Научная проблема, на решение которой направлен проект
Во-первых, проект направлен на анализ трансформации понятия "суверенитет" на современном этапе. На повестке многих политических систем сейчас стоит обеспечение суверенитета не только как признания, но и как - пользуясь определением суверенитета С. Краснера - автономии, права самостоятельно определять правила и законы на своей территории, а также способность контролировать трансграничные потоки. Все больше понятие "суверенитет" связывается и с логикой стрессоустойчивости, ставшей ключевым элементом внешней и внутренней повестки дня многих акторов международных отношений. И Евросоюз здесь дает один из примеров стремления к стрессоустойчивости через суверенитет. Следовательно, анализ этого направления европейской политики может существенно прояснить новые тенденции в международных отношениях.
Во-вторых, данный проект направлен на выявление глубинных перемен в политике Европейского союза, провоцируемых современными кризисами. Трансформация Евросоюза выражается в появлении и развитии концепции "(стратегический) суверенитет" и в интенсификации геополитической риторики. Концепция "(стратегический) суверенитет" Евросоюза находится на пересечение трех дискурсов: о стрессоустойчивости, о ценностях и о геополитике. Основываясь на теории критической геополитики, проект продемонстрирует, как риторика Евросоюза эволюционирует от нормативных категорий к пространственным.
В-третьих, эволюция Евросоюза отразится на отношениях между Москвой и Брюсселем, поскольку ЕС остается ключевым партнером России, несмотря на санкции и нынешнюю напряженность политического диалога. (Это проявляется и в объеме экономических связей, и в плотности политической повестки, несмотря на отсутствие официальных контактов, и в сохраняющихся контактах по линии гражданского общества.) Несмотря на то что российский официальный дискурс постоянно обращается к категории «суверенитет», представляется, что для отношений России и ЕС это будет скорее новым вызовом, нежели точкой взаимопонимания и сотрудничества. Следовательно, проект позволит своевременно проанализировать разные аспекты новой риторики ЕС и оценить риски ее использования для России в условиях кризиса в отношениях между ЕС и Россией и необходимости обеспечения безопасности России.

Научная значимость и актуальность проекта заключается в
- концептуализации последствий современных мировых вызовов, которые влекут за собой повышение внимания и даже возврат к категории "суверенитет";
- выявлении связи между категориями "(стратегический) суверенитет" и "стрессоустойчивость";
- определении новаций и последовательности в эволюции Евросоюза, представляющего собой политическую систему особого рода, балансирующую между государством и международной организацией (Ранее Евросоюз своим существованием отрицал категорию "суверенитет", пытался перевести ее в категорию исторических, а над
геополитической риторикой ставил риторику нормативную. Теперь же происходит трансформация по обоим
направлениям, которая скажется и на качестве Евросоюза как политического актора, повлечет его гибридизацию.);
- анализе последствий эволюции Евросоюза для отношений России и ЕС. (Особенно важным это представляется,
поскольку Россия и Евросоюза ранее представляли собой примеры различного отношения к суверенитету. Теперь, на поверхности, кажется, что Брюссель дрейфует в сторону российского понимания, однако суверенитет, скорее всего, станет предметом новых нормативных столкновений России и Евросоюза, что требует дальнейшего исследования этой области.)

Конкретная задача (задачи) в рамках проблемы, на решение которой направлен проект, ее масштаб и комплексность
Цель проекта – выявить значение концепции «(стратегический) суверенитет» и геополитической риторики в ЕС как потенциального ресурса стрессоустойчивости во внутренней и внешней политике, их долгосрочность и последствия для России и ее взаимодействия с ЕС.
В рамках заявленной для проекта цели планируется реализовать следующие задачи:
1. Синтезировать концепции стрессоустойчивости и критическую геополитику, уточнить модель анализа.
2. Провести комплексное исследование дискурсивных предпосылок появления категорий «(стратегический) суверенитет» и геополитической риторики в официальном дискурсе Европейского союза.
3. Выявить специфику и основные модели артикуляции новых пространственных категорий и геополитики в документах Евросоюза и заявлениях его лидеров.
4. Изучить истоки концепции «(стратегический) суверенитет» и ее развитие в официальном дискурсе ЕС и отдельных его членов.
5. Определить ключевые элементы формирования концепции «(стратегический) суверенитет» относительно компетенций Евросоюза и предыдущих категорий, таких как нормативная сила Европы, гражданская сила и стрессоустойчивость.
6. Выделить потенциальные сферы применения концепции «(стратегический) суверенитет» во внешней и внутренней политике, а также потенциальные различия наполнения этой категории в зависимости от сферы, о которой идет речь.
7. Исследовать влияние концепции «(стратегический) суверенитет» на институты Европейского союза и межинституциональный баланс.
8. Проанализировать связь формулирования категории «(стратегический) суверенитет» и геополитической риторики с отношениями Евросоюза с Россией.
9. Провести исследование потенциала и последствий новой риторики на пространства СНГ.
10. Выявить сходства и различия дискурсов России и Евросоюза о суверенитете.
11. Предложить практические рекомендации по сотрудничеству России и ЕС в новых условиях.

Таким образом, проект представит комплексный взгляд на эволюцию Евросоюза в данной области в контексте современных мировых тенденций, а также определит последствия этих изменений для отношений Брюсселя и Москвы.

Научная новизна:
Специфика новых форм артикуляции концепции «(стратегический) суверенитет» в контексте современных вызовов требует обновления теоретических и методологических подходов. Анализ традиционных атрибутов государства, куда по определению входит и суверенитет, должен быть дополнен исследованием сопутствующих концепций. Как новые российские концепты, такие как «исторический суверенитет», так и «стратегический суверенитет» ЕС не могут быть рассмотрены в рамках классического геополитического подхода. Предлагаемый проект призван заполнить этот пробел и выработать новую модель исследования артикуляции суверенитета. Основой этой модели станет критическая геополитика и концепции стрессоустойчивости. Выбор указанных теоретических подходов обусловлен возможностью, с одной стороны, выявить специфику формулирования политического пространства при артикуляции концепций суверенитета, а с другой стороны, – прояснить логику этих формулировок как ответа на современные вызовы. Выработка данной модели позволит нам не только достичь цели проекта и раскрыть новые геополитические ракурсы формулирования современной стратегии ЕС, но и заложить теоретическую основу для изучения новых направлений в концепции «суверенитет». В качестве основного метода в работе будет использован критический дискурс-анализ, который позволит выявить не только существующие тенденции в ЕС, но и потенциальные точки соприкосновения ЕС и России по исследуемой проблематике.

