В самом общем плане научная проблема, на решение которой будет направлен предлагаемый проект, – это: как обеспечить адекватное участие бизнеса не только в хозяйственном освоении и развитии АЗРФ, но и решении социальных и экологических проблем этого стратегически важного макрорегиона?
Как известно, в освоении данного региона, наряду с государством, активную роль играют негосударственные или смешанные по свое природе «игроки», в частности, крупные добывающие, перерабатывающие и транспортные компании. Возникает вопрос: достаточно ли они делают не только для экономики, являющейся, безусловно, главной сферой их деятельности, но и для таких областей, как социальная политика и охрана окружающей среды Арктики?
Очевидным является то, что АЗРФ, как крупный регион (макрорегион), где ведется разработка природных ресурсов, заинтересована в максимизации выгод для себя (улучшение условий и качества жизни населения, налаживание транспортной, социальной инфраструктуры, сохранение комфортной экологической обстановки и пр.) и, одновременно, минимизации возможных отрицательных последствий деятельности компаний. Для компаний, работающих в АЗРФ, таким образом, кроме совершенствования технологий разведки, добычи, переработки и поставок, необходимо также учитывать другие факторы, такие как социальная и экологическая среда.
Следует отметить, что недостатком российской арктической стратегии как на государственном, так и на корпоративном уровнях, является то, что вопросы социальной и природоохранной стратегии компаний недостаточно хорошо проработаны, больше внимания уделяется финансово-экономической эффективности реализуемых проектов. Лишь относительно недавно российские компании (в целом в России, не только в АЗРФ) стали предоставлять на добровольной основе отчёты по их социальным и экологическим проектам, благотворительной деятельности, финансированию научных исследований и образовательной деятельности.
Поначалу проблему «нестыковки» между интересами бизнеса и общества пытались решить за счёт заимствованной на Западе концепции ESG (environmental, social, and governance) стратегии. Но часто эти стратегии являются, во-первых, простой «калькой» с западных образцов, не учитывающих российские реалии (тем более, Крайнего Севера); во-вторых, простой формальностью, принимаемой лишь для «галочки» и существующей лишь на бумаге. Следует также помнить, что сама эта концепция родилась на Западе как часть стратегии повышения конкурентоспособности компании, поскольку компания, проявляющая заботу о своих работниках, местных сообществах и окружающей среде, является более привлекательной как для потенциальных инвесторов, так и для тех территорий, где она собирается развивать свою деятельность. Иными словами, в центре ESG-стратегии стоят, прежде всего, интересы самой компании, а не тех, в отношении кого якобы проявляется забота.
Необходимо также учитывать, что в наших условиях, по сути дела, никакого контроля за реальным выполнением корпоративных ESG-стратегий не существует или она является чисто условной. Примером того, к чему может приводить такая фиктивная ESG-стратегия, может служить масштабная экологическая катастрофа, случившаяся в Норильске в конце мая 2020 г. из-за утечки дизельного топлива на ТЭЦ-3. До этого случая Норникель, которому принадлежало это предприятие, входил в тройку лидеров по ESG-отчётности на протяжении нескольких лет.
Именно по причине неэффективности корпоративных ESG-стратегий, носящих абстрактный и необязательный характер, и властные структуры, и экспертно-аналитическое сообщество, и институты гражданского общества предлагают развивать именно концепцию корпоративной социальной и экологической ответственности. В чём заключается преимущество концепции КСЭО по сравнению с ESG-моделью?
Во-первых, потому что, в отличие от ESG-стратегий, которые были нацелены, в основном, на улучшение имиджа компании и повышение её инвестиционной привлекательности без реальной заботы об обществе и окружающей среде, концепция КСЭО включает понятие ответственности компаний за свои действия в социальной и экологической областях. Во-вторых, эта концепция предполагает принятие компанией вполне конкретных обязательств в обеих сферах. В-третьих, в рамках КСЭО-стратегий как в России, так и за рубежом уже выработан набор вполне конкретных и апробированных методов и технологий, которыми компания может воспользоваться в зависимости от профиля её деятельности и специфических условий. Наконец, в-четвёртых, концепция КСЭО достаточно определённо (если не жёстко) ориентирует компанию на тесное взаимодействие с властными структурами, институтами гражданского общества и научно-образовательным сообществом региона или муниципального образования.
Разумеется, концепция КСЭО по-прежнему не является закреплённой нормой и чем-то обязательным для компаний, но она в значительно большей степени «привязана» к законам и другим нормативным актам, регламентирующим деятельность компаний в тех или иных конкретных сферах, чем ни к чему не обязывающие ESG-стратегии. Так, например, в 2020 г. был принят Стандарт ответственности резидентов АЗРФ во взаимоотношениях с коренными малочисленными народами РФ, проживающими и (или) осуществляющими традиционную хозяйственную деятельность в АЗРФ. В Стандарте определялись принципы взаимодействия компаний с КМНС, в основном, нацеленные на обеспечение устойчивого развития этих народов и повышение качества их жизни. Несмотря на то, что Стандарт имел рекомендательный, а не обязательный характер, а многие перечисленные в нём принципы носили достаточно общий характер, это заложило неплохие основания для внедрения концепции КСЭО во взаимоотношения бизнеса с КМНС.
Будем помнить, конечно, о том, что этот Стандарт имеет отношение лишь к КМНС, составляющим небольшой процент почти двух с половиной миллионного населения АЗРФ, и охватывает к тому же далеко не всю территорию этого огромного макрорегиона. Тем не менее, положительным является сам факт укоренения концепции КСЭО в АЗРФ. Если будет получен позитивный опыт реализации этого Стандарта в отношении КМНС, его принципы со временем могут быть распространены на всё население и всю территорию АЗРФ.
Таким образом, значимым представляется необходимость внедрения в деятельность компаний именно концепции КСЭО, взамен не оправдавшей себя, но внешне похожей на КСЭО, ESG-стратегии. В рамках предлагаемого проекта это не только будет обосновано, но и предложены конкретные пути и способы применения принципов КСЭО в российской Арктике.
Актуальность выбранной проблемы исследования обусловлена, прежде всего, тем, что сегодня хозяйственная деятельность крупных государственных и частных добывающих, обрабатывающих и транспортных компаний в АЗРФ, имеющая особенно чувствительные последствия для местного населения и хрупкой северной окружающей среды, привлекает все большее внимание со стороны государства, общества и научных кругов. Многие эксперты считают, что внедрение принципов КСЭО в практику работы бизнес-сообщества в АЗРФ является решением многих проблем, связанных с указанной деятельностью компаний.
Необходимо также отметить, что, несмотря на большое количество эмпирических исследований по взаимодействию бизнеса и общества в АЗРФ, появившихся в последнее время в российской и зарубежной научной литературе, непроясненными остаются многие вопросы теоретического и практического характера. Например, не до конца изучен вопрос о применимости самой концепции КСЭО, появившейся на Западе, к условиям АЗРФ. Неясно также, насколько адекватно это понятие трактуется и используется самим бизнесом, регулирующими органами и учеными применительно к реалиям АЗРФ. При чтении публикаций по КСЭО в России в целом и АЗРФ в частности складывается впечатление, что в современной научной литературе царят терминологические разнобой и путаница. Наконец, отсутствует единый теоретический подход и к объяснению самого феномена КСЭО – его природы, причин появления, особенностей функционирования в современных условиях, вектора дальнейшего развития, типологии и пр.
Поиску ответов на эти пока малоизученные вопросы и будет посвящено данное исследование.
