Отношение между субъектом и объектом является сегодня основополагающим в определении научного знания. Однако сетевые сообщества, предполагают иное отношение между знающим и предметом знания. Говоря о сетевых сообществах, мы имеем ввиду как новые формы экономической деятельности (шеринговая экономика), так и формы социальности (т. е. сетевые сообщества, под которыми мы разумеем не столько социальные сети, сколько офф-лайновые сообщества, организованные по принципу сети), для которых описание элементов взаимодействия нерелевантно субъектно-объектному языку.
Само понятие объективности довольно молодо. Кантовская идея "объективной значимости" создала ту парадигму, в которой сформировались различные социокультурные коды, включая и марксово описание экономики и политики. Однако современные рефлексии над понятием объективности показывают, что его смысл не только не однозначен, но даже противоречив. С одной стороны, нем мы найдем очевидные кантовские смыслы — объективность связывается с субъектом как основанием всеобщих и необходимых суждений. С другой, в современных исследованиях равно очевиден репрезентативистский смысл объективности знания, где она определяется как отношение этого знания к независимой реальности.
Кроме того, многообразие современных смыслов объективности, обнаруживаемое современной эпистемологией (А. Мегилл, Л. Дэстон, П. Галисон, Т. Портер, Х. Дуглас) заставляет предположить не только внутреннюю противоречивость данного понятия, но и его сложную историю взаимодействий и пересечений с иными концептами.
Таким образом, неопределенность состоит в следующем: с одной стороны, само понятие объективности утратило свою однозначность и в современных эпистемологических исследованиях мы обнаружим различные, несхожие между собою способы формирования объективного знания. С другой, в поле исследований ученых попадают формы социальных, этнических и экономических взаимодействий, для которых отношение субъект-объект и его корреляты: хозяин-вещь, коллектив-индивид оказываются нерелевантными: дискурс объективности оказывается либо избыточным, тяжеловесным и потому трудно применимым для описания деятельности сетевых сообществ, либо недостаточным, т. е. не описывает тех реальных отношений, которые возникают между элементами сети.
Маркс "объективность" законов экономической деятельности, характерной для капиталистической эпохи, рассматривает как результат отчуждения ("реальной абстракции") предметных форм от самого деятеля — в силу того, что последний обретает форму атомарного индивида. Таким образом, бессильному субъекту противостоит всесильная объективность. В классическом марксизме такое положение вещей должно быть преодолено за счет формирования нового, коллективного субъекта — революционного класса, который окажется способен сам полагать принципы своей деятельности. Но здесь-то и возникает проблема: как преодолеть соблазн помыслить этого субъекта "солипсистским" образом? Так, С. Жижек указывает, что в рассуждениях о необходимости перехода к плановой модели экономики и общества Маркс использует слово "рабочий" в единственном числе. Вот почему постмарксистские теории (используя наработки психоанализа, феноменологической социологии, дискурс-анализа и т.п.) пытаются преодолеть тенденцию к "монологической" модели знания и субъективности, апеллируя к феноменам интерсубъективности, децентрирования и т. п. (работы А. Негри, П. Вирно, А. Бадью, Ж. Рансьера и др.).

Рабочая гипотеза предлагаемого проекта состоит в следующем: коль скоро "классическая" модель знания, представленная в философии немецкого идеализма и наследующих ей формах социально-политической дискурсивности утрачивает свое центральное положение, необходимо обратиться как к новоевропейским, до-кантовским формам предъявления знания, так и к современным формам анализа сетевых структур (Б. Латур, Ж.-Л. Нанси, Дж. Агамбен). Такое обращение в предлагаемом исследовательском проекте будет опираться на изыскания в конкретных дисциплинах: экономики, этнографии.
Архаичность и современность: распределенность предметов и формы интеракции
О том, что архаические формы хозяйствования и социальных отношений тесно соседствуют с современными, хорошо известно и благодаря отечественным, и зарубежным работам. Говорят даже о новой архаике (В. Савчук, В. Пржиленский, Г. Тульчинский), но часто можно встретиться с мнением, что архаические формы сохранились либо благодаря отсталости региона и/или форм социальных отношений, либо возвращение к архаике происходит в силу того, что современные, цивилизованные экономико-политические силы приходят в упадок. В нашем проекте мы будем исходить из следующего наблюдения: архаические или подобные им формы социально-экономических отношений сохраняются в современных обществах не в силу инерции, но и потому, что современные, в том числе и наиболее передовые формы распределения богатств, власти и знаний содержат в себе элементы сетевых сообществ, которые как раз соответствуют архаических формам хозяйствования и коммуникации. Таким образом, изучать архаические формы – значит не только описывать их, но и проводить параллели с новейшими маркетинговыми изобретениями в области сетевой и шеринговой экономики.

Научная рефлексия и распределенность знания
Модель, которая избрана в качестве рабочей для описания взаимодействия архаических и современных форм циркуляции знания, богатства и власти – это модель распределенного знания. Как выявило предыдущее исследование (поддержанное РГНФ), смысл объективности, который присутвовал у Суареса (бытие идеи в интеллекте), Рене Декарта (методически организованные способы репрезентации вещи) и иезуитов (авторитетное и незаинтересованное свидетельство), генерализован в идее дистрибутивного (распределенного) знания, которая проявляет себя уже в работах Ф. Бэкона и разворачивается в трудах всех новоевропейских метафизиков, вплоть до Канта. Идея распределенного знания была оттеснена кантовской моделью объективной значимости, но не была ею вытеснена всецело. Таким образом, рефлексия о научном знании и о формах сетевого взаимодействия будет опираться на тот дискурсивный аппарат, который выработан в предыдущем исследовании: классификация форм распределенного знания, распределенность как стремление, присущее самому знанию, анализ динамичности, а не нормативности того знания, которое определяет те или иные социально-экономические феномены.