Поставленные цель и задачи представляются достижимыми, поскольку
- теоретические подходы и методы адекватны сформулированным задачам (см. также пункт 4.6);
- у коллектива имеется существенный научный задел в виде проведенных ранее исследований по стрессоустойчивости, нормативной и мягкой силе ЕС, отношениям России и ЕС;
- коллектив имеет солидный опыт в использовании широкого круга теорий и методов политологии и науки о международных отношениях;
- высокая квалификация участников исследовательского коллектива подтверждена публикациями, в т.ч. в изданиях, индексируемых в Web of Science Core Collection и Scopus;
- исследование будет проведено на базе Санкт-Петербургского государственного университета, имеющего высокую репутацию в области социогуманитарных междисциплинарных исследований.

Современное состояние исследований по данной проблеме, основные направления исследований в мировой науке и научные конкуренты
Изучение проблематики суверенитета и геополитики в области европейской интеграции (в т.ч. в отношениях ЕС с третьими странами) эволюционировало вслед за изменениями как внутри Европейского союза, так и в мире. На сегодняшний день можно идентифицировать пять направлений исследований в этой области.
Исторически первое – исследование того, как интеграция постепенно «размывала», ограничивала национальный суверенитет. Это, прежде всего, неофункциональные исследования слияния (pooling) национальных суверенитетов в экономической сфере и их совместного использования (Haas 1958; Lindberg 1963). Другое направление – возможность постепенной федерализации в интеграционных объединениях при разделении компетенций между странами-членами и наднациональным уровнем (Burgess 2000; Schutze 2013). При этом передача внешнеполитических, военных и оборонных вопросов на наднациональный уровень признавалась делом отдаленной перспективы. Отмечалось также возникновение многоуровневого управления, когда суверенные компетенции (особенно в экономике) реализуются не только на национальном уровне, но и субнациональными и наднациональными структурами (Marks, Hooghe and Blank 1996). Наконец, исследователи подчеркивали специфику суверенитета в странах Евросоюза, которые научились ограничивать свой внешний суверенитет (Keohane 2002).
Второе направление исследования суверенитета в Евросоюзе состоит из сторонников межправительственного подхода, отмечающих, что национальный суверенитет никуда не уходит. С одной стороны, они допускают ограничение суверенитетов, их слияние в экономике, в т.н. вопросах низкой политики при сохранении доминирования государств в вопросах высокой политики (Hoffmann 1966, 1995; Moravcsik 1998). С другой стороны, создание наднациональной интеграции концептуализировалось как способ сохранения национального суверенитета в условиях глобализации и постепенной утраты государствами контроля за рядом областей (Milward 2000). В этом контексте анализируется, как страны-члены в различных областях защищают свой суверенитет на современном этапе, особенно в связи с ростом влияния популистов (Белов 2018).
Еще одно направление исследования вопросов суверенитета в контексте европейской интеграции – это представление Евросоюза как политической системы вне суверенитета (Бусыгина 2008; Кустарев 2012; MacCormic 2002; Wind 2001). В этом контексте Евросоюз анализируется как действующий (стремящийся действовать) в постгоббсианском мире. Следовательно, отрицается и необходимость иерархический силовой структуры, которая бы обеспечивала порядок и подчинение. Суверенитет становится «реакционной опасностью для рассуждения об условиях новой Европы и ее политико-правовой конфигурации» (Walker 2003: 16).
Четвертое направление составляет дискуссия о возможности наделения суверенитетом Европейского союза, несмотря на то, что эта категория со времен Вестфальского мирного договора тесно связана с государством и его территорией (Loughlin 2003). Концептуально эта дискуссия велась в рамках идей о существовании четырех атрибутов суверенитета (Krasner 1999). В частности, была предложена посттрадиционная концепция суверенитета (Avbelj 2014), где суверенитет рассматривается как речевой акт, как способность претендовать на то, чтобы быть высшей правовой и политической инстанцией в той или иной области и на конкретном пространстве (Walker 2003; см. также Lake 2003, Adler-Nissen and Gammeltoft-Hansen 2008). Основой для такой эволюции становятся компетенции Евросоюза в экономике, охране окружающей среды и иных вопросах низкой политики. Дополнительной легитимацией суверенитета Евросоюза становится признание таких притязаний другими акторами (Avbelj 2018). При этом государства сохраняют свой суверенитет, а Евросоюз продвигается к «плюралистическому суверенитету» (Walker 2003), где суверенитет наднациональный и национальный постоянно подвергается реинтерпретации (Herschinger et al 2011). Еще одним измерением данной концепции был анализ деятельности Европейского суда как защиты внутреннего пространства от влияния извне (Eckes 2020).
Наконец, в 2020 г. наметилось последнее (на данный момент) направление изучения категории «суверенитет» на уровне Евросоюза. Оно также исходит из языковых практик, речевого акта, но связано не с традиционными компетенциями Евросоюза, зафиксированными в учредительных документах, а с реакцией на мировую среду, прежде всего, на растущую конкуренцию и возрастание значения фактора силы / мощи в мире. При этом использование языка суверенитета объясняется потребностью в формировании традиционных для международных акторов аспектов мощи / силы и соответствующей эволюции Евросоюза (Barbou des Places 2020; см. также Verellen 2020). В этом контексте часть академического сообщества начала активную кампанию по продвижению категории «(стратегический) суверенитет» Евросоюза (ECFR no date). При этом отсутствует пока разъяснение, о каком суверенитете идет речь (формально-юридическом или более плотном, основанном на дополнительных политических практиках; совместном со странами-членами или исключительном).
Предлагаемое исследование можно локализовать как синтезирующее четвертое и пятое направления изучения проблематики суверенитета в Евросоюзе и продвигающее их далее. С одной стороны, проект направлен на анализ внешнего контекста, вызвавшего трансформации в Евросоюзе и активизировавшего артикуляцию категории «суверенитет»; с другой стороны, он фокусируется на том, как в этой артикуляции переплетаются традиционные компетенции наднационального уровня с заявкой на формирование новых, силовых; традиционная открытость Евросоюза к внешнему миру с попыткой обеспечить самодостаточность в ряде областей; ценностная риторика с геополитикой. Кроме того, исследовательский проект подробно проанализирует значение новой категории «суверенитет» на уровне Евросоюза для отношений России и ЕС, в т.ч. влияние российской политики на процессы в ЕС, последствия для сохранения и преодоления ценностных противоречий, а также для сотрудничества в области пересекающихся интересов. Эти аспекты составляют новизну проекта в сравнении с существующими ныне исследованиями проблематики суверенитета в европейской интеграции.
