1. В течение отчетного периода были подготовлены и изданы 3 статьи в журналах, индексируемых в базах данных Scopus или WoS.
В первой из них, созданной С. Е. Костиковым и О. М. Ястребовой, опубликованы результаты изучения комплекса челобитных на имя царя Михаила Федоровича, относящегося к деятельности на Руси «купчины»/кирикйарака Хваджи Рахмата, посланника Аббаса Великого и Сефи I. Эти прошения датированы 1629–1631 гг.
Вторая публикация (В. А. Шорохов, Т. А. Слесарев) отражает итоги изучения дипломатических документов из «персидского» фонда РГАДА, раскрывающих роль крымского царевича Шагин Гирея в отношениях между Сефевидским Ираном и Русским царством на рубеже 20-х-30-х годов XVII столетия. В проанализированном массиве источников 19 относятся к Шагин Гирею. Это отписка астраханских воевод с приложенными к ней 9 грамотами «фарсовского письма» и их переводами. 3 грамоты (док. 3, 6, 8) написаны по-персидски, 6 (док. 2, 4, 5, 7, 9, 10) – по-тюркски. Тюркский язык сефевидской дипломатической переписки традиционно определяется как азербайджанский. Что касается рассматриваемых документов, то исследователи обнаружили собственно азербайджанские фонетико-графические и лексические черты лишь в двух из них; это грамоты ширванского беглербега (губернатора), которые нельзя назвать в полном смысле слова «сефевидскими» (док. 9, 10).
Третья статья (В. А. Шорохов, Т. А. Слесарев) представляет собой публикацию документа 1629 г. Это фирман Сефи I, подтверждающий торговые привилегии и статус киракьярака Ага Хасана и адресованный воеводам Астрахани и Казани. Одновременно, как показывает содержание грамоты, она официально информировала русского царя о смене государя на кизылбашском престоле.
2. Пять статей в журналах индексируемых в РИНЦ.
Первая из них, написанная А. А. Андреевым, представляет собой сравнительный обзор персоналий, структуры и особенностей персидских посольств от шаха Аббаса в Россию в XVI–XVII вв. Сравнительная ретроспектива позволила определить изменения, произошедшие в сефевидской дипломатической практике в означенный период. Изначально миссии Аббаса I представляли собой совсем небольшие по количеству группы людей, фактически семейные подряды шахских представителей или поставщиков высочайшего двора. Численность участников посольств начала возрастать по мере перехода от сугубо торговых целей к внешнеполитическим. В конце XVI – начале XVII в. в составе персидских посольств выделилась должность «купчины», часто равная по статусу самому посланнику и действовавшего независимо от основного состава миссии.
Вторая публикация того же автора, а также Е. П. Писчурниковой и С. Е. Костикова носит историографический характер (по результатам сравнительного исследования известных и малоизвестных работ иранских авторов по теме дипломатии Сефевидов).
Результаты, достигнутые при изучении иранской историографии, были использованы и в статье А. А. Андреева, посвященной проблеме развития российско-иранских отношений в их хронологической ретроспективе со времени Бориса Годунова и до первых двух лет правления Михаила Федоровича Романова.
Публикация, подготовленная Д. Д. Копаневой, посвящена истории финансовой помощи персидского шаха Аббаса I русскому царю Михаилу Федоровичу Романову. Анализ архивных источников позволил участнице НИР доказать, что, несмотря на скромный размер, «лехкая казна» Аббаса – это смешанный займ (предполагалось вернуть его драгоценностями), выделенный на фоне отказа в помощи Михаилу Федоровичу со стороны Дании, Англии, Нидерландов и Франции.
Последняя из работ, принятых в периодическое научное издание, вводит в научный оборот перевода грамоты русскому царю от шаха Аббаса II 1647 г. о праве свободной (беспошлинной) торговли для русских купцов в державе Сефевидов и причине задержке московского посольства в Бухару. Автором исследования являются А. А. Андреев и Д. Д. Копанева.
