjtë e Vigut” [Electronic source]. Zemra Shqipture. 18.11.2020. URL: http://www.zemrashqiptare.net/news/5534/shaban-haderi-mos-i-hiqni-pese-heronjte-e-vigut.html (date of access: 05.05.2020). (in Alb.)

References

1.     Brecht B. Poems. Stories. Plays. Moscow: Fiction Publ.;1972:143–144. (in Russ.)

2.     Anniversary of liberation of Bratislava. Pravda newspaper. 1950;94, April 6:1. (in Russ.)

3.     Evsevev M. Yu., Sokhor T. E. Between “Liberation” and “Freedom”. The Great Patriotic War, the wars of Russia and the problems of historical memory: Materials of the XLVII International scientific conference. St. Petersburg, May 18, 2020. St. Petersburg: Poltorak Publ.;2020:68–73. (in Russ.)

4.     Catalog of postage stamps of the USSR. 1918–1980. Part II: 1966–1991. St. Petersburg: Standard-Collection Publ.;2012. (in Russ.)

5.     Metelkin E. N. Awards of the USSR on postage stamps of 1941–1945. “When the field mail comes...”: Materials of the VI scientific-practical seminar on the history of mail and philately. Saint Petersburg: A. S. Popov CMC Publ.;2015:125–128. (in Russ.)

6.     Ryabov O. V. “Motherland” in the history of visual culture of Russia. Bulletin of the Tver State University. Series: History. 2014;1:90–113. (in Russ.)

7.     Semenova N. Joseph Kostka. One hundred memorable dates. Art calendar for 1987. Moscow: Sov. Artist Publ.;1981. (in Russ.)

8.     Timofeev M. Yu. Remember about mother-Motherland! Competing memory locations. Labirint. 2015;4:43–63. (in Russ.)

9.     Sheudzhen E. A., Potokova E. A., Pocheshkhov N. A. The Great Patriotic war (1941–1945): an appeal to the archetype “Motherland”. The Great Patriotic war, the wars of Russia and the problems of historical memory: Materials of the XLVII International scientific conference St. Petersburg, May 18, 2020. St. Petersburg: Poltorak Publ.;2020:57–67. (in Russ.)

10.   Shleev V. First stamp. Philately. 1995;4:1–2. (in Russ.)

11.   Brüne G. Pathos und Sozialismus. Studien zum plastischen Werk Fritz Cremers (1906–1993). Weimar;2005:61–78. (in Ger.)

12.   Hauser H. Sorgen mit den russischen Ehrenmalen [Electronic source]. URL: https://berlingeschichte.de/bms/bmstext/9809detb.htm#seite76 (date of access: 09.05.2020). (in Ger.)

13.   Harrison M. National Martyrs’ Cemetery – Tirana [Electronic source]. URL: http://michaelharrison.org.uk/2013/06/national-martyrs-cemetery-ti­ra­na/ (date of access: 05.05.2020). (in Alb.)

14.   Kostyál László. Kisfaludi Strobl Zsigmond (1884–1975): élete és művészete [Electronic source]. Doktori disszertáció. Eötvös Loránd Tudományegyetem Bölcsészettudományi Kar. Budapest;2012:248 p. URL: http://doktori.btk.elte.hu/art/kostyallaszlo/dissz.pdf (date of access: 9.05.2020). (in Hun.)

15.   Kryński W. Warszawa. Stare Miasto. Warschau;2009. (in Pol.)

16.   MICHEL. Deutschland-Katalog 2005/2006 [Electronic source]. Schwane­berger Verlag;2005:1040 s. (in Ger.)

17.   Opfergräber am Zentralfriedhof [Electronic source]. URL: http://www.viennatouristguide.at/Friedhoefe/Zentralfriedhof/Opfergraeber/o_index.htm (date of access: 09.05.2020). (in Ger.)

18.   Zholi A. Shaban Hadëri: Mos i hiqni “Pesë heronjtë e Vigut” [Electronic source]. Zemra Shqipture. 18.11.2020. URL: http://www.zemrashqiptare.net/news/5534/shaban-haderi-mos-i-hiqni-pese-heronjte-e-vigut.html (date of access: 05.05.2020). (in Alb.)

Великая Отечественная война на белорусской земле на почтовых марках

Евгений Владимирович Глазырин,

старший преподаватель Полоцкого государственного университета (Республика Беларусь)

Татьяна Евгеньевна Сохор,

инженер-лаборант Санкт-Петербургского государственного университета

Территория Белорусской ССР с самого начала войны была захвачена гитлеровскими войсками. За годы войны и оккупации Советская Белоруссия понесла огромные человеческие потери, но показала всему миру высочайший уровень патриотизма и сопротивления. Хорошо известны события, связанные с защитой Брестской крепости, подвигом Н. Ф. Гастелло, мощным партизанским движением и трагедией в Хатыни... Все это непременно отражалось и сохранялось в знаках почтовой оплаты. Гордость за своих соотечественников (живших ранее и нынешних) в юбилейный год Победы позволяет внимательно рассмотреть сохранившиеся в отечественной филателии образы белорусской истории.

Ключевые слова: Белорусская ССР, Великая Отечественная война, Брестская крепость, Минск, партизанское движение, Хатынь, филателия.

The Great Patriotic War on the Belarusian land based on postal stamps