Изучение категорий «геополитика» и «геополитическое» в европейской интеграции также имеет несколько направлений.
Первое – это восприятие Евросоюза как принципиально новой политической системы, которая руководствуется либо целями преобразовать пространства вокруг себя, исходя из альтруистских соображений, либо логикой нормативной силы (Manners 2002). В этом контексте логика геополитического – это то, что характеризует современные политические системы, тогда как Евросоюз предстает как постсовременная полития, цель которой – переформатировать Европу как общего политическое пространство (Bachmann and Sidaway 2009; Grygiel 2015; Scott 2011; Smith 2002; Whitman 2011). Особым примером поощрения такой логики Евросоюзом вовне является Балтийский регион (Scott 2002), а Евросоюз здесь концептуализировался как способный противостоять геополитической логике стран-членов (Ekengren 2018). При этом США или Россия в этом контексте становятся геополитическими «другими» для Брюсселя (Stoddard 2015). Концептуально это направление исследования также подкрепляет логику неминуемой победы либерального порядка на глобальном уровне и, следовательно, поражения реалистической (классической) геополитики (Ikenburry 2014). Это направление было подвержено существенной критике (Klinke 2012), но в серьёзном кризисе оказалось в связи с современными проблемами и в Евросоюзе, и в мире (Bulmer and Joseph 2016).
Второе направление исследования геополитики в европейской интеграции – это идентификация геополитической логики в действиях Евросоюза, даже когда декларативно он исходит из нормативных соображений. С одной стороны, идентифицируется, как Евросоюз применяет силу (в виде экономического давления или требования политических реформ, например) к территориям за своими пределами, а с другой – демонстрируется в русле критической геополитики, как Евросоюз переосмысливает окружающее пространство и мир в целом, деля его на себя и других, среди которых могут выделяться сторонники, последователи, соперники и противники. Причем географическое может в данном случае заменяться нормативным (например, известно, что для Евросоюза подвижны границы «европейского»).
Одна из ярких иллюстрация – структурирование Евросоюзом пространства вокруг себя путем формирования концентрических кругов из стран-кандидатов (впоследствии членов ЕС), соседей, соседей соседей и остальных стран, формирование с ними отношений различной близости (Данилов 2017; Домагала 2012; Кузнецов 2014; Шереметьев 2017; Armstrong and Anderson 2007; Nitoiu and Sus 2019; Smith 2005). В результате могут возникать Европа ЕС, Европа других и неЕвропа (Boedeltje and van Houtum 2011). Другой пример – внешняя энергетическая политика, например, строительство различных трубопроводов, исходя из логики не только формирования рынков, но и обеспечения безопасности (Siddi 2019). Третья иллюстрация – политическая обусловленность торговой политики Евросоюза (Meunier and Nicolaidis 2019). Важной частью этого направления стало исследование того, как Евросоюз постепенно отошел от развития, основанного на сравнении себя нынешнего с теми отношениями, что существовали в Европе ранее, к сравнению себя с географическими другими; этот новый путь утверждения идентичности также концептуализируется как возвращение к геополитике (Diez 2004).
Требования гармонизация права партнеров с нормами Евросоюза дает последнему особенно важный рычаг влияния на партнеров (Goldthau and Sitter 2015), т.е. на территории за пределами ЕС, и де-факто лишает последних суверенитета, вводит внешнее управление (Lavenex and Schimmelfennig 2009). В этом контексте возникли концептуализации Евросоюза как квази-империи; при этом существовали как в целом позитивные взгляды на такое развитие событий (Zielonka 2006), так и критикующие Евросоюз за гегемонистские амбиции и одностороннее навязывание норм (Anderson 2007). Отмечалась также важная роль признания гегемонистской, имперской логики Евросоюза (Aalto 2002). Как и в случае с категорией “суверенитет”, акцент делался на традиционные компетенции Евросоюза и связанные с ними рычаги влияния (распространение норм права, экономическая мощь и привлекательность внутреннего рынка и т.п.). Сочетание постсовременной и геополитической логики в Евросоюзе заставляет некоторых исследователей говорить о гибридности геополитики Евросоюза, в т.ч. в отношениях с Россией (Nitoiu and Sus 2019; Nitoiu and Pasatoiu 2020).
Наконец, третье направление исследований балансирует между попытками прогноза дальнейшего развития ситуации в Евросоюзе и advocacy, лоббированием трансформации Евросоюза в связи с изменением контекста. В качестве важных причин для изменения, например, предлагались финансовый кризис 2007-2008 гг. (Thompson 2016; Van Middelaar 2016); события на Украине 2014 г. и в целом политика России на современном этапе (Youngs 2014); изменение политики США (Aggestam and Hyde Price 2019); пандемия 2020 г., которая вызвала волну закрытия стран мира и отказа от некоторых принципов международной торговли (Christiansen 2020; Youngs 2020), растущая конкуренция США и Китая (Lavery and Schmid 2021), а также проблематика энергетического перехода (Leonard et al 2021). При этом о геополитическом речь шла и как о возвращении национальных государств, усилении их роли в политическом процессе в Евросоюзе (Van Middelaar 2016), и как об изменении логики действий самого Евросоюза (Цыганков 2012; Lavery and Schmid 2021; Leonard et al 2021).
Предлагаемый проект развивает второе и третье направления исследований геополитики в европейской интеграции. Его новизна состоит в том, что он направлен на анализ того, как дискурсивно Евросоюз трансформировался из актора постсовременного в актора геополитического (или гибридного, сочетающего атрибуты постсовременной и классической геополитики), того, какие последствия это несет для его внутреннего развития и для позиций на мировой арене, а также того, как политики, находящиеся в компетенции Евросоюза, переплетаются со стремлением к новым компетенциям (в т.ч. в части обороны и безопасности). Кроме того, проект исследует, какие политические последствия трансформация Евросоюза в геополитического актора несет для отношений России и Евросоюза.