3. Информация о результатах проекта была представлена в рамках трех международных конференций (подробнее - см. в п. 1.10 Отчета).
4. Модернизация 2 рабочих программ учебных дисциплин СПбГУ. Первая из них – РПД «Геополитика», читаемая руководителем проекта В. А. Шороховым в Институте истории (ООП СВ.5030.2019 «История»). Вторая – РПД «Роль Ирана в современных международных отношениях» (по направлению 41.04.04 «Политология»), читаемая участником проекта А.А. Андреевым на факультете Политологии СПбГУ.
На основе результатов работы по теме исследования участниками коллектива были усовершенствованы две учебные программы дисциплин СПбГУ. Первая из них – РПД «Геополитика», читаемая руководителем проекта В. А. Шороховым в Институте истории (ООП СВ.5030.2019 «История»).
5. М. Е. Резван была создана электронная база данных сефевидской дипломатической документации, отражающей русско-иранские дипломатические отношения от начала правления шаха Аббаса I (1587) до смерти Аббаса II (1667) на русском и персидском языках. Всего было описано 143 отдельных текста, из которых 56 - документы на фарси и тюрки, 47 - переводы сохранившихся иранских оригиналов, 40 - переводы не дошедших до нас грамот.

Все запланированные в отчетном периоде научные результаты достигнуты:
да


Описание выполненных в отчетном периоде работ и полученных научных результатов для публикации на сайте РНФ

на русском языке (до 3 страниц текста, также указываются ссылки на информационные ресурсы в сети Интернет (url-адреса), посвященные проекту)
В 2019-2020 гг. участники проекта сосредоточились на обработке шахских, посольских, купеческих грамот и челобитных иранских подданных российским государям и представителям местных администраций Русского царства, составленных в эпоху Сефевидов. Было отсканировано 1743 листа из материалов Посольского приказа, в том числе, переводов персидских грамот и кириллических документов, раскрывающих историю возникновения сефевидских актов. В результате исследовательскому коллективу удалось получить огромное количество уточняющей информации. Кроме того, были сделаны интереснейшие находки в рамках изучения иранской историографии проблемы.
Выяснилось, что в первой половине XX века в Иране наблюдался всплеск интереса к истории российско-иранских отношений, выраженный в появлении целого ряда фундаментальных работ, о которых почти ничего неизвестно в России.
Особенность иранской классической историографии состояла в том, что авторы, как правило, имевшие европейское образование, активно использовали в своих исследованиях российские, иранские и османские источники. Сравнительный анализ иранской научной литературы, посвященной небольшому по хронологии периоду становления межгосударственных отношений Русского царства и державы Сефевидов, показал, что многие классики иранской исторической науки в этом вопросе чаще всего обращались к сборникам документов, опубликованным в России. Несмотря на это, их взгляд на события этого периода представляют значительный интерес в плане расширения историографии российско-иранских отношений. В то же время, поскольку такие авторы как Джамал-Заде, Му'иззи и Фальсафи в своих работах использовали в большем количестве дополнительные источники как европейского, так и иранского происхождения, их изучение позволяет уточнить ряд вопросов принципиального характера, в том числе таких, как интересы шаха ‘Аббаса в отношении России, цели и задачи гилянских посольств от Ахмад-хана, посольство А. Ф. Жирового-Засекина и многие другие.