Библиография:
Белов, В. (ред., 2018) Защита государственного суверенитета – опыт Евросоюза и европейских стран. М.: ИЕ РАН, Весь мир.
Бусыгина И.М. (2008) Традиционные понятия и новые реалии: суверенитет в Европейском Союзе // Суверенитет: трансформация понятий и практик / Под ред. М. Ильина и И. Кудряшовой. - М: МГИМО.
Данилов, Д. (2017) Глобальная стратегия ЕС: Восточный вектор // Современная Европа. 1: 10-21.
Домагала, М. (2012) Геополитическое измерение европейской политики добрососедства // Геополитика 13: 65-87.
Кузнецов, А. (2014) Переосмысление концепции Большой Европы в связи с украинским кризисом // Мировая экономика и международные отношения 12:6-17.
Кустарев, А. (2012) Еврогосударство и интеграт Европа // Pro et Contra. Январь-апрель.
Цыганков, П.А. (2012) Россия в геополитике Европейского союза и Польши // Политическая наука. 4:52-66.
Шереметьев Д. (2017) Европейская система безопасности в отношениях России и ЕС .. Современная Европа. 1:32-39.
Aalto, P. (2002) A European Geopolitical Subject in the Making? EU, Russia and the Kaliningrad Question, Geopolitics, 7(3): 142-174.
Adler-Nissen, R. and Gammeltoft-Hansen, T., eds. (2008) Sovereignty Games. Instrumentalizing State Sovereignty in Europe and Beyond. New Yors: Palgrave MacMillan.
Geopolitics of European Union Enlargement: The Fortress Empire, edited by W.
Aggestam, L. and Hyde Price, A. (2019) ‘Double Trouble: Trump, Transatlantic Relations and European Strategic Autonomy ’ // Journal of Common Market Studies 57(1): 114 –27.
Anderson, J., ed. (2007) Geopolitics of European Union Enlargement: The Fortress Empire. London: Routledge 2007.
Armstrong, W and Anderson, J., eds. (2007) Geopolitics of European Union Enlargement. Abingdon: Routledge.
Avbelj, M. (2014) Theorizing Sovereignty and European Integration // Ratio Juris, 27(3): 344-363.
Avbelj, M. (2018) The European Union under Transnational Law, Oxford: Hart.
Bachmann, V. and Sidaway, J. (2009) Zivilmacht Europa: A Critical Geopolitics of the European Union as a Global Power’ // Transactions of the Institute of British Geographers 34(1): 94–109.
Barbou des Places, S. (2020) Taking the Language of “European Sovereignty” Seriously // European Papers 5(1): 287-297.
Boedeltje, F. and van Houtum, H. (2011) Brussels is Speaking: The Adverse Speech Geo-Politics of the European Union Towards its Neighbours // Geopolitics 16(1):130-145.
Bulmer, S. and Joseph, J. (2016) ‘European Integration in Crisis? Of Supranational Integration, Hegemonic Projects and Domestic Politics ’ // European Journal of International Relations 22(4): 725 –48.
Burgess (2000) Federalism and European Union: The Building of Europe, 1950-2000. London: Routledge.
Cadier, D. (2019) The Geopoliticisation of the EU’s Eastern Partnership // Geopolitics 24(1):71-99.
Christiansen (2020) The EU ’s New Normal: Consolidating European Integration in an Era of Populism and Geo-economics // Journal of Common Market Studies 58(1): 13 –27.
Diez, T. (2004) Europe's others and the return of geopolitics // Cambridge Review of International Affairs 17(2): 319-335.
ECFR (no date) European Sovereingty, https://ecfr.eu/europeanpower/european_sovereignty/ (04.03.2021).
Eckes, C. (2020) EU Autonomy: Jurisdictional Sovereignty by a Different Name? // European Papers. 5(1): 319-329.
Ekengren M. (2018) A return to geopolitics? The future of the security community in the Baltic Sea Region // Global Affairs 4(4-5):503-519.
Goldthau, A. and Sitter, N. (2015) Soft Power with a Hard Edge: EU Policy Tools and Energy Security // Review of International Political Economy 22 (5): 941–965.
Grygiel, J. (2015) The Geopolitics of Europe: Europe’s Illusions and Delusions // Orbis 59 (4): 505–517.
Haas, E. (1958) The Uniting of Europe: Political, Social, and Economic Forces, 1950-1957. Stanford: CA: Stanford University Press.
Herschinger, E., Jachtensuchs, M., Kraft-Kasack, C. (2011). Scratching the heart of the artichoke? How international institutions and the European Union constrain the state monopoly of force // European Political Science Review 3(3): 445-468.
Hoffmann, S. (1966) Obstinate or Obsolete? The Fate of the Nation-State and the Case of Western Europe, Daedalus 95(3): 862-915.
Hoffmann, S. (1995) “Reflections on the Nation State in Western Europe Today”, in S. Hoffmann, The European Sisyphus. Essays on Europe, 1964-1995, Boulder, Westview Press.
Ikenberry, G.J. 2014. ‘The Illusion of Geopolitics. The Enduring Power of the Liberal Order’ // Foreign Affairs 93(3): 80– 91.
Keohane, R. (2002) Ironies of Sovereignty: The European Union and the United States // Journal of Common Market Studies, 40(4): 743-65.
Klinke, Ian (2012) Postmodern Geopolitics? The European Union Eyes Russia // Europe-Asia Studies 64(5):929-947.
Krasner (1999) Sovereignty: Organized Hypocrisy. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Lake (2003) The New Sovereignty in International Relations. International Studies Review, 5: 303-323.
Lavenex, S. and Schimmelfennig, F. (2009) EU rules beyond EU borders: theorizing external governance in European politics // Journal of European Public Policy 16(6): 791-812.
Lavery, S. and Schmid, D. (2021) European Integration and the New Global Disorder // Journal of Common Market Studies, DOI: 10.1111/jcms.13184
Leonard, M., Pisani-Ferry, J., Tagliapietra, S. and Wolff, G. (2021)The geopolitics of the European Green Deal // Bruegel Policy Contribution. 4.
Lindberg (1963) The Political Dynamics of European Economic Integration. Stanford, CA: Princeton University Press.
Loughlin, M. (2003) Ten Tenets of Sovereignty, in N. Walker (ed.) Sovereignty in Transition. Oxford: Hart.
MacCormic, N. (2002) Questioning Sovereignty: Law, State and Practical Reason, Oxford: Oxford University Press.
Manners, I. (2002) Normative Power Europe: A Contradiction in Terms? // Journal of Common Market Studies 40(2): 235–58.
Marks, G., Hooghe, L., Blank, K. (1996) European Integration from the 1980s: State-Centric v. Multi-level Governance // Journal of Common Market Studies. 34(3): 341-378.
Meunier, S. and Nicolaidis, K. (2019) The Geopoliticization of European Trade and Investment Policy // Journal of Common Market Studies. 57 (Annual Review): 103-113.
Milward, A. (2000) The European Rescue of the Nation State. Routledge.
Moravcsik, A. (1998) The Choice for Europe: Social Purpose and State Power from Messina to Maastricht. Ithaca, NY: Cornell University Press.
Nitoiu, C. and Florin Pasatoiu, F. (2020) Hybrid geopolitics in EU-Russia relations: understanding the persistence of conflict and cooperation, East European Politics 36(4): 499-514.
Nitoiu, C. and Sus, M. (2019) Introduction: The Rise of Geopolitics in the EU’s Approach in its Eastern Neighbourhood // Geopolitics 24(1): 1-19.
Siddi, M. (2019) The botched geopolitical turn in EU external energy policy: the case of the Southern Gas Corridor’ // Geopolitics 24(1): 124-144
Schutze, R. (2013) From Dual to Cooperative Federalism. Oxford: Oxford University Press.
Scott, J.W. (2002) Baltic Sea regionalism, EU geopolitics and symbolic geographies of co-operation // Journal of Baltic Studies 33(2):137-155.
Scott, J.W. (2011) Reflections on EU Geopolitics: Consolidation, Neighbourhood and Civil Society in the Reordering of European Space // Geopolitics 16(1): 146-175.
Smith, A. (2002) Imagining geographies of the ‘new Europe’: Geo-economic power and the new European architecture of integration // Political Geography 21 (5):647–70.
Smith, K.E. (2005) The Outsiders: The European Neighbourhood Policy // International Affairs 81(4): 757–773.
Stoddard, E. (2015) Between a Rock and a Hard Place? Internal–External Legitimacy Tensions and EU Foreign Policy in the European Periphery // Journal of European Integration 37(5): 553-570.
Thompson, H. (2016) Enduring Capital Flow Constraints and the 2007– 2008 Financial and Eurozone Crises // British Journal of Politics and International Relations 18(1): 216– 33.
Van Middelaar, L. (2016) The Return of Politics – The European Union after the crises in the Eurozone and Ukraine // Journal of Common Market Studies 54(3): 495-507.
Verellen, T. 2020 European Sovereignty Now? A Reflection on What It Means to Speak of “European Sovereignty” // European Papers. 5(1): 307-318
Walker, N. (2003) Late Sovereignty in the European Union, in N. Walker (ed.), Sovereignty in Transition. Oxford: Hart.
Wind, M. (2001) Sovereignty and European Integration : Europe Towards a Post- Hobbesian Order. London & New York : Palgrave Macmillan.
Whitman, R., ed. (2011) Normative Power Europe: Empirical and Theoretical Perspectives. Basingstoke: Palgrave.
Youngs, R. (2014) A New Geopolitics of EU Energy Security // Vanguardia Dossier. September.
Youngs, R. (2020) Geopolitics and the Covid-19 pandemic: a distorted turn in EU external relations // SIEPS 5epa. June.
Zielonka, J. (2006) Europe as Empire: the Nature of the Enlarged European Union. Oxford: Oxford University Press 2006.

Предлагаемые методы и подходы, общий план работы на весь срок
Логика проекта требует обращения к четырем теоретическим подходам: критическая геополитика, концепции стрессоустойчивости, гражданская / мягкая сила, нормативная сила.

Выбор критической геополитики связан как с самой риторикой Европейского союза, так и с возможностью представить анализ новой концепции суверенитета как отражения представлений не только о конкретной территории (в т.ч. качестве и способе ее управления), но и как о политическом пространстве, границы которого находятся в процессе постоянного переосмысления. Попытки пересмотра классической геополитики имели место еще в 1980–х гг. Однако критическая геополитика возникла лишь в начале 1990-х, когда с распадом биполярной системы появилась необходимость переосмыслить пространственное измерение международных отношений, уже не опираясь на физические границы между блоками. Идентификационный кризис и проблемы онтологической безопасности задавали новые направления геополитической мысли. И в статье 1992 г. основатели критической геополитики O‘Тоал и Агнью утверждали, что «геополитика должна быть критически переосмыслена как дискурсивная практика, с помощью которой официальные элиты «пространственно» формируют международную политику… изучение геополитики – это изучение пространственного переосмысления международной политики ключевыми державами и государствами-гегемонами» (Ó Tuathail and Agnew 1992). Итак, если классическая геополитика фокусируется на материальных факторах, на основании которых принимаются политические решения, то критическая геополитика исследует проблематику взаимодействия географических представлений и социальной реальности. География уже не предопределяет повестку в международных отношениях, но становится частью внешнеполитического дискурса, которая может быть реартикулирована в зависимости от потребностей самого субъекта мировой политики. Как пишет Дэлби, практика критической геополитики – это не изучение географии политики в рамках заранее заданных, само собой разумеющихся пространств здравого смысла, но исследование пространственных составляющих в отдельных политических повестках (Dalby 1990). В тоже время речь не идет об отдельных субъективных определениях пространства; в фокусе анализа его национальные интерпретации в рамках социально разделяемого дискурса, который, в свою очередь, встроен в исторический и культурный контекст (Guzzini (ed.) 2012).

Результаты выявления специфики формулирования концепции «(стратегический) суверенитет» и новой геополитической риторики ЕС будут проанализированы сквозь призму концепций стрессоустойчивости. Зародившись в рамках исследования экологии, концепции стрессоустойчивости сегодня представляют собой интересный междисциплинарный синтез. Основоположник современного социально-экономического подхода к стрессоустойчивости, канадский эколог К. Холлинг, писал о стрессоустойчивости как о способности к восстановлению и адаптации, которой обладает абсолютно любая функционирующая система (Holling, 1973). Соответственно, во-первых, стрессоустойчивость является имманентной характеристикой любой работающей системы, без которой последняя перестает существовать. Во-вторых, стрессоустойчивость как объективное свойство абсолютно любой системы не носит нормативного характера, а значит, в равной степени можно говорить о стрессоустойчивости и коррупции, и демократии. В-третьих, это принцип, в соответствии с которым система выступает в качестве источника и вызовов, и ресурсов; нет ничего такого, что не являлось бы частью социоэкологической системы. В-четвертых, очень важно помнить о существовании разных уровней системы, которые взаимодействуют и зачастую противоречат друг другу при осуществлении отличающихся практик стрессоустойчивости. В-пятых, исследования стрессоустойчивости – это, прежде всего, анализ ресурсов системы, т.е. выявление тех возможностей, которые позволяют системе выживать и развиваться (Романова Т.А. (ред.) 2019).

Методологически данное исследование будет фокусироваться на выявлении специфики поддержания стрессоустойчивости ЕС в рамках неолиберального управления, куда включена разработка превентивных стратегий, противопоставленных потенциальным гибридным вызовам. Будет выявлено, как геополитическая риторика и концепция «(стратегический) суверенитет» могут служить ресурсом стрессоустойчивости ЕС. Однако в исследовании найдет отражение и анализ дискурса о «стрессоустойчивости», заданного Глобальной стратегией внешней политики ЕС 2016 года. «Стрессоустойчивость» в данном случае артикулировалась Брюсселем как нормативная категория, и, хотя реализация ее как нормы оказалось затруднительной, во многом она стала предтечей концепции «стратегический суверенитет».

Данная эволюция стратегии ЕС по выстраиванию новых нормативных категорий должна быть рассмотрена сквозь призму двух теорий нормативного влияния. Прежде всего, это теория нормативной силы ЕС (Manners, 2002), согласно которой именно Европейский союз определяет нормативные тенденции современных международных отношений. Идея нормативной силы ЕС, появившаяся в период апогея влияния ЕС на мировой арене, не один год служила отправной точки внешнеполитической деятельности Евросоюза. Однако сегодня тенденции другие: официальные элиты ЕС активно продвигают идею мягкой (гибкой) силы (Най, 2006) как основы политики ЕС, более того в некоторых случаях уже можно встретить упоминания последних наработок Джозефа Ная - "умную силу" (Nye 2013). Мы наблюдаем постепенный переход от идеи нормативного влияния ЕС в чистом виде к сочетанию нормативного влияния и серьезных разработок в логике онтологической безопасности. Представляется, что включение геополитических категорий и новой концепции "(стратегический) суверенитет" – также часть этой эволюции, и, соответственно, при их анализе данные теоретические подходы также должны быть учтены.

Ведущие исследователи в сфере критической геополитики О'Тоал и Агнью уже в своих первых работах подчеркивали, что сама идея нового подхода к геополитике восходит к работам Мишеля Фуко, который утверждал, что география как дискурс представляет собой форму власти / знания, и, соответственно, ключевой методологией в данном случае является критический дискурс-анализ. Исследования в рамках теории стрессоустойчивости также часто проводятся с применением этого метода. Именно поэтому критический дискурс анализ будет ключевым методом работы.

Основным источником станут официальные документы и заявления политических деятелей Европейского союза, находящиеся в открытом доступе, прежде всего, на официальном сайте организации europa.eu. Точек отсчетов начала геополитизации Евросоюза несколько. Мы за отправную примем самую раннюю – 2008 г., начало финансового кризиса. Однако основное внимание будет уделяться интенсификации использования геополитической риторики Евросоюза и постепенному формированию категории «(стратегический) суверенитет» на наднациональном уровне, т.е. периоду с 2017-2018 г. по настоящее время.

Первичный анализ будет проведен посредством традиционных методов источниковедения и качественного контент-анализа. Дальнейшая работа потребует операционализации собранных данных и их исследования на основе критического дискурс-анализа. В данном проекте критический дискурс-анализ будет проводиться на всех этапах исследования, хотя в фокусе будут различные «узловые пункты». Так, исследуя реартикуляцию геополитической риторики, мы сфокусируемся на специфике новых интерпретаций категорий географии и физического пространства. При анализе концепции «(стратегический) суверенитет» взгляд со стороны геополитики будет дополнен исследованием эволюции нормативной логики ЕС. То есть «узловой точкой» здесь представляется переход европейских элит от нормативной силы к стрессоустойчивости и далее к мягкой и умной силе. Затем мы обратимся к проблеме стрессоустойчивости самого ЕС и роли новых концепций в ее решении. Критический дискурс-анализ позволит нам здесь выявить ресурсный потенциал этих новых элементов в укреплении стрессоустойчивости ЕС перед лицом разных вызовов, прежде всего носящих гибридный характер.

Мы планируем решить эту задачу на примере нескольких кейсов разного плана и уровня. Институциональный уровень будет представлен через анализ изменения сравнительного влияния институтов ЕС после введения концепции "(стратегический) суверенитет". Укрепление внутренней политики будет продемонстрировано через обращение к проблеме геополитизации вакцин. В сфере внешней политики кейсом послужит политика ЕС на постсоветском пространстве. Будет исследована и динамика (потенциального) взаимодействия дискурсов России и ЕС о суверенитете. Таким образом, в работе будет задействован также метод исследования ситуаций (case-study), основанный на особом способе отбора ситуаций, ограниченных во времени и пространстве, с их последующим углубленным изучением для понимания более широкого класса случаев. В рамках этого метода мы сможем апробировать новые гипотезы, полученные в ходе анализа официального дискурса ЕС, и прояснить их значимость на конкретных примерах внутренней и внешней политики ЕС.

1. Най Дж. 2006. Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике. М.: Тренд.
2. Романова Т.А. (ред) (2019) Концепция стрессоустойчивости Европейского союза: артикуляция и ее последствия для России. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та.
3. Dalby, S. (1990) Creating the Second Cold War. London: Guilford.
4. Guzzini S.(ed.) (2012)The return of geopolitics in Europe?: social mechanisms and foreign policy identity crises. Cambridge University Press.
5. Holling C. S. (1973) Resilience and Stability of Ecological Systems. Annual Review of Ecology and Systematics. Vol. 4, no. 1.
6. Manners I. (2002). Normative Power Europe: A Contradiction in Terms? Journal of Common Market Studies. Vol. 40. Is. 2. P. 235-258
7. Nye, J. (2013) Hard, Soft, and Smart Power, in: Andrew F. Cooper, Jorge Heine, and Ramesh Thakur (eds.) The Oxford Handbook of Modern Diplomacy. Oxford, 2013.
8. Ó Tuathail, G., and Agnew, J. (1992) Geopolitics and Discourse: Practical Geopolitical Reasoning in American Foreign Policy. Political Geography 11 (2), 190–204.


ОБЩИЙ ПЛАН РАБОТ

2022 г. будет главным образом посвящен теоретической составляющей проекта и исследованию Евросоюза, его дискурса о "(стратегическом) суверенитете" и геополитической риторики.

На данном этапе исследовательский коллектив сфокусируется на следующих исследовательских задачах:
1. Синтезировать концепции стрессоустойчивости и критическую геополитику, уточнить модель анализа.
2. Провести комплексное исследование дискурсивных предпосылок появления категорий «суверенитет» и геополитической риторики в официальном дискурсе Европейского союза.
3. Выявить специфику и основные модели артикуляции новых пространственных категорий и геополитики в документах Евросоюза и заявлениях его лидеров.
4. Изучить истоки концепции «(стратегический) суверенитет» и ее развитие в официальном дискурсе ЕС и отдельных его членов.
5. Определить ключевые элементы формирования концепции «(стратегический) суверенитет» относительно компетенций Евросоюза и предыдущих категорий, таких как нормативная сила Европы, гражданская сила и стрессоустойчивость.
6. Выделить потенциальные сферы применения концепции «(стратегический) суверенитет» во внешней и внутренней политике, а также потенциальные различия наполнения этой категории в зависимости от сферы, о которой идет речь.
7. Исследовать влияние концепции «(стратегический) суверенитет» на институты Европейского союза и межинституциональный баланс.

Таким образом, на данном этапе будут вестись как теоретические разработки, так и сбор эмпирического материала.

Члены исследовательского коллектива, вовлеченные в данное направление: все члены коллектива.

Приблизительные темы статей:
1. Новый подход к исследованию артикуляции концепций суверенитета
2. Идеологические и парадигмальные корни концепции «стратегический суверенитет» Евросоюза.
3. Геополитический поворот в Евросоюзе.
4. Влияние артикуляции концепции «стратегический суверенитет» на институциональный баланс внутри Евросоюза.

Представление результатов на конференциях:
Т.А. Романова – Университетская ассоциация современных европейских исследований, UACES (сентябрь 2022);
Т.А. Романова – Апрельская конференция Высшей школы экономики (апрель 2022);
Т.А. Романова – Конференция Ассоциации европейских исследований, АЕВИС (2022);
Е.Б. Павлова – ECPR General Conference (сентябрь 2022);
Е.Б. Павлова – Tartu Conference on Russian and European Studies (июнб 2022);
Г.В. Коцур – Tartu Conference on Russian and European Studies (июнб 2022);
С.В. Мазаник – Конференция Ассоциации европейских исследований, АЕВИС (2022).


В 2023 г. исследовательский коллектив сфокусируется на внешнем измерении концепции "(стратегический) суверенитет" и геополитической риторики Евросоюза и на их последствиях для России.

На данном этапе будут реализованы следующие исследовательские задачи:
8. Проанализировать связь формулирования категории «(стратегический) суверенитет» и геополитической риторики с отношениями России и ЕС.
9. Провести исследование потенциала и последствий новой риторики на пространства СНГ.
10. Выявить сходства и различия дискурсов России и Евросоюза о суверенитете.
11. Предложить практические рекомендации по сотрудничеству России и ЕС в новых условиях.

Члены исследовательского коллектива, вовлеченные в данное направление: все члены коллектива.

Приблизительные темы статей:
1. Новая риторика Евросоюза и ее последствия для диалога России и ЕС.
2. Дискурса суверенитета России и Евросоюза: сближение или новая конфронтация?
3. Геополитика взаимосвязанности (коннективности): ЕС на пространстве СНГ.
4. Геополитика вакцин в Еросоюзе и ее значение для отношений России и ЕС.

На этом этапе планируется и подготовка практических рекомендация для отношений России и Евросоюза.

Представление результатов на конференциях:
Т.А. Романова – Ассоциация международных исследований, ISA (весна 2023);
Т.А. Романова – Конференция Ассоциации европейских исследований, АЕВИС (2023);
Е.Б. Павлова – ECPR General Conference (сентябрь 2023);
Е.Б. Павлова – Tartu Conference on Russian and European Studies (июнь 2023);
Г.В. Коцур – РАМИ (осень 2023);
С.В. Мазаник – Конференция Ассоциации европейских исследований, АЕВИС (2023).

Имеющийся у научного коллектива научный задел по проекту
Основные участники проекта, Е.Б. Павлова и Т.А. Романова, совместно работают над проблематикой новых концепций в официальном дискурсе ЕС с 2010 года. Так, в рамках проекта по моделированию и ранжированию процессов модернизации (финансирования СПбГУ), они сопоставляли разные логики модернизации Российской Федерации и отдельных государств Европейского союза. В дальнейшем Павлова Е.Б и Романова Т.А. совместно и по отдельности активно работали над исследованием становления и специфики концепции "нормативная сила Европы" и выявили основные различия таких механизмов влияния, как нормативная и мягкая сила. Впоследствии исследования Романовой Т.А. прояснили ключевую проблематику отношений России и ЕС в условиях применения последним нормативной силы. Работа Павловой Е.Б была сосредоточена на теоретических аспектах нормативной силы.

Все участники коллектива ранее работали над проектом «Концепция стрессоустойчивости (resilience) Европейского союза: артикуляция и её последствия для России» под руководством Т. А. Романовой (грант РНФ №17-18- 01110). В ходе реализации этого проекта был сформирован существенный теоретический и эмпирический задел для ныне предлагаемого проекта. Во-первых, по результатам изучения литературы о стрессоустойчивости авторы выявили содержание и значение концепции стрессоустойчивости. Наиболее значимые теоретические разработки коллектива связаны с прояснением системного происхождения вызовов стрессоустойчивости. Кроме того, была выявлена важность изучения в первую очередь ресурсов стрессоустойчивости, а не угроз. Стрессоустойчивость была исследована как неотъемлемая составляющая фукольдианского взгляда на процесс управления политическими системами, прежде всего концепции правительственности (прежде всего, Е.Б. Павлова, Г.В. Коцур). Участники исследовательского коллектива по проекту РНФ №17-18-01110 выработали, обосновали и ввели в научный оборот термин "стрессоустойчивость" как перевод термина "resilience" (Т.А. Романова). Авторами было детально изучено то, каким образом Европейский союз концептуализирует категорию «стрессоустойчивость». Эти выводы представляют большую эвристическую ценность для нового проекта, поскольку позволят понять, как ЕС реагирует на новые вызовы и проецирует свои модели управления в третьи страны, в частности на постсоветском пространстве, а также как он воспринимает Россию (Т.А. Романова, Е.Б. Павлова).

Таким образом, авторский коллектив тесно и плодотворно сотрудничает не первый год, исследуя логику выстраивания внешней политики ЕС, а также отношений России и ЕС. Коллективом накоплена собственная солидная база наработок по предыдущим концептам ЕС, что позволит провести более полный и глубокий анализ реартикуляции геополитической компоненты и выявить основные характеристики концепции «стратегический суверенитет», а также последствий внедрения этой концепции для отношений России и ЕС.


Имеющиеся публикации:
1.Романова Т.А., Павлова Е.Б. Стрессоустойчивость в Евросоюзе и Россия: суть и перспективы новой концепции // Мировая экономика и международные отношения. 2019. Т.63. №6. Сс. 102-109.
2.Romanova, T. The Concept of ‘Resilience’ in EU External Relations: A Critical Assessment // European Foreign Affairs Review. 2019. Vol. 24. No 3. Pp. 349-366.
3.Концепция стрессоустойчивости Европейского союза: артикуляция и последствия для России, под ред. Т.А. Романовой. СПб: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2019.
4.Романова Т.А., Павлова Е.Б., Трещенков Е.Ю., Гудалов Н.Н., Тулупов Д.С., Колотаев Ю.Ю., Коцур Г.В., Мазаник С.В., Малова А.Н. «Концепция стрессоустойчивости (resilience): рекомендации для России в контексте взаимодействия с Европейским союзом». М: РСМД, 2019.
5.Pavlova, E., Romanova, T. Resilience in EU Discourse: A New Norm in Relations with Russia? // Russia in Global Affairs. 2019. 17(4): 110-126.
6.Romanova, T., David, M. Introduction: through a handbook: the study of EU–Russia relations // Romanova, T., David, M. (eds.) The Routledge Handbook of EU-Russian Relations. Structures, Actors, Issues. Abington: Routledge, 2021, pp. 1-12.
7.Романова Т.А. «Зеленый курс» и стрессоустойчивость энергетических отношений России и ЕС // Вестник международных организаций. 2021. Т. 16. No 3. С. 108–123. doi:10.17323/1996- 7845-2021-03-05
8.Романова Т.А. Дискурс о суверенитете Европейского союза: содержание и последствия// Современная Европа. 2021. № 5. Сс. 32-44.

Конференции:
1. 49-я ежегодная конференция Университетской ассоциации современных европейских исследований (Лиссабон, 1-4 сентября 2019). Доклад "EU-Russia relations: What common denominators in the era of rivalry?"
2. Университет Восточной Финляндии (Йоэнсуу, 6 февраля 2020) Выступление с докладом «Стрессоустойчивость в отношениях России и ЕС». ВЕРА Центр по Российским и Приграничным исследованиям Университета Восточной Финляндии.
3. «Европа и Европейский союз перед лицом вызовов постковидовского мира», ежегодная конференция АЕВИС (Москва, 29 апреля 2021), доклад «Переосмысление и инструментализация категории “суверенитет” в современном Евросоюзе»