Результаты, достигнутые при изучении иранской историографии, были, в частности, использованы при исследовании русско-персидских контактов накануне и во время Смуты. Так, с использованием «Хроники кармелитов», «Аббасовой мироукрашающей истории» Искандер-бека Мунши и историографии было доказано, что отношения Кизылбашской державы и Русского царства носили в полном смысле этого слова непрерывный характер. Континуитет поддерживался делегациями от Аббаса I в Россию и от российских правителей и временщиков, меняющихся в период Смуты, в Иран. При этом политика иранского шаха в российском направлении по своему содержанию не изменилась, в то время как иранское направление российской внешней политики в эпоху Смуты заметно деградировало в условиях междоусобной войны. И если у Лжедмитрия I существовали утопические планы по привлечению Сефевидов к союзу всех христианских государств против Османской империи, то уже Василий Шуйский копировал (не считаясь с упадком своего государства) курс Бориса Годунова на сближение с Кахетией и продвижение интересов России на Северном Кавказе. При поздних самозванцах политика в отношении Ирана стремительно деградировала до попыток поднять авторитет за счет самого факта приезда посла и желания «заложить» Астрахань в обмен за финансовую и военную помощь.
Участники проекта О. М. Ястребова и С. Е. Костиков полностью реконструировали обстоятельства миссии «купчины»/кирикйарака (торгового представителя шаха) Хваджи Рахмата в России в 1629-1631 гг. и ее результаты. Сплошной анализ архивных материалов показал, что «купчина» систематически конфликтовал со всеми уровнями административного аппарата Русского царства во время своего путешествия, что было даже специально отмечено в послании царя Михаила к Сефи, отправленным с персидским посланником из Москвы. Несмотря на то, что в итоге Хваджа Рахмат был благополучно отпущен в Иран, обстоятельства его миссии были, по сути, скандальными. Наряду с политическими трениями, результат исследования которых будет представлен ниже, постоянные конфликты относительно формальностей ведения торговли снижали интенсивность двусторонней кооперации.
Исследование роли «купчин» в русско-персидских отношениях было продолжено В. А. Шороховым и Т. А. Слесаревым. В документах 1629 г. ими был обнаружен и изучен документ, представляющий собой подтверждение Сефи I торговых привилегий и статуса киракьярака Ага Хасана и адресованный воеводам Астрахани и Казани. Некоторые замечательные особенности это акта, написанного на фарси, определяются двумя обстоятельствами. Во-первых, фирман выступал в качестве заменителя предыдущего, предоставленного Аббасом I. Во-вторых, этот документ также можно рассматривать как официальное уведомление о вступлении нового шаха на престол в начале 1629 г.
Кроме того, В. А. Шорохов и Т. А. Слесарев выявили, описали и проанализировали содержание дипломатических документов из «персидского» фонда РГАДА, раскрывающих роль крымского царевича Шагин Гирея в отношениях между Сефевидским Ираном и Русским царством на рубеже 20-х-30-х годов XVII столетия. Подробное источниковедческое исследование коснулось группы из девятнадцати текстов, датированных 1630 годом и представляющих собой официальные послания на тюрки и фарси, а также их русские переводы и предваряющую отписку воевод Астрахани Федора Куракина и Ивана Коробьина. Адресатами корреспонденции выступают астраханские, терские администраторы и глава нерусского населения Терского города Шолох Черкасский. Отправители – шах Сефи I, Шагин Гирей, ширванский беглербег Казак-хан и тарковский шамхал Ильдар. Изученные материалы отразили отчаянные попытки одиозного политического эмигранта при поддержке персидских шахов Аббаса Великого, а затем Сефи I добиться всесторонней помощи от Москвы и местных русских властей Предкавказья в деле отвоевания потерянного царевичем в мае 1629 г. Крымского юрта. Авторами установлены детали планировавшейся Шагин Гиреем военной авантюры: сроки похода, декларация участия в нем персидских региональных контингентов, параметры запрашиваемой российской помощи войсками и обеспечением коммуникаций. Раскрыты и причины негативного отношения Русского царства к любым комбинациям с участием бывшего крымского калги. Это и его попытки переманить в сферу влияния Бахчисарая всех ногайцев, и связи с враждебной Москве Казыевой Кабардой, и крайне агрессивная антирусская политика в период пребывания во второй по значимости должности Крымского ханства. Поддержка столь неприемлемой для монархии Романовых политической фигуры, по мнению исследователей, стала одним из значимых факторов, сдерживавших развитие русско-персидских отношений в рассматриваемый период. В приложении к статье опубликован тюркский арабографический текст фирмана шаха Сефи терским воеводам, а также его переводы на русский (1630 г. и современный).
А. А. Андреевым в ходе НИР были введен в научный оборот перевод грамоты шаха Аббаса II о праве беспошлинной торговли для русских купцов в державе Сефевидов. Документ датирован 1647 годом и отразил состояние российско-иранских отношений во второй половине 1640-х гг.. Западные и северо-восточные границы Ирана тогда находились в относительной безопасности, что способствовало развитию торговли и росту его благосостояния. Русское царство, преодолев последствия Смуты, старалось наладить активную торговлю не только с Ираном, но и со странами Центральной Азии. Сама грамота от шаха Аббаса II появилась под воздействием случайных обстоятельств. Посольство А. Грибова изначально было направлено транзитом через Иран в Бухарское ханство. Поскольку в последнем разгорелась междоусобная война, шах Аббас II приказал царскому послу прибыть в Исфахан. Одновременно из Фарабода к русскому царю был отправлен гонец с грамотой, в которой шах объяснял, почему задержал посла и его людей.
Синтез результатов изучения историографии и архивных штудий позволил по-новому взглянуть на некоторые проблемы истории русско-иранских отношений эпохи Сефевидов.
Так, участница проекта Д. Д. Копанева обратилась к примечательному эпизоду русско-персидских отношений первой четверти XVII века, касающемуся истории финансовой помощи персидского шаха Аббаса I русскому царю Михаилу Федоровичу Романову. На основе изучения иранской, азербайджанской, западноевропейской и русской историографии, а также анализа материалов Посольского приказа, Д. Д. Копанева изучила историю данного займа. Давно установлено, что из посольств, отправленных первым Романовым к Аббасу Великому с целью получения денег, частичного успеха добилась лишь миссия Ф. И. Левонтьева. С ответным посольством правителем Ирана были присланы русскому царю слитки серебра на общую сумму около 7000 тысяч рублей. Однако в отечественной литературе господствует трактовка шахом выделенных средств как подарка. Д. Д. Копанева, проанализировав текст источников, доказала, что, несмотря на скромный размер, «лехкая казна» Аббаса – это смешанный займ (предполагалось вернуть его драгоценностями), выделенный на фоне отказа в помощи Михаилу Федоровичу со стороны Дании, Англии, Нидерландов и Франции.
Всего за отчетный период было опубликовано восемь статей, из которых три были приняты в журналы, индексируемые в базах данных Scopus или WoS.
Кроме того, в 2019-2020 гг. коллектив проекта создал электронную базу данных дипломатической документации, отражающей русско-персидские дипломатические отношения от начала правления шаха Аббаса I (1587) до смерти Аббаса II (1667). Всего было описано 143 отдельных текста, из которых 56 - документы на фарси и тюрки, 47 - переводы сохранившихся иранских оригиналов, 40 - переводы не дошедших до нас грамот.
На основе результатов работы по теме исследования участниками коллектива были усовершенствованы две рабочие программы учебных дисциплин СПбГУ. Апробация результатов проекта была осуществлена в рамках нескольких международных научных конференций, в том числе, Петербургского исторического форума, Шестых чтений памяти академика РАН Л.В. Милова и V Ежегодного форума российских иранистов и преподавателей персидского языка в России. Кроме того, информация о проекте и его участниках была опубликована на страницах журнала «Санкт-Петербургский университет» (Заикина Е. Долгая дорога к дружбе // Санкт-Петербургский Университет. 28 октября 2019. №04 (3918). С. 10-15).
Информация о проекте в сети "Интернет":
https://spbu.ru/press-center/press-relizy/hrabryy-kak-rustam-i-krasivyy-kak-venera-kak-persidskiy-shah-priznavalsya;
http://journal.spbu.ru/;
https://spbu.ru/centr-izucheniya-islamskoy-respubliki